Зов любви - Ги Де Кар

Я быстро спустилась по лестнице, не ожидая лифта, и почти выбежала из гостиницы... В восемнадцать часов я была в своей комнате, постучав, вошел месье Люсьен. На его вопрос о заработке, я ему молча протянула сто франков. Он улыбнулся, а затем сказал: «Браво! Вот видишь, в этом нет ничего мудреного... Нужно только умело за это взяться. Как и в любой профессии, самое трудное – это начало... У тебя получится! Ты хоть довольна этим днем?» Я ответила: «Очень довольна, месье Люсьен!» Разве не был для меня этот день счастливым? Я заплатила, сколько была должна, оставив себе сто франков. И мне не пришлось ни с кем быть. Это было уже начало: на следующий день я приложу больше усилий... Ты не считаешь, что мне повезло? Мой первый клиент поступил благородно!

Ален посмотрел на нее, несомненно, он был еще больше ошеломлен, чем «первый клиент». Он только и смог спросить:

– А на следующий день?

– Я снова вышла на улицу. В этот раз меня не удивило то, что ко мне подошел мужчина. Очутившись с ним в номере гостиницы, я уже не чувствовала себя выбитой из колеи... Мне снова повезло: это был красивый малый. Конечно, не такой красивый, как ты, но симпатичный... Он был нежен: я уступила... Мне было немного больно, но значительно меньше, чем это было бы с мужем-эгоистом в моей стране, или с этими бабками, которые должны были меня подготовить к свадьбе... Он был так удивлен происходящим, что был щедр: он заплатил мне триста франков. Вечером, отдав сто франков Люсьену, я уже имела триста: мой капитал увеличивался. К концу недели у меня была сумма, предсказанная им. Тогда я поняла, что это человек дела.

– Ты этим занимаешься и теперь?

– Да, как я тебе говорила, это длится уже семнадцать месяцев. В какие-то дни я зарабатываю меньше, в другие – значительно больше... У меня есть значительная сумма в банке, мне кажется, что я достаточно богата... Иногда встречи не продолжительны. Знаешь, сколько мне заплатил клиент с дансинга? Пятьсот франков...

– Только за то, что ты танцевала с ним в этом странном месте?

– За это, и за остальное... Но я быстро его спровадила! Я помнила о свидании с тобой в восемь часов. Мне нужно было еще зайти домой, чтобы переодеться...

– ...и чтобы заплатить Люсьену?

Он почти прокричал эти слова.

– Ты вызываешь у меня отвращение! Я еще никогда не встречал девушку, которая бы с таким цинизмом и, одновременно, с такой невинностью, рассказывала о подобных вещах!

– Потому что они тебя не любили... Зачем им было говорить тебе правду? Я тебе повторяю еще раз: я говорю правду, потому что люблю тебя.

– Ты меня любишь! Не опошляй такие слова, ты, должно быть, говорила тоже самое, два часа назад клиенту с дансинга! А вчера? Перед тем, как ты появилась передо мной в своем сари, у тебя был уже кто-то?

– Конечно, в три часа... Это постоянный клиент, который приходит ко мне.

– К тебе?

– То есть, к Люсьену. Но это как бы и «ко мне», потому что я плачу сто франков в день за то, чтобы чувствовать себя как дома.

– Твой сутенер позволяет тебе приводить к нему в дом клиентов?

– Ему все равно, так как я это делаю после обеда, а он в это время на скачках. Он мне сам это предложил: «Если это тебя устроит – принимай дома, я не возражаю. Потрудись только объяснить клиентам, где ты живешь, чтобы они ничего не спрашивали у привратника».

– Они что, не замечают, что в соседней комнате живет мужчина?

– Я всегда слежу за тем, чтобы дверь этой комнаты была закрыта; если бы один из клиентов и заметил что-то, то я бы сказала, что это квартиросъемщик, что он, например, служащий министерства финансов.

– И он бы тебе поверил?

– Пока у них есть желание, они готовы поверить во все, что угодно. Добившись своего, они думают только о том, как бы побыстрее уйти. Так что они не задают много вопросов. К счастью, они не все такие, как ты! Должна признать, что с тобой все по-другому: я уже счастлива оттого, что ты меня обо всем расспрашиваешь. Теперь ты все знаешь.

– Что больше всего поражает меня в этой истории и что выше моего понимания, так это то, что, как девушка, воспитанная в своей стране в строгих мусульманских правилах, не только выслушала какого-то Люсьена, но еще и последовала его советам!

– Вот именно, я это сделала потому, что не могла больше выносить этот тиранический надзор, вплоть до своего совершеннолетия. У меня было неистовое стремление к свободе, поэтому я воспользовалась любым удобным случаем.

– Связав себя с этим мерзким типом?

– Я уже тебе говорила, что он ничего для меня не значит. Поэтому не стоит больше об этом говорить: это только испортит твой прекрасный образ, который я сохраню о тебе.

Она поднялась с дивана, не спеша одела туфли, в ее глазах была решимость. Он молча смотрел на нее.

– Будь так любезен, вызови такси.

Он не шелохнулся.

– Ты что хочешь, чтобы я возвращалась домой пешком, после того, как вчера вечером мы побывали в самых шикарных местах? Разве ты не понимаешь, что первый же мужчина, увидев меня на улице в таком виде, предложит мне свои услуги, и что я буду вынуждена, против своей воли, воспользоваться ими. Ты этого хочешь?

– Замолчи! Ты чудовище, в тебе сочетаются двуличность, искренность, простодушие, беспринципность, равнодушие, алчность... К тому же, ты красива! Он не дурак, этот Люсьен! Увидев тебя, он сразу понял, что ты для него как манна небесная!

– Он не произвел на меня никакого впечатления: это жалкий тип. Я просто использую его дом, чтобы делать то, что я хочу, телефон, как свое орудие труда, фальшивый контракт, чтобы остаться в этой стране, его связи в префектуре, на которые – у меня был случай убедиться в этом – можно рассчитывать в случае непредвиденных обстоятельств.

– Понимаешь ли ты, что говоришь сейчас как настоящая девка?

– А я ею и являюсь! И я ею собираюсь остаться, я тебе это обещаю! Но я запрещаю тебе меня так называть, потому что с тобой я вела себя по-другому!

Смущенный, растерянный, раздираемый непреодолимым желанием снова ее обнять и желанием наказать ее за тот образ жизни, который она вела, Ален был почти готов простить ее. Когда она произносила последнюю фразу, ее черные глаза метали молнии, в которых досада смешалась со страстью.

– Послушай, Хадиджа...

Теперь уже в его голосе чувствовалась усталость:

– Такая жизнь тебе нравится?

– Если я тебе скажу, что она мне совсем не нравится, как я это говорю всем своим клиентам, которые делают вид, что жалеют меня, то это будет не совсем так... Конечно, я от нее не в восторге! Но она единственная, которая позволяет мне скопить достаточно денег, не поднимаясь рано утром, чтобы, в один прекрасный день, заняться тем, чем захочу.

– То есть, совсем ничего не делать?