Соперница королевы - Элизабет Фримантл

class="p1">– Хочешь сказать, ты против, чтобы я женился на вдове Сидни? – осведомляется Эссекс.

– Нет, то есть да, в некотором роде. Можешь жениться на ком пожелаешь, Робин, только… – Пенелопа так и не смогла возненавидеть Фрэнсис: та была слишком милой и кроткой, чтобы вызывать столь сильное чувство. – Но ты мог бы сделать более выгодную партию. Ее род недостаточно знатен.

– И у него нет разрешения на брак. – Летиция гневно поджимает губы. – Видит Господь, наша семья и без того настрадалась от королевской немилости. Сперва я, потом Доротея, а теперь еще… – Она стучит себя кулаком в грудь. – После смерти Лестера она угрожает отобрать дом. Мне уже несколько месяцев приходят уведомления. Чудо, что я до сих пор здесь.

– Но почему вы ничего нам не сказали, матушка? – спрашивает Пенелопа.

– Не знаю. Я так устала от всего этого.

Пенелопа мысленно укоряет себя за эгоизм: в случае потери Лестер-хауса ей придется жить в мрачном доме мужа в Смитфилде.

– Посмотрим, что можно сделать, матушка, – говорит Эссекс. – И не тревожьтесь о моей женитьбе. Королева любит меня как сына. – При виде выражения лица Летиции до него запоздало доходит, какую боль он причинил ей своими словами.

– Сейчас королева в твоих руках, – резко произносит та. – Тебе представляется возможность получить невиданную власть, и ты хочешь променять ее на женщину?

– Фрэнсис принесет нам богатство и шпионскую сеть ее отца. Еще один способ добиться могущества – идти на шаг впереди Сесила.

Пенелопа улыбается про себя: действительно, отобрать у Сесила шпионов Уолсингема – крупная победа.

– Шпионы, шпионы. – Летиция не в силах скрыть нетерпение. – У нас и так полно своих людей.

Пенелопа вспоминает недавнюю переписку с шотландским двором и тайные связи, которые ей удалось установить.

– Да, но если мы хотим быть в курсе событий в Европе, нужно иметь там глаза и уши.

– Разве не потому я в очередной раз вышла замуж, что мой новый супруг находится в самом сердце шпионской сети Уолсингема? А могла бы несколько лет наслаждаться вдовством. Лучше несколько лет свободы, чем третий муж… – Летиция умолкает.

Пенелопе, как и всем присутствующим, известно, что мать не может долго находиться без мужчины, словно рыба без воды, однако в ее словах есть доля истины – она могла бы найти кого-нибудь получше, чем сэр Кристофер, на двенадцать лет моложе ее, не имеющий ни богатства, ни положения в обществе.

– Наш новый отчим – хороший человек, – замечает Пенелопа. Летиция бросает на нее укоризненный взгляд. – Даже несмотря на запущенную бородищу, – добавляет она, чтобы разрядить атмосферу.

– Связи Уолсингема тянутся гораздо дальше, по всей Европе, – сквозь зубы цедит Эссекс. – Если я женюсь на его дочери…

– Глупец! – восклицает Летиция. – Королева вышвырнет тебя прочь. Никакая шпионская сеть не заменит ее благоволения.

– Вы понятия не имеете, матушка, каково целыми днями выплясывать вокруг этой женщины, – почти кричит Эссекс. – К тому же все вокруг обсуждают, спал я с ней или нет. Вы считаете, она вас унизила? Подумайте, насколько унизительно для меня, когда толпа льстецов и подхалимов сплетничает, будто я трахал эту… старую ведьму! – Он багровеет от ярости. – У меня тоже есть достоинство! – Эссекс вне себя, его глаза дико сверкают. Пенелопа хорошо знает этот взгляд. Неизвестно, что хуже – яростное возбуждение или свинцовое уныние, из которого ей пришлось выводить его несколько месяцев назад. Увы, третьего не дано.

– Прекрати! – Летиция хлопает его по руке. – Если слуги услышат, как ты отзываешься о ее величестве, пострадает не только твое достоинство.

– Она же простила Лестера, когда он женился на тебе. Не прошло и пары месяцев, как он вернулся под ее крыло.

– А меня нет! На мне до сих пор клеймо паршивой овцы, посмевшей ослушаться королеву.

– Но у Фрэнсис Уолсингем нет ни капли королевской крови. Наш ребенок не несет угрозы трону.

– Мой ребенок тоже, – возразила Летиция. – Королевская кровь есть у тебя. Ты получил ее от отца, не от меня.

– Вы лукавите, матушка. Всем нам известно, откуда в наших жилах кровь Тюдоров.

– Вне брака, – огрызнулась Летиция. – Это не считается.

Они продолжают пререкаться, словно взбалмошные дети. Пенелопа рада, что унаследовала от отца сдержанный характер. Его считали безжалостным воином, но она ни разу не видела его с такой стороны. Возможно, в ее душе тоже скрывается безжалостность. Под тисовым деревом, пересвистываясь, бродит стайка скворцов с пятнистыми переливающимися грудками. Ребенок шевелится в животе. Пенелопа вновь молится Богу, чтобы родился мальчик.

– Сестрица! – Эссекс берет ее под локоть. – Ты витаешь в облаках. Я задал тебе вопрос.

– Прости, задумалась. – Она кладет ладонь на живот.

– Есть вести из Шотландии?

– Пока я не получила прямого ответа. Секретарь, близкий к королю, намекнул, что тот не возражает против нашего союза, однако не хочет рисковать, кладя слова на бумагу.

– Да уж, королева не оценит, что шотландский кузен намеревается объявить себя ее наследником, – говорит Летиция. – Вспомните, что стало с его матерью. – Она чиркает ладонью по шее. – Важно, что мы обозначили свои намерения.

– И меня не арестовали за измену. – Голос Пенелопы звучит игриво, однако она несколько месяцев провела в страхе, что письма попадут не в те руки. Воцаряется молчание. На самом деле в риске есть своя привлекательность: осознавая опасность, чувствуешь себя живой. Возможно, именно поэтому мужчины возвращаются на поле боя, несмотря на пережитый ужас.

– Я женюсь на Фрэнсис Уолсингем, – наконец произносит Эссекс, возвращаясь к прерванной ссоре. – Я глава семьи и поступлю, как считаю нужным.

– Советую тебе умерить пыл, мой мальчик, пока не поздно. Получи разрешение королевы, и я благословлю ваш брак.

– Она носит моего ребенка, наследника титула Эссекса.

– Боже милостивый. – Летиция вытирает лоб. – Еще этого нам не хватало. – Она разворачивается и направляется к дому.

– Это чересчур, Робин, – говорит Пенелопа. – Постарайся быть с ней помягче.

Он улыбается своей неотразимой улыбкой, напоминающей солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи. Неудивительно, что столько женщин оказались во власти его чар, и Елизавета не стала исключением. Интересно, как с ним уживется робкая Фрэнсис Уолсингем. Пенелопа почти уверена – ее брат имеет тайную связь с одной из фрейлин королевы.

– Матушка волнуется из-за долгов, оставшихся после Лестера, – напоминает она.

– Знаю, знаю. Я уже пытался поговорить об этом с королевой, но… – Эссекс замолкает. Оба понимают: Елизавета не проявит ни малейшего снисхождения к Летиции, несмотря на то что большую часть долгов Лестер приобрел, находясь на королевской службе. – Я собираюсь выкупить Уонстед.

– Правда? И чем будешь расплачиваться? Я не позволю тебе воспользоваться мамиными стесненными обстоятельствами. – Пенелопа гневно смотрит на брата.

– За кого ты меня принимаешь? –