Почувствуй это снова - Ольга Вечная

подругу. За то, что она вот так на меня это вывалила. Не по–человечески. Так нельзя с живыми людьми. Она ведь знала, как сильно я любил свою девушку.

Люба упорно продолжает нести пьяный бред:

— Давай поговорим? Мне так жаль. Я даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь.

— Отъ**ись.

Срываюсь с места и иду к лестнице. Быстро. Это какое–то горе, к которому я не готов. Надо Юлю видеть. Надо спросить, как она узнала. Как в больницу пошла. Сомневалась ли хоть один день. Час? А может, оставила? Новая идея ослепляет. Снова бросает в пот. К такому я тоже не готов. Какой, блть, из меня папаша? Самому отец нужен.

Надо поскорее всё выяснить.

Когда до цели остается несколько метров, в дом заваливается Уваров, следом его друзья. На расслабоне все, борзые, бухие. Взрываюсь от одного только вида! И так весь день нещадно игнорирую.

— А, вот ты где! — кричит Уваров. — Обшарили душевые, решили было, ты по канализации свалил!

— Через толчок! — И тупой ржач. — То–то воняет!

— Поясни–ка мне пару моментов, Адома...и...тис… блть, че за фамилия?

Непременно поясню. Ты сейчас — меньшая проблема. Мы больше не в узком коридоре бани, и у меня нет за спиной напуганной девочки. Не так ли?

— Нормальная фамилия. Телкам нравится. И ты ее тоже, сука, запомнишь.

Размахиваюсь и бью по роже.

Глава 23

Юля

Пулей взлетаю по лестнице на второй этаж.

Матвей на меня та–ак посмотрел! Боже, боже.

Он не хочет детей.

Не хочет, конечно, ему девятнадцать.

Придется сказать, что его мнение в этом вопросе не учитывается. Я собиралась это сделать в день рождения, будучи в красивом платье, на отличной вечеринке. Сейчас на мне даже трусов нет. Максимально беззащитна.

Усталость наваливается на плечи как–то резко и неумолимо. Минуту назад я смеялась до слез, так хорошо было. Сейчас все испортилось!

Второй этаж встречает потрясающей тишиной.

Вернуться бы, Любе по щекам надавать, да сил нет. Всё понять могу: влюбилась в Матвея. Или в его отношение ко мне в прошлом, что вероятнее. Так–то он далеко не подарок, может вести себя как полная скотина! И сегодня все убедились в этом. Ладно. Сердцу не прикажешь, втрескалась–боролась. Но не таким же способом! Когда Люба встречалась с женатым мужчиной, я хоть и осуждала, но не звонила обманутой жене!

Никого не хочу видеть. Смертельно устала. Кладу ладонь на низ живота и поглаживаю — твердо. Нужно срочно лечь и расслабиться. На сегодня с меня хватит.

Подхожу к двери нашей «вип–комнаты» на двоих — заперто. Стучусь. Еще раз. Громко.

Раз заперто, значит, кто–то там есть.

На игры больше нет времени. Мне нужно убежище.

— Захар! Захар, открой! Ты там? Захарчик, пожалуйста! — кричу. — Если ты там, пусти!

Прислушиваюсь — тишина, я стучусь снова.

— Заха–ар!

Небольшой шум, дверь чуток приоткрывается. В образовавшемся проеме я вижу знакомую веснушчатую физиономию. Максимально недовольную. Лохматый Захар щурится на свет.

— Прости, что разбуди... ла, — прерываюсь на полуслове, понимая, что он голый.

В смысле совсем. Причинное место, к счастью, не видать, но часть бедра — вполне.

— Что тебе надо, кайфоломка? — спрашивает, оглядывая меня с ног до головы и кивая своим мыслям. — Своему не даешь, решила и мне ночь испортить? Я не пьяный и не укуренный, не забирай последнюю радость.

— Почему это не даю? — Перебиваю саму себя: — Блин, Захар, я очень сильно устала и у меня тянет живот. Можно я лягу?

Не знаю, что на него действует. Может, взгляд мой, может, уважение к Матвею.

Захар медлит секунду, потом вздыхает и кивком приглашает заходить. Направляется вглубь комнаты.

— Лучше не включай свет, — бросает он. — Твоя постель слева.

Я слушаюсь. Юркаю в темноту. Сказал бы кто пару месяцев назад, что голый Захар будет самым безопасным для меня человеком, — покрутила б у виска! Но это он из–за Матвея, моей заслуги там мало.

— Кто это? Что происходит? — женским голосом возмущается «последняя радость» Захара.

Упс.

— Я в темноте ничего не вижу и никого не осуждаю! — говорю нарочито бодро. На ощупь добираюсь до кровати и шарю, ища свой рюкзак.

Захар бубнит вполголоса, как–то даже нежно:

— Да останься, че ты, а? Она щас уснет. Блин, да она не поймет ни фига... да ладно тебе... Ну как я ее выгоню, это ее комната... Не могу выгнать. Яночка.

— Я Юля! — рявкает девчонка с потока.

Только сейчас узнаю голос. Тезка вылетает из комнаты. Я поспешно одеваюсь: трусы, штаны. Только потом куртку расстегиваю.

— Точно, Юля! — кричит вслед Захар. — Две Юли, хоть желание загадывай!

Но шутка второй Юле смешной не кажется. На прощание она одаривает Захара третьим пальцем, после чего захлопывает дверь, оставляя нас в темноте.

— Юли все одинаковые, — делано вздыхает Захар.

— Быстро ты, — говорю я, хохотнув. Натягиваю футболку, следом свитер. Фух! — За сколько времени ты ее в кровать затащил?

— После оргазма не так больно. Решил сымпровизировать.

— Прости, что прервала. Я... не знала, что ты... эм… с девушкой. Лечишь свою боль. Хороший из тебя получится невролог. И рецепты замечательные.

— Ха–ха–ха, — отзывается он демонстративно невесело.

Становится стыдно за резкость. По сути, Захар ни разу не сделал мне ничего плохого. Да, втягивал Матвея в авантюры, тащил в клубы, но и только.

— Надолго у тебя обычно такие приступы?

— Дня на два–три. По–разному. Где Матвей?

— Внизу. Ты не мог бы проверить, всё ли нормально? Там народ обожрался и угрожал