Почувствуй это снова - Ольга Вечная

— Ну–у, раньше–то мы встречались. Всякое бывает в отношениях.

— А теперь что? Дружим? — Она заглядывает в глаза.

Потом вручает мне свой купальник. Машинально сжимаю ткань в кулаке.

— Не уверен, что дружим. За столом ты сделала всё, чтобы мне не обломилось. Так друзья не поступают, — укоряю, подмигнув.

Юля с шага сбивается. Но быстро догоняет.

— Это единственное, что я тебе сделала сегодня из того, как друзья не поступают?

— Я же не сказал, что в обиде. Пошли уже. Потом продолжим спорить. Опасно, малышка.

Юля тут же закрывает рот и кивает. Это всё шуточки для разряжения обстановки, иногда они уместны, в данный момент — не очень.

В коридоре мы встречаемся с несколькими ребятами, на вид адекватными. Они держатся вместе и направляются к душевым. На нас не обращают внимания. Значит, с Юлей не особенно знакомые. Мы на них тоже не смотрим. Краем уха я улавливаю обрывки разговора:

— Обожранные Славик и Серёга — это жутко. Я реально испугалась, Тимур. А когда дружки Славика подъехали... Они же неадекватыши! Кто вообще их позвал?

— Да сегодня здесь много не наших. Это не первый раз, кстати, про Славика. Мы на первом курсе на сопку ездили, было примерно то же самое.

Становится тревожнее. Я бросаю взгляд на Юлю, сжимаю ее руку. Напуганная, хрупкая.

Гормоны впрыскиваются в кровь — щедрая экстренная инъекция безумия. Благодарю покорно.

В парилке никого нет. Мы подходим к выходу и понимаем почему. В крытом переходе орки, и атмосферка между ними накалена до предела. Разговоры на повышенных тонах, пьяные тупые угрозы. Сколько раз я это видел у себя на районе — не счесть.

— Адомайтис, блть! — кричит Славик в пустоту. Не видит меня. — Кристина в доме! Я тебя найду! Бойся!

Юля всхлипывает и вцепляется в мою руку. Быстро оборачиваюсь и говорю:

— Все будет хорошо. Слышишь? Да не дрожи ты. В обиду не дам. Перестань дрожать. Юля. Посмотри на меня. Я хотя бы раз тебя обманывал? Выкрутимся. Я сейчас поговорю с ними, и мы спокойно пройдем в дом. Лады? Я первый пойду, ты следом, если безопасно.

Она напуганная до смерти. Бледная.

— Не хочу, чтобы тебя били. Матвей, я не хочу этого.

— Если что, бить собираюсь я. — Подмигиваю.

Выглядываю в коридор. Держу Юльку за руку, она впивается ногтями в мою ладонь.

— Матвей, ты не понимаешь.

— Тише.

— Матвей, я беременна.

Глава 21

Информация вспышкой–молнией шарахает куда–то там далеко, я не сразу ее замечаю и осознаю, как и положено в бурю, когда много всего одновременно происходит. Но гром–последствия слышу отчетливо. Чуть с запозданием, что по всем правилам физики.

Оборачиваюсь резко:

— Что?

— Ничего, — отвечает Юля. Моргает раз–два–три. — Давай поищем другой выход? Мне страшно.

— Что за бред ты сейчас сказала, алкашка? Мы только что бухие в кабинке трахались, ты водку на моих глазах накидывала только в путь, задницей весь вечер вертела перед орками. Если ты еще и беременная сюда поперлась, то я тебя прибью, блин, просто. Сам в снегу закопаю.

Она ресницы распахивает, краснеет сильно–сильно. В переходе вновь шум и крики. Юля тараторит:

— Вытащи меня отсюда. Я на всё готова, лишь бы ты не пострадал. В смысле, мы оба не пострадали. Пожалуйста, Матвей, что–нибудь придумай!

Вцепляется в мою руку насмерть.

— На всё?

Она кивает. Взрыв самых разных идей и планов. Вау. Впрочем, двигать в обход — идея здравая. И лучше бы поспешить, если так решили.

— Ты ведь быстро бегаешь? — спрашиваю.

— Я готовилась к марафону. А что?

— Давай через улицу галопом.

— По снегу? Там ниже нуля!

— Слабо?

Юля глаза округляет и с упертой решимостью выдает:

— Давай.

Я беру ее за руку, и мы резко разворачиваемся. Хватаем куртки из предбанника и торопимся ко второму выходу, ведущему прямо на улицу. Им давно, видимо, не пользовались, дверь примерзла.

Толкаю — не поддается. Пробую несколько раз подряд. Наглухо.

— Твою мать! — ругаюсь. — Ну что за убогий курорт! Почему здесь все сломано?

Юля нервно хихикает.

— А я говорила, тут убого! Она снаружи, может, заперта?

— Может.

— Так, а тут что?

Юля подходит к окну и начинает распечатывать. Дергает за ручку, и рамы распахиваются. Ледяной воздух мгновенно заполняет тамбур, мороз зубами–бритвами впивается в кожу. А у этой дамы вся задница голая. Я быстро подхожу и захлопываю створку.

Юлина короткая куртка едва прикрывает талию. К ней полагаются штаны, как я понимаю. Но сейчас их нет.

На Юле только полотенце. Смотрим друг на друга.

— Ну что, прорываемся через пьяных дебилов или все же бегом с голыми жопами по снегу? — спрашиваю я.

Она бросает взгляд на свои голые ноги в шлёпках.

— По морозу, конечно, — выдает решительно. — Я закаленная.

Еще раз критически ее оглядываю.

— Так мы тебе точно что–то отморозим. А тебе еще рожать, раз беременная. — Закатываю глаза. Но тревога не отпускает. Ну просто... да фиг знает, что у нее в голове.

Эта девица всегда так со мной поступает — дезориентирует и пользуется реакцией. Задала задачку, я ведь теперь об этом думаю. Но нет, не может быть. Не складывается.

Быстро снимаю пуховик и набрасываю на Юлю. Натягиваю капюшон. Застегиваю молнию под горло. Куртка ей почти до колен. Так лучше. Упаковали Белоснежку.

Я подхожу к окну. Мешкаю, оборачиваюсь. Кожа покрывается «предвкушающими» мурашками. Вдох–выдох.

— Готова? — спрашиваю.

Юля кивает: