Уйти, чтобы выжить - Сергей Садов

— За стол! — Он усадил девочку и поставил перед ней тарелку. — Сиди.

Вытащил из кармана приготовленные таблетки. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя не заставил их съесть и запить водой.

— Горько, — сморщилась Аливия.

— Зато полезно. А теперь завтракать.

И откуда у девчонки столько энергии? Только-только лежала чуть ли не при смерти, сутки ничего не ела, а сейчас скачет так, что и не поймаешь.

Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка смотрела на тарелку. Есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба. Эх, не очень свежий, три дня назад пек. Сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра испечь.

Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу все еще подозрительно косилась. Но голод победил, она взяла ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась, и дальше только за ушами трещало.

Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего пока не говорить. Сам он ел медленно.

— Еще? — Он мотнул головой на котелок с кашей.

Девочка посмотрела на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо. Голод прошел и сейчас она явно наедалась впрок, с трудом глотая кашу.

Володя, улыбаясь, наблюдал за ее мучениями, но опять не вмешивался.

После завтрака он снова заставил ее лечь в кровать и достал стетоскоп. Однако, чтобы послушать ей легкие, пришлось выдержать настоящий бой — девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить, чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп — Аливия не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик прижал ее одной рукой, а другой стащил с нее платье и задрал рубашку. Аливия сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп.

— Не дыши.

— Это как?

Мальчик попытался объяснить:

— Дышу. — Он шумно задышал. — Не дышу. — Он сделал вдох и замер. — А теперь ты. Дыши.

Девочка, подражая ему, часто задышала, косясь на непонятные штуки, которые этот мальчик вставил себе в уши. Какой-то кругляш постоянно касался ее груди то в одном месте, то в другом.

— А теперь не дыши.

И снова кругляш то тут коснется, то там. Мальчишка перевернул ее на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.

— Ладно, вроде бы нормально.

Аливия с трудом понимала этого странного парня. Мама всегда говорила, что мужчина не должен видеть девушку без одежды до замужества, а этот… словно не знал очевидного. Да еще какой-то штуковиной тычет. И говорит непонятно. То знакомое слово скажет, а то как зачастит на неизвестном языке. Но вроде ничего плохого не делает. И, кажется, лечит. Он лекарь? Ей почему-то стало смешно.

— Смеешься? Значит, все нормально, — пробормотал Володя, пытаясь с помощью ложки осмотреть ей горло.

Девчонка вертелась ужом, махала руками и со смехом уворачивалась.

— Да когда же ты угомонишься?! — Он наконец прижал девочку к кровати, и как только та раскрыла рот, чтобы закричать, тут же сунул туда ложку.

— А-а-а! — завопила девчонка.

— Правильно, — согласился Володя. — А я уже просить хотел.

Он вытер ложку полотенцем и отложил. Начал рыться в аптечке, вынул лекарства. Встал, зачерпнул из стоящего у двери пластикового бочонка воды и принес к кровати. Аливия уже натянула на себя одеяло и исподлобья поглядывала на него. Мальчик вытащил из упаковки таблетки и протянул ей.

— Ешь. Это полезно. — Он изобразил, как глотает их и запивает водой.

Девочка замотала головой. Некоторое время он пытался ее уговорить, а потом вдруг протянул руку и зажал девочке нос. Та возмущенно открыла рот… мальчик тут же сунул туда таблетки и закрыл рот своей ладонью, чтобы не выплюнула. Девочка задергалась, но мальчик не отпускал, пока она не проглотила лекарства, после чего вручил кружку с водой. Аливия поспешно схватила ее, сделала несколько глотков. В глазах были слезы обиды.

— Лекарства надо пить, они нужны для выздоровления, — назидательно сказал Володя.

Аливия испуганно сжалась, не зная, что еще может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она еще много что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются сами собой. Она попыталась бороться со сном, но вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно вернул руку на кровать, поправил одеяло и облегченно вздохнул. Наконец-то угомонилась…

Управившись по хозяйству, он достал ручную швейную машинку и свою самую маленькую одежду.

Проснувшись, Аливия обнаружила мальчишку на полу. Он деловито замерял ее платье. Потом начал резать разложенную тут же рубашку. Вот встал, отряхнул брюки и принялся шить с помощью какой-то интересной штуковины, крутя ручку. То, что штуковина именно шьет, Аливия догадалась сразу: самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника.

— Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай.

Он бросил на кровать одежду и вышел на кухню, помня, что девочка не хочет раздеваться в его присутствии.

Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторон. Мальчик подошел к ней и заставил повернуться, рассматривая, как сидит одежда. Немного великовата, но такой и делал — на вырост. Только вот рукава рубашки и штанины все же слишком длинные и не прошиты. Он подвернул штанины и заколол булавками, то же проделал и с рукавами.

— Снимай, я зашью. Зашью, — он изобразил, как шьет иголкой. — Снимай, и можешь пока завернуться в одеяло.

На этот раз Аливия все поняла, быстро разделась и закуталась в одеяло.

Володя вновь сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он встряхнул одежду и оглядел ее.

— Держи. Теперь тебе надо еще куртку получше. А сапожки у тебя и так неплохие.

Девочка снова нарядилась в костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. Аливия подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платье. Володя улыбнулся:

— Извини, но платья я шить не умею. Перешить еще смогу, но сшить новое — вряд ли.

Кажется, девочка поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.

— Ну нет! — Володя отловил ее у входа и вновь водрузил на кровать. — Сегодня ты никуда не выйдешь. Ты еще слаба. — Он кивнул на окно и отрицательно покачал головой. Потом показал на ее курточку. — Курткой займусь завтра.

Девочка угрюмо уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время хмуро наблюдал за ней. Вздохнул: нет, так дело не пойдет, сейчас начнет мать вспоминать и опять сырость разведет. Он сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь обычно рассказывал всякие истории. Но тут проблема языка… А это идея.

— Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?

— Аливия Рикерт Транхейм, — гордо поправила его девочка.

— Ух ты! Имя больше тебя, — восхитился Володя. — Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм… Я плохо знаю ваш язык. Ты поняла?

Девочка кивнула.

— Давай, ты будешь меня учить.

Аливия согласно кивнула.

— Ну, давай попробуем… — Володя положил перед собой лист бумаги и ручку. — Как будет «ходить»? — Мальчик встал и прошелся по комнате. — Я хожу!

ГЛАВА 9

На следующее утро Володя встал пораньше и, голый до пояса, в одних штанах выскочил во двор, прямо на снег. Немного размялся, накачал ведро воды и вылил на себя. Развернулся, чтобы бежать обратно в дом, и наткнулся на Аливию, с круглыми, размером с плошки глазами. Она зябко куталась в шерстяной платок.

— А ну, марш в дом! — скомандовал он и щелкнул ее по носу.

Аливия юркнула в дверь, Володя за ней следом. Схватил полотенце и начал растираться.

— Надо, надо закаляться по утрам и вечерам! — пропел он.

В первое время его подмывало бросить все эти занятия и разминки — много сил на них уходило, да и неохота было заниматься, если честно. Только огромным усилием воли заставлял себя вставать каждое утро и тренироваться. Знал, стоит дать слабину, и все — дальше покатишься вниз и вернуться в рабочий ритм будет ой как не просто. Потом ничего, привык. И даже стал получать удовольствие, ибо только эти занятия помогали ему держать себя в руках и не раскиснуть окончательно в чужом мире.

— Сейчас закончу, и будем завтракать, — сказал он девочке. — Зачем так рано встала?

Аливия, похоже, поняла только последние слова.

— Ты встал ведь.

— Понятно. Тогда жди.