Городской тариф - Александра Маринина

Поднявшись на двенадцатый этаж здания, в котором располагался Фонд, Ионов, прежде чем зайти к себе в кабинет, заглянул в приемную сказать, что приехал. Секретарь директора, молоденькая хорошенькая Алена, приветливо улыбнулась ему:

- Здравствуйте, Евгений Леонардович, вас Шепель искал, просил связаться с ним, когда придете.

- Как? - наигранно удивился Ионов. - Так-таки с ним самим?

На лице Алены не мелькнуло даже тени понимания, и реплику она не подхватила. Было видно, что цитату она не вспомнила, а может быть, и не читала бессмертный роман вовсе.

- Ну да, - растерянно подтвердила она.

- Так вы скажите ему, что я у себя.

Н-да, другие времена, другие… Тридцать лет назад вряд ли нашелся бы в среде научных работников человек, незнакомый с «Мастером и Маргаритой» Булгакова, книгу читали и перечитывали, передавая друг другу журнал «Москва», где он был опубликован официально, или неофициальные сброшюрованные ксерокопии зарубежных изданий, текст знали чуть ли не наизусть и в обычных разговорах щеголяли знанием реплик, как коротких, так и довольно длинных. Тридцать лет назад секретарь Алена даже еще не родилась, а мода на Булгакова прошла. И времена другие, и люди тоже.

Не станет он звонить Диме Шепелю. Если ему нужно - пусть сам позвонит и придет. Евгений Леонардович стремился быть демократом, но в то же время точно чувствовал ширину и устойчивость каждой отдельно взятой ступеньки иерархической лестницы. Он с удовольствием сам заходил в комнаты к рядовым сотрудникам, но взял за правило никогда не появляться в кабинетах тех, кто по должности являлся его начальниками в Фонде, если, конечно, ему самому это не было нужно. Пусть сами приходят и сидят в кресле для посетителей. Его возраст и научные заслуги что-нибудь да значат.

Однако ни возраст, ни весомые научные заслуги не убили в Ионове жадного исследовательского любопытства и юношеского озорства, посему прямо из приемной он направился не к себе, а в отдел комплексных монографических исследований, в самый любимый «свой» отдел. Если Шепель надумает позвонить, то пусть сначала поищет и подождет.

По состоянию квадратного холла, именуемого предбанником, легко можно было судить о времени суток, не имея наручных часов. Сейчас предбанник недвусмысленно свидетельствовал о том, что рабочий день прошел бурно и конца ему пока не предвидится: бумагорезательная машина, уничтожающая черновики, расчеты и схемы, тряслась от судорожных усилий, а пол вокруг нее усыпан бумагами, еще не уничтоженными, на всех мыслимых поверхностях стоят непомытые чашки и стаканы, из большой урны в углу холла горой торчат пустые пластиковые бутылки из-под минеральной воды и колы. Секретарь отдела, добродетельная и обстоятельная Анна Степановна, работавшая с Ионовым и Шепелем еще в академии, сидела за компьютером и с пулеметной скоростью набирала какой-то текст, поглядывая в лежащую на столе рукопись. Вообще-то персональными компьютерами был обеспечен весь личный состав, и если Анна Степановна что-то для кого-то печатала, то не потому, что самому автору текста сделать это не на чем, а исключительно потому, что он занят другими срочными делами. Ионов был на сто процентов уверен, что текст набирается для начальника отдела Кувалдина, который по старой, выработанной много лет назад в докомпьютерную эру привычке создает научные и служебные документы при помощи бумаги и ручки и только потом печатает; все остальные сотрудники никаких рукописей не признавали и работали сразу на компьютере.

Все четыре выходящие в предбанник двери были распахнуты, и Ионов без колебаний вошел в один из кабинетов: именно оттуда доносилась самая пестрая и возбужденная разноголосица, перекрываемая мощным басом Кувалдина. Если в обсуждении участвует начальник отдела, значит - там действительно интересная проблема или закавыка, с которой непонятно что делать.

Проблема возникла, как выяснилось, в связи с монографическим исследованием в московской зоне эксперимента. Уголовное дело возбуждено по факту исчезновения, а затем и обнаружения трупа сожительницы сотрудника правоохранительной системы; понятно, что в этом случае к раскрытию преступления проявляется особое внимание и к работе привлекаются лучшие силы подразделений. Можно ли в такой ситуации считать исследование «чистым»? Ведь на его примере вряд ли правильно судить об уровне квалификации личного состава в целом. Или все-таки правильно? Выборка преступлений, работу по раскрытию и расследованию которых предстоит изучать, должна быть репрезентативной, то есть преступления отбираются по принципу случайности, а не преднамеренно, и в этом смысле репрезентативность не нарушена, но… Евгений Леонардович поучаствовал в обсуждении, поддержал Кувалдина, который считал, что все в порядке и если преступления против работников правоохранительных органов и членов их семей в реальной жизни совершаются, то вполне естественно, что они и в выборку попадают, и допросил доложить новые результаты, полученные в течение дня.

Результаты выглядели удручающе. Или, наоборот, обнадеживающе. Это как посмотреть. Выбранное для монографического исследования дело о вымогательстве крупной взятки в Красноярске, возбужденное две недели назад, было прекращено за пятьдесят тысяч долларов, полученных следователем. То есть как началось со взятки, так взяткой и закончилось. Красиво. Показательно выглядела квартирная кража в Тульской области: дело возбуждено десять дней назад, дверь не была взломана, хозяин квартиры пришел домой с работы, открыл ее своими ключами и обнаружил полный разгром и пропажу денег и ценностей, то есть преступник не только спокойно открыл дверь, но и добросовестно запер ее за собой, когда уходил. За десять дней не вызван к следователю и не допрошен ни один человек, названный потерпевшим, который добросовестно перечислил людей, знавших об имеющихся у него ценностях и имевших доступ к ключам. Более того, сам дверной замок даже не изъяли для проведения экспертизы, чтобы хотя бы понять, чем его открывали: приданными, то есть «родными», ключами, их дубликатами, специально подобранными ключами или еще чем. По делу об уличном разбойном нападении, совершенном в Воронеже, информация поступила просто-таки пугающая: потерпевший был с места преступления немедленно доставлен в больницу, в милицию заявила его жена, прошло уже пять дней, а в больницу к несчастному так никто и не пришел и ни одного вопроса ему не задал, то есть не сделано самого элементарного, о чем говорится во всех учебниках, рассказывается во всех детективных романах и что подсказывает обыкновенный здравый смысл.

В Москве ситуация несколько лучше, но это лишь потому, что на раскрытие преступления брошены «лучшие силы», что и явилось камнем преткновения. Хотя и здесь не обошлось без огрехов. Бородатый Сергей Александрович, сотрудник отдела, докладывающий «московское» исследование, в нескольких словах изложил суть дела, высоко оценил работу следователя, назвав проведение осмотра места происшествия «безупречным», отметил неожиданно хорошее знание жилого сектора участковым Дорошиным и подробно остановился на своем коньке - организации оперативной работы. На сегодняшний день выдвинуто три версии: убийство Милены Погодиной совершено ее любовником Канунниковым по личным мотивам, эту версию отрабатывают оперативники из Центрального округа Хвыля и Рыжковский; убийство девушки является способом давления на ее сожителя Павла Седова, сотрудника Московского управления Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, этой версией занимается Сергей Зарубин вместе с коллегами Седова; по третьей версии, связанной с бывшим любовником Погодиной и оставленными им деньгами, работает Каменская, она же осуществляет общий анализ всей собранной по делу информации. По большому счету претензий на текущий момент нет только к Зарубину; его работа пока не дала ощутимых результатов, но лишь потому, что коллеги Павла Седова не любят делиться информацией, темнят и всячески пытаются вытеснить из своих рядов оперативника из «убойного» отдела и ставят ему палки в колеса. Зарубин же, со своей стороны, обладает несомненной оперативной смекалкой и проявляет чудеса хитрости и изобретательности, чтобы узнать, какими конкретно делами занимается сейчас Седов и имена фигурантов по этим делам. Сам Седов как источник достоверной информации рассматриваться не может, потому что запил, находится дома и имеет на руках больничный. А с пьяного какой спрос? Хвыля и Рыжковский отрабатывают Канунникова, который объявлен в розыск; они проделали огромную работу по установлению его передвижений в день убийства и его местонахождения в настоящий момент, но в то же время не сделали очевидно необходимых вещей, как то: первое… второе… третье… Многовато, пожалуй.

- А к Каменской какие претензии? - с интересом спросил Евгений Леонардович, который вынес о ней впечатление самое благоприятное. Если она настолько умна, что сумела написать ТАКУЮ диссертацию, то неужели же она не настолько же умна в повседневной оперативной работе? Как-то не вяжется.