Заложник зла - Рэйвен Дарк

Я ворчу и дергаюсь так сильно, что подпрыгиваю на кровати.

— А, черт, — его пальцы впиваются в мои бедра, когда он медленно, но грубо входит и выходит из меня. — Моя сексуальная маленькая воровка.

Я чувствую, как он сдерживается, заставляя себя не торопиться. Спайдер отводит свои бедра назад, затем резко толкает их вперед, поворачивает их по кругу так, чтобы его ствол касался каждого нерва внутри меня, затем отступает и снова резко входит. Низкое, голодное рычание вырывается из него.

Я пыхчу, дергаюсь и извиваюсь, беспомощность захлестывает меня, чистая, необузданная потребность обжигает меня. Я вскидываю голову, и Спайдер сжимает мои волосы в кулак, откидывая мою голову назад в захвате, предназначенном для контроля. Жжение только усиливает мою потребность.

— Черт, ты чувствуешься так чертовски хорошо. Не могу насытиться.

Его темп ускоряется. Я беспомощно стону. Отпуская мои волосы, Спайдер обхватывает рукой мое горло, сжимая ровно настолько, чтобы ускорить мой пульс. Его бедра хлопают по моим.

— Спайдер… — я приближаюсь по спирали к кульминации, и пытаться вырваться из нее — все равно что пытаться выбраться из глубин сладчайшего ада.

— Моя, — у него демонический голос. — Никогда не уходи от меня.

Его пальцы сжимаются до тех пор, пока я не начинаю задыхаться.

Я пытаюсь произнести его имя, сказать ему, чтобы он отпустил, паника превращается в настоящий страх.

— Спа… Спа…

Он урчит, и его рот касается моего. Я кричу, и он жестко облизывает мой рот языком, ослабляя хватку, а затем снова сжимает ее.

У меня кружится голова, и каким-то образом удовольствие, которое он вызывает во мне, удваивается, пока мои бедра не пытаются прижаться к нему.

— Блядь! — его хватка соскальзывает с моего горла, и его ладони ударяют по столбам по обе стороны от меня. Его толчки становятся яростными, и он выпускает длинную череду проклятий.

Я извиваюсь, и мои бедра трясутся, не в силах сомкнуть ноги или остановить его. Со связанными руками и ногами я ничего не могу сделать, кроме как лежать и принимать его.

Прилив приближается, угрожая поглотить меня целиком. Крики вырываются из меня, заполняя комнату и отражаясь от стен. Весь клуб должен меня слышать. Они слышат меня, и они знают.

Спайдер рычит от удовольствия, злобно овладевая мной. Его пах царапает рубцы, оставленные ремнем, и жжение заставляет меня приближаться быстрее. Я кричу громче.

Как будто моя беспомощность возбуждает его еще больше, его ногти царапают дерево на столбах, а кровать стучит о стену, когда он сходит с ума.

— О, черт, черт, черт, да!

Весь клуб должен услышать его сейчас.

Прилив засасывает меня, топя в своих глубинах. Вспыхивают белые огни, мое тело сотрясается в конвульсиях, и меня захлестывает эйфория.

Спайдер делает несколько резких толчков. Он рычит от облегчения.

Затем он падает на меня сверху. Его грудь вздымается у меня за спиной, его дыхание горячее и прерывистое на моей шее.

Я тяжело дышу, слишком измученная, слишком разбитая тем, что только что произошло, чтобы бороться с ним.

Ненависть к нему наполняет мою кровь, пылая, как ад. Тяжесть моего собственного греха давит на меня, стыд съедает меня заживо.

— Боже, детка, — тихо стонет Спайдер мне на ухо. — Так хорошо, — его руки крепко обнимают меня, и он лежит так, обнимая меня в тишине нашего завершения.

Детка. Это первый раз, когда он назвал меня так с тех пор, как был подстрелен ночью Кэп. Он назвал меня так, когда мы лежали вместе, рассказывая мне о своих родителях и укусе паука, который принес ему его дорожное имя.

Та ночь, кажется, прошла миллион лет назад, в другое время, в другой жизни. Кажется, что это ласковое слово было произнесено другим мужчиной, женщине, которая не была мной. Услышав это единственное слово — детка, я чувствую, как будто вижу крошечную вспышку кого-то другого внутри него, человека под монстром, которому удалось пробиться сквозь темную тюрьму, в которой монстр держит его.

Вместо того чтобы приблизиться к этому крошечному лучику надежды, я уклоняюсь от него, как будто уклоняюсь от горящего пламени. На самом деле его там нет. Спайдер был просто не в себе в этот момент. Если он испытывает что-то похожее на эйфорию, в которой я только что была, это затуманило его мозг. Он охвачен порывом, кайфом настолько сильным, что сказал бы все, что угодно, если бы это пришло ему в голову.

Когда последний прилив покидает мое тело, я позволяю логике и здравому смыслу вновь заявить о себе, позволяю моей ненависти ожесточить мое сердце перед холодной, не приукрашенной правдой. Позволять себе верить в те эмоции, которые я слышу в нем сейчас, не только опасно, но и глупо. Кайф временный, и когда он закончится, останется только тьма, животное, которому на меня наплевать, которое будет пытать меня, если захочет, и которое убьет меня при первой же провокации.

Дыхание Спайдера медленно приходит в норму. Мое замедляется.

— Так чертовски идеально, — его пальцы убирают мои волосы с мокрого от пота лица.

Драка только раззадорит его, поэтому я лежу там, уставившись в окно, позволяя своему мозгу отключиться. Отступая внутрь.

У меня между ног дергается его член. Он издает глубокий рокочущий звук в своем горле.

— Черт, у меня снова встает. Видишь, что ты со мной делаешь? Все, что мне нужно сделать, это подумать о тебе, связанной и дергающейся, как дикое животное, и я хочу снова трахнуть тебя в этой постели.

Его язык скользит по моей щеке.

Нет, нет, нет.

Мне требуются все мои усилия, чтобы не оттолкнуть его. Он бы только поиграл со мной.

Наконец, его вес спадает с меня. Он отступает, как будто оценивая то, что он сделал. Его ладонь скользит по моим изрезанным ягодицам, легкая ласка, которая, тем не менее, заставляет меня шипеть сквозь зубы.

— Господи Иисусе. Я почти хочу, чтобы ты снова разозлила меня. Это было здорово.

Эти слова разжигают мой гнев до бушующего лесного пожара, заставляя мой желудок сжиматься от страха. Он не может быть серьезным.

По очереди Спайдер развязывает мои лодыжки. Как только они освобождаются, он отступает назад.

— Оставайся тут, — он шаркает по ковру.

Куда, во имя всего Святого, он направляется? Я поднимаю голову и оглядываюсь через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как он берет седельную сумку, а затем исчезает в ванной. Беспокойство зовет меня