Заложник зла - Рэйвен Дарк

он должен был бы знать, что женщина, с которой связан один из его людей, была похищена. Ему должны были сказать, что задержало появление Спайдера здесь.

Это тот печально известный клубный бизнес, о котором я все время слышу. Как бы безумно это ни звучало, эти встречи всегда вызывали у меня любопытство. О чем говорит байкерский клуб вне закона? Говорят ли они о том, кого они собираются убить, или о следующем преступлении, которое они собираются совершить, так же, как члены Колонии говорят о проповеди в следующее воскресенье?

Конечно, он может и не присутствовать на собрании все это время. Он может быть там, внизу, прохлаждаясь и болтая с мужчинами, пока я здесь, наверху, свисаю со столбиков кровати, ожидая, когда меня снова подвергнут его мучениям.

Возможно, он оставляет меня ждать здесь только для того, чтобы заставить меня извиваться.

Передняя часть здания клуба становится громче, вечеринка набирает обороты. Кто-то издает протяжный йодль, и ревет двигатель байка.

Наступает полная темнота, погружая комнату почти во тьму, за исключением серебристого лунного света, который отбрасывает длинные тени на стены. Шум снаружи не утихает.

Точно так же, как в ночь вечеринки Дизеля, я чувствую себя так, словно оказалась в ловушке посреди сборища дикарей, пленником какого-то варварского племени.

Ключ поворачивается в замке.

Моя голова резко поворачивается к двери, мое сердцебиение ускоряется.

Мой похититель-варвар? Знакомая смесь надежды и страха охватывает меня. Надеюсь, что это он, а не какой-нибудь похотливый байкер, который не прислушался к предупреждению, которое он дал всему клубу ранее, и боюсь того, что он сделает со мной теперь, когда его встреча закончилась.

— Ладно, малыш, исчезни, — голос Спайдера, и он разговаривает с Пипом. Мое сердце колотится быстрее.

Шаги Пипа едва слышны на лестнице.

Дверь открывается. Спайдер входит, ключи звенят, когда он кладет их в карман и закрывает дверь. Замок щелкает. В руке у него седельная сумка и две бутылки воды.

Поставив сумку на пол, он неторопливо подходит к тумбочке, ставит одну из бутылок и включает лампу. — Наконец-то снова в одиночестве.

Совершенно случайно.

Господин. Каждый раз, когда он оставляет меня вот так, голой и связанной, я всегда думаю, что, когда он вернется, он будет выглядеть по-другому, больше похожий на темное и извращенное животное, которым он и является. Это не так. Каждый раз он так же великолепен и совершенен, как и всегда.

Что бы он ни использовал, чтобы убирать волосы назад, оно все еще удерживает их на месте, за исключением нескольких светлых прядей, которые падают ему на глаза. Намек на дорожную пыль на его лице делает его жестким и грубым, и у меня возникает абсурдное желание вытереть его.

Футболка, такая же черная, как и его жилет, прикрывает верхнюю половину его мощных рук, скрывая там чернила. Его предплечья и кисти остаются обнаженными, обнажая татуировки, которые превращают его кожу в холст. Они заставляют его выглядеть опасным и сексуальным, что только подчеркивает светлая борода. Мужчина выглядит как живое божество, воплощение какого-то темного и злого, языческого, одетого в кожу бога.

Почему, о, почему он должен быть таким красивым? Почему он не может быть похож на Сета?

Открывая вторую бутылку воды, он выпивает половину и направляется ко мне.

— Болит? — он наблюдает за мной, не делая никаких движений, чтобы освободить меня или вынуть кляп.

Я пристально смотрю на него.

Его губы подергиваются. Он протягивает руку и вытаскивает бандану у меня изо рта, отбрасывая ее в сторону, но все еще не развязывает мои путы. Я сглатываю, набирая влагу в рот и двигая уставшей челюстью. У меня пересохло во рту, в горле пересохло, как в пустыне. Я ненавижу благодарность, которую испытываю к нему за то, что он убрал кляп.

— Хочешь пить? — он поднимает бутылку с водой.

— А ты как думаешь?

Да уж. Что со мной не так? Есть ли у меня желание умереть? Здесь я полностью в его власти и вряд ли в состоянии возражать ему. Обычно я лучше разбираюсь в своих битвах, чем сейчас.

Я вся в его власти. Осознание моего затруднительного положения заставляет мою кожу покалывать. Тихая боль началась у меня между ног.

Он делает глоток. — Я собирался трахнуть тебя, но, если ты собираешься открыть рот, я всегда могу оставить тебя связанной на остаток ночи. Я просто подрочу и заставлю тебя смотреть.

Он бы обязательно это сделал. При мысли о том, что меня оставят вот так на несколько часов, а мои руки, кажется, весят тонну, я сжимаю губы. У меня начинает болеть спина, а ноги уже болят.

И все же, при упоминании о том, что он трахает меня, эта боль в моей промежности усиливается.

— Давай попробуем еще раз, — говорит он, как будто видит мое сожаление по поводу моего ответа. — Хочешь немного воды?

Я киваю. Удивительно, как это может быть похоже на то, что ты умираешь от жажды, когда тебе приходится полагаться на кого-то другого, чтобы утолить ее.

— Попроси меня вежливо.

Я откидываю голову назад и делаю терпеливый вдох. — Спайдер, можно мне, пожалуйста, немного воды?

Он подходит, встает рядом со мной и протягивает руку, осторожно вливая воду в мой пересохший рот. Вода чувствуется потрясающе, спускаясь вниз, свежая, прохладная и освежающая. Я хочу залпом выпить все это, но он наливает медленно, так что мне приходится пить понемногу за раз.

— Успокойся, Дикая Кошка. Единственное, чем я хочу, чтобы ты подавилась сегодня вечером — это моим членом.

Я чуть не захлебываюсь от его замечания.

Я уже бывала на этой вечеринке раньше. Я ненавидела его за это, и все же эти слова заставляют мое сердце пульсировать, мой рот наполняется слюной от его вкуса на моем языке.

Я позволяю ему задавать темп, медленно выпивая каждую каплю, пока бутылка не опустеет. Несколько капель воды капают мне на подбородок и стекают на грудь, и я тяжело дышу.

— Жадная маленькая воровка, — Спайдер проводит ладонью по моей челюсти и подбородку, вниз по порезам, которые он оставил на моей груди, размазывая прохладную воду по моей коже и заставляя меня дрожать. Затем он хлопает ладонью по моему бедру, потирая его, нагревая кожу.

— Спайдер, пожалуйста, развяжи меня, — мольба в моем голосе раздражает меня.

— Еще нет.

Я злюсь. — Я была в таком положении уже несколько часов. Мои руки убивают меня.