Грёзы и чернила (СИ) - Моро Джинкс

Майра с содроганием взглянула на Луку через взмокшую челку. Сколько же лет он таскал этот эпизод в памяти, будто неподъемный валун? Сколько боли тот причинял Луке, который так ненавидел себя в прошлом — за трусость, за неспособность вмешаться и защитить?

Она снова коснулась чужой щеки — чародею становилось хуже. По шее градом бежал пот, все тело сотрясалось от озноба. Ресницы вздрагивали — на смену сну, что забрала Майра, пришел еще один, но такой же мерзкий. Надо было что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

— Я скоро вернусь, — шепнула она, точно зная, что Лука не слышит ее. — Потерпи еще немного. Я скоро.

Сон восьмой. Грезы монстров

В Лавке Чудес странно пахло — вишней и можжевельником. Майра принюхалась, пытаясь отыскать источник запаха, одновременного знакомого и чужого, но магазин был на удивление пуст.

Ни Леды, ни Саломеи, ни ранних покупателей. На виду только пустой прилавок с обрезками шпагата и увядших лепестков, а витрины тонкого горного хрусталя пылали изнутри. Артефакты, почуявшие что ни хозяйки, ни ее ученицы нет поблизости, разбрызгивали свое сияние, точно маяки.

Но Майра точно знала, для чего это все — волшебные вещи не красовались, чтобы она восхитилась их великолепием. Они притягивали ее взгляд, пытаясь заставить отомкнуть замок и выпустить на свободу их непредсказуемую силу.

Она не поддалась, через силу отвернулась и зажмурилась, прогоняя из головы этот злой пронизывающий свет.

Астролябии наперебой застрекотали под потолком, точно пытались предупредить о чем-то. Впрочем, они и раньше не были к ней расположены, а теперь и вовсе смеялись над Майрой, которая пришла искать помощи. И не нашла ее.

— Леда? — позвала Майра негромко, боясь нарушить покой вещей, намного страшнее, чем артефакты в витринах. Она не знала наверняка, но по туманным оговоркам травницы, по намекам Саломеи было понятно, что в кладовых Лавки Чудес спрятано нечто, что лучше не вытаскивать на свет без веского повода.

— …сполна расплатилась, — загромыхал капризный голос на лестнице, что вела в квартиру Саломеи. — Почему ты заставляешь меня страдать?!

Кто-то из клиентов? Но Саломея никого не пускает наверх! Самой Майре пришлось потом и слезами заслужить право подниматься на второй этаж, не убеждая каждый раз домашнего сфинкса-охранника, что ей разрешили. Саломея в сфинксе души не чаяла, несмотря на его паскудный характер и мерзейшие похабные загадки.

— Здесь я решаю, когда ты расплатилась, — Саломея была равнодушна и спокойна. Этот голос, переливающийся как северное сияние и такой же холодный, она использовала только в тех случаях, когда кто-то забывал о своем месте. Майра терпеть его не могла, хоть и слышала его за много лет всего дважды.

— Но, Верховная!..

— Ты задержалась, Пасифая. До скорой встречи.

Разговор был закончен, по деревянным ступенькам застучали каблуки. Кто бы ни был в гостях у ведьмы, уходил он ни в духе.

Майра заозиралась, ища укрытия — под горячую руку незнакомой чародейки она попадать не желала. Дальняя витрина потемнела, ощущая присутствие Саломеи, а значит, там было безопасно. Майра юркнула в угол, затаила дыхание.

Дверь распахнулась, и в лавку на всех парах вылетела молодая женщина. Волшебница. Хотя, чему удивляться, смертные к Саломее никогда не заглядывали.

И сколько ни встречала Майра магов и ведьм, никогда не могла привыкнуть к тому, насколько они все — без исключения — красивы. Но Пасифая обладала той красотой, от которой хотелось опустить глаза в пол, чтобы не оскорблять своим взглядом.

Медно-рыжие волосы вились тугими пружинками, стекали по плечам и спине, и казалось, что вся ее фигура объята ласковым, прирученным огнем. Комбинезон из шелка, облегающий тонкую талию и длинные ноги как вторая кожа, звенел от сотни золотых монет, нашитых на рукава. Но самым примечательным в ее облике были губы — пухлые и красные, точно она предпочитала на обед кусок сырого мяса на костяном фарфоре.

— Чтоб я еще раз!.. — прошипела Пасифая, поправляя меховую накидку, сползающую с плеча. — Мерзкая старуха!..

Под потолком сверкнула сердитая молния. Затем еще одна — намного ближе к чародейке, и в нос ударил отвратительный запах паленого волоса.

Пасифая завизжала, всплескивая руками — ее локоны медленно тлели, наполняя лавку удушливой вонью.

— Следи за языком, девочка, — надменно процедила Саломея, вплывая в зал. — Не стоит заводить слишком могущественных врагов, пока ты еще так юна. Иначе однажды утром кто-то может решить, что ты будешь полезнее в качестве ручной крысы. Или в виде плесени на лимонном пироге.

Верховная не угрожала. Зачем? Ей ничего не стоило превратить кого угодно в грызуна или плесень, если те это заслужили.

Пасифая в ответ только капризно топнула ногой, вскидывая голову:

— Я расплатилась! Прекрати использовать меня!

Майра тихонько откашлялась, выходя из-за витрины. Она и так подслушала больше, чем следовало. Еще немного, и Саломея сотрет ей память, защищая свои и чужие секреты.

При ее появлении Пасифая скривилась, как будто позавтракала чем-то несвежим. Почти рассеявшийся аромат вишни и можжевельника усилился, когда чародейка в два шага оказалась рядом. Даже на высоких каблуках она была на полголовы ниже пожирательницы снов, но все равно умудрялась смотреть сверху вниз, словно пожирательница снов была чем-то вроде клеща или таракана. Впрочем, в глазах обеих Школа так оно и было. Пожиратели смерти — паразиты на тучном теле Столицы.

— Ты.

Острый ноготь впился в плечо, когда Пасифая бесцеремонно толкнула ее к витринам. Стеклянная дверца зазвенела, артефакты взволновались — еще никогда Майра не оказывалась к ним так близко. Они чувствовали ее слабость, тянулись, чтобы опутать-околдовать и использовать в своих интересах.

— Шпионишь? Он использует тебя, чтобы накопать грязи? — волосы у Пасифаи зашевелились, словно клубок потревоженных ядовитых змей. Майра распахнула глаза, наблюдая, как локоны переплетаются между собой, покрываются блестящей чешуей. Змеи?

— Говори!

— Ты меня с кем-то путаешь, — тихо, но твердо ответила Майра, скашивая глаза на змею, что прижалась к ее щеке извилистым холодным телом. Змейка щекотала раздвоенным языком и изогнутыми клыками кожу, но не пускала их в ход. Пока.

Пасифая засмеялась — мелодично, но жутко. Запах вишни стал приторным и подавляющим, от него кружилась голова и слегка тошнило. Майра хватала воздух ртом, но невидимый ошейник на ее шее сжимался все туже и туже, и перед глазами маячили черные мушки.

Но Саломее, которая наблюдала за ними, этот цирк уже надоел.

— Уходи, — сказала она негромко, цокнув языком. И Пасифая пропала.

Однако исчезла чародейка не сразу: сначала стали прозрачными и растаяли ее глянцевые туфельки, следом — комбинезон вместе с изящным телом танцовщицы. Последней пропала голова — Пасифая удивленно округляла глаза и шевелила губами, лишенная голоса. Вместе с ней сгинул и душный аромат ее духов. Почему он казался таким знакомым?

— Не злись, — рассеянно произнесла Саломея, перебирая пальцами своими жемчуга и не глядя на Майру. — У всех бывают плохие дни. К тому же, у нее действительно есть причины подозревать тебя, в чем угодно.

Майра бестолково покачала головой, все еще ощущая, как по ее лицу скользит холодная чешуя. Стать жертвой чужой иллюзии не слишком приятно, и Пасифая знала, как нагнать ужаса, но что вывело ее из себя?

— Ты разве не знаешь? — Саломея улыбалась — и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Так улыбается палач, прежде чем взяться за топор.

— Вся Столица знает, что Орфей таскает за собой пожирательницу снов, как собачонку на привязи. Гадают — задолжала ты ему или это вынужденный союз. Делают ставки, как быстро он от тебя избавится и какой способ для этого выберет. Если поставить на “зеро” в Темном Тотализаторе, то можно сорвать куш.

— Зеро?

— Смерть.

Жестокие слова ударили под дых. Наивной Майра никогда не была и знала, что слухи непременно поползут — монстр и чародей из первой лиги Шабаша, что у них может быть общего? Либо рабство, либо вынужденное сотрудничество.