Грёзы и чернила (СИ) - Моро Джинкс

— Будь осторожна, — произнес он, положив руку ей на плечо. Тяжесть и тепло его ладони вселяли в Майра странный покой. — У меня дурное предчувствие. В этом городе происходит что-то не то.

Сон седьмой. Мертвый жемчуг

Почти неделю от Орфея не было ни слуху, ни духу.

Майра гадала — не сдался ли он? Быть может, чародей хорошенько поразмыслил и просто отступил от намерения найти вора, раз уж никаких новых зацепок не обнаружилось?

Но она знала — быстрее земля с небом поменяются местами, чем Орфей отойдет в сторону и пустит дело на самотек. Чародей, при всех прочих недостатках, был до зубовного скрежета упрям. И его присутствие, его безграничная над Майрой власть, ощущалась фантомной хваткой ошейника на горле.

Несколько раз, поздней ночью, она ощущала, как кто-то мельком касается ее волос, ерошит их на затылке, или же шаловливо дергает за длинную сережку, напоминая о себе но прикосновение улетучивалось так же быстро, как и появлялось. В конце концов, Майра решила, что настолько озверела от безделья, что ей начинает мерещиться. Делать что ли Орфею больше нечего? Телефону прямо молчал.

Наверное, примерещились ей и шаги в пустой квартире одним поздним вечером. И грязный след на подоконнике, направленный внутрь квартиры. И даже скрип половиц под чужой поступью — тоже померещился.

Вот только звон охранных амулетов, что верещали громче пожарной сирены, не был сном. Кто-то пытался пробраться к ней в дом, смотрел как она спит? Майра, трясясь от страха и недосыпа, предпочитала не думать об этом слишком долго, иначе так можно было и с ума сойти.

Да и в самой Столице с наступлением холодов жизнь окончательно замерла. Нет, по улицам все так же шуршали машины и смертные продолжали свою гонку в попытке успеть за ускользающим временем, но все равно казалось, что дни тянутся до бесконечности долго. Да еще и снег сыпал, не переставая, превращая улицы и проспекты в снежную пустыню.

Чтобы убить время и уйти из дома, который в одну ночь стал неприветливым и чужим, Майра все чаще навещала Логово. Но пожиратели снов с приходом зимы тоже стали ленивыми и неповоротливыми, точно медведи перед спячкой. Редко выходили на улицу, разве что за пропитанием, и тогда не задерживались надолго — возвращались, кое-как перекусив, а затем разбредались по комнатам.

Майра еще сильнее, чем раньше, ощущала себя лишней.

Бай почти не вылезал из кровати. Завернувшись в одеяло, он дремал как сурок, и даже не включал в спальне свет. Ворчал как старый дед, если Майра или Лео пытались вытащить его из постели, говорил, что украдет самые дорогие сердцу воспоминания — страшнейшая угроза среди пожирателей снов.

Сая и Аврора накупили книг — любовные романы, многие десятки пухлых томиков с красочными обложками. Книги громоздились у дивана, у кофейного столика, на столе в кухне, мешались под ногами. Майра брала их в руки, читала первую страницу и откладывала.

Отчаявшись расшевелить друзей, она отправлялась в места, где собирались маги обеих Школ и другие обитатели Столицы. В “Кроличью Нору” вход ей был заказан, но по городу можно было найти несколько сотен магазинов, кофеен и ресторанов с золотым треугольником на двери.

Маги делились информацией неохотно. Слухи, что Майру видели в Заветном, да еще в компании Саломеи, немного развязывали языки — Верховная пользовалась авторитетом, но ничего стоящего Майра все равно не узнала. Никто из чародеев не припоминал черного пальто или мага, который мог менять внешность по собственному желанию. Рисунок “Древнего”, который она носила в кармане на всякий случай, от частого использования обтрепался по краям, линии сгиба стали четкими и хрупкими. Но и он не помогал.

Иногда она болтала с нежитью и оборотнями. И каждый раз, натыкаясь на пустоту или недоумение “а зачем тебе?”, Майра была готова рычать: ну не могло быть такого, что ее наниматель не оставил никаких следов! В этом городе даже смерть несчастного фамильяра у захудалой ведьмы висела над улицами месяцами — уродливый мутный след. Но не-Древний просто испарился воздухе, не оставив после себя ни улики, ни намека где его теперь искать.

Но Майра не собиралась сдаваться. Если и был где-то хоть кто-нибудь, кто мог пролить свет на ситуацию, она непременно собиралась его разыскать.

Однако дни шли, и решимость таяла, вместо нее накатывала тоска. Быть может, все бесполезно? Может стоит вернуться в Логово, смотреть на то, как подруги пересказывают друг другу сюжет очередного бульварного романчика, пока со скуки не сдохнет?

Однажды вечером, после очередной прогулки по злачным местам, Майра оказалась в центре, у городских прудов.

Летом здесь невозможно было протолкнуться от туристов-смертных и Темных, что собирались обменяться свежими сплетнями, но теперь там было пусто и тихо. С неба сыпалась снежная крупа. Гладь озера медленно затягивало тонким серым льдом.

Майра, вздохнув, присела на лавочку у самого края воды. Хотелось поразмыслить, что делать дальше — вернуться домой, где из компании только плакаты на стенах и шумные соседи, или продолжить поиски, вдруг удача неожиданно улыбнется.

Тихий плеск недалеко от берега. Скрип крошащегося льда, который заглушило дребезжания трамвая, ползущего по противоположному берегу. Майра вскочила, всматриваясь в холодный полумрак, повисший над озерцом.

— Согрей меня?

Спокойная гладь взволновалась, разошлись в стороны острые края льда, сковывающего озеро.

Из-под воды показалась чья-то макушка — длинные мокрые волосы, смахивающие на охапку водорослей, водруженных на конусообразный череп; кожа белая, точь-в-точь как подбрюшье речной рыбы.

— Согрей меня? — голосок был тише шелеста опавших листьев. И такой же мягкий.

Русалка? Кажется, Майра помимо воли произнесла это вслух, потому что девица передернула голыми плечами и недовольно сморщила нос.

— Речная дева. Но “русалка” тоже сойдет.

Она сделала неуловимое движение — оттолкнулась от поверхности руками и животом — и оказалась на расстоянии вытянутой руки. Глубины здесь не было, и все ее мертвенно-бледное тело оказалось на виду. Не дождавшись ни слова в ответ, она поманила пожирательницу снов к себе.

Двигаться приходилось аккуратно — Майра присела на корточки, дуя на озябшие руки. Под тонкими подошвами кроссовок хрустела галька, которой был обложен берег, и кристаллы льда.

— Хочешь, костер разведу? — предложила она, заглянув в черные, как бездонный омут, глаза нежити. Русалка захихикала, и ее смех запрыгал по озеру эхом. Мимо проскользил еще один трамвай — пустой — и раскрасил озеро геометрическими фигурами, медово-желтыми и насыщенно-оранжевыми.

— Ты очень миленькая, — внезапно заявила русалка, цепко ухватив ее за подол куртки. Майра попятилась, пытаясь удержаться на месте — одно неосторожное движение, и она будет бултыхаться в ледяной воде вместе с речной девой. — Хочешь составить мне компанию? Здесь очень одиноко, особенно зимой…

Она впилась своими черными глазами в лицо Майре. Сладкий голосок, звучащий как песня, лишал воли.

Майра представила себе вечность в компании единственной подруги: как проходит день за днем в бесконечных играх наперегонки с мелкой рыбешкой, как она коллекционирует монеты, что туристы бросали в озеро в надежде вернуться в Столицу снова — рано или поздно. А еще — милый спокойный домик на дне озера, где она будет хранить свои трофеи, туда же она будет затаскивать припозднившихся прохожих. Она станет петь им, сидя на берегу нагишом и расчесывая волосы, а когда те приблизятся….

— Отстань, — буркнула Майра, делая шаг назад. Мокрые пальцы русалки скользнули по ткани и разжались.

— Давай поменяемся? — предложила девица, ничуть не расстроенная тем, что Майра смогла ускользнуть из-под ее чар. — Здесь жутко холодно, отдай мне свою куртку? Тогда я тебя не трону. Недавно я почти выторговала у какого-то прохожего пальто, но он слишком дорого запросил. Ходил, ходил, упрашивал. А как до дела дошло…