Смерть в Поместье Дьявола - Энн Перри

Внезапно Росс вспомнил.

— Господи! Да, приведи его сюда. Я его знаю.

— Да, сэр. — Служанка сделала реверанс и, переполненная облегчением, выскочила из кабинета.

Несколькими мгновениями позже вошел Питт, улыбаясь, словно прибыл по приглашению.

— Добрый день, мистер Росс. Отвратительная погода.

— Ужасная, — согласился Алан. — Что я могу для вас сделать, мистер Питт? Присядьте.

Воспользовавшись предложением радушного хозяина, Томас сел, потом придвинулся к огню. Верхнюю одежду он отдал служанке, так что остался в черных брюках, чистой, но мятой рубашке и в перекошенном, застегнутом не на те пуговицы пиджаке с набитыми — похоже, всякой всячиной — карманами.

— Благодарю вас, — он потер руки, протянув их к языкам пламени. — Полицейская работа в большинстве своем такая скучная…

— Я уверен, что так оно и есть. — Росса особенности полицейской работы не интересовали, и жалости к этому человеку он не испытывал.

— Бесконечные вопросы, которые приходится задавать не самым приятным в общении людям, — продолжил Питт. — И, разумеется, у нас есть некие личности, которые дают нам знать, если происходит что-то необычное.

— Разумеется. Но, боюсь, я к ним не отношусь. Я не знаю ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. Извините.

Питт повернулся к нему. Глаза у него были удивительные. Они светились. Словно солнечные лучи пробивали толщу воды.

— Я говорил совсем о других людях, мистер Росс. Вроде старика, который сообщил мне сегодня, что пару вечеров тому назад какой-то джентльмен пытался снять комнату на Дрейк-стрит. Многие джентльмены так поступают, по тем или иным причинам. Но этот джентльмен, хорошо одетый, правильно говоривший, очень расстроился, когда прокомментировали причины его визита. Вот это и показалось в высшей степени необычным. Большинство джентльменов, которые пользуются такими местами, прилагают все силы для того, чтобы не привлекать к себе внимания.

Питт вроде бы ждал ответа. Росс внезапно почувствовал себя совершенно разбитым, словно отшагал долгие мили и плохо спал.

— Наверное, прилагают, — потупившись, согласился он. Вспомнил темный коридор, запах грязи, отвратительную ухмылку мужчины. Горло перехватило.

— Он совершенно вышел из себя, — в голосе Питта послышалось удивление. — Ударил человека!

Росс глотнул.

— Ему досталось?

Питт улыбнулся, уголки рта чуть опустились.

— Трещина в черепе, сломанная ключица. Он, конечно, очень разозлился и дал знать другим, что этому джентльмену, если он вновь появится в Девилз-акр, надобно преподать урок, которого он не забудет до конца своих дней… Так я и услышал об этом: пошли разговоры. — Тут он пристально посмотрел на Росса, и тот понял, что глаза Питта светятся умом. — Но вы его не убили, если вас это тревожит.

— Слава богу, я… я… — Алан замолчал, но слишком поздно. — Я ходил туда не для того… — Он не мог вынести, чтобы кто-либо, даже этот полицейский, подумал, будто он собирался снять проститутку и привести ее в эту комнату.

Лицо Томаса оставалось дружелюбным.

— Нет, мистер Росс, у меня и мыслей таких нет, что у вас могли возникнуть подобные намерения. Но зачем вы туда пошли?

Боже! Это еще хуже. Он не мог рассказать ему о Кристине. Его сердце гулко забилось, глаза застлал красный туман.

— Не могу сказать… это личное дело. — Питт мог думать, что угодно. Правда все равно была хуже.

— Это очень опасно, сэр. — Голос Питта становился мягче и мягче, словно говорил он с человеком, которому грозила серьезная опасность. — В Девилз-акр убили уже троих. Но, я уверен, вы это знаете.

— Разумеется, знаю! — воскликнул Росс.

Питт глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Это не то место, куда ходят осматривать достопримечательности, мистер Росс. Там отвратительно и опасно, и в последнее время людям приходится платить высокую цену за тамошние удовольствия. Что именно привело вас в тот дом?

Росс замялся. Этот человек напоминал хорька, выслеживающего его по всем тоннелям страданий, чтобы загнать в угол и вырвать из него правду. Лучше поделиться с ним какой-то ее частью, чтобы полицейский отстал раз и навсегда. Тогда не придется говорить то, чего он сказать никак не мог.

— У меня возникла идея насчет того, кому принадлежит этот дом, — ответил Росс, глядя прямо в светящиеся глаза Питта. — Я захотел узнать, правда ли это. Меня мутило от мысли, что один мой знакомый живет с доходов от таких мест.

— Ваша идея нашла подтверждение? — полюбопытствовал Питт.

Росс сглотнул слюну.

— Боюсь, что да.

— И кто же он, мистер Росс?

— Бертрам Эстли.

— Однако. — Питт разом расслабился. — Однако… Вот, значит, откуда Эстли шли деньги. И теперь, разумеется, хозяином стал сэр Бью.

— Да. — Росс выдохнул. На душе полегчало. Питт никогда не узнает о Кристине, о том, что она ездила в это грязное место, чтобы встретиться с Бью Эстли. Его жена… лежащая там… Он вышвырнул это видение из головы, выгнал пинками. Любая боль легче, чем эта. — Да, именно так. Возможно, это поможет вам в расследовании. Извините, наверное, мне следовало сказать вам раньше.

Питт встал.

— Да, сэр, думаю, вам, возможно, следовало сказать. Но теперь, когда я это знаю… — Его лицо вдруг расплылось в обаятельной улыбке. — Будь я проклят, если понимаю, куда это меня ведет!

Росс промолчал. Он чувствовал себя совершенно опустошенным: не осталось никаких эмоций. Просто наблюдал, как Питт направляется к двери и выходит в коридор, чтобы взять пальто, шляпу и шарф у служанки.

Глава 8

В темноте Питт спустился по лестнице и открыл дверь. Снаружи, в свете фонаря маячил констебль, поблескивая мокрым от дождя плащом; вода потоками лилась по нему и падала на брусчатку. Стояла ночь, небо на востоке даже не посерело.

Питт моргнул и содрогнулся от холодного воздуха, ворвавшегося в дверь.

— Давай заходи! — раздраженно бросил он. — Что теперь?

Констебль нерешительно переступил порог; на полу тут же начала собираться лужа, но Питту не хотелось больше мерзнуть. Грейс еще не встала и не разожгла камин.

— Закрой за собой дверь и проходи на кухню, — распорядился Питт и пошел первым, показывая дорогу. Для босых ног линолеум казался льдом. По крайней мере, на кухне пол был деревянным и хранил хоть какое-то тепло. И плита наверняка растоплена с вечера, как и всегда. При удаче жара могло хватить для того, чтобы вскипятить воду. Чашка обжигающего чая пришлась бы очень кстати. О том, чтобы вернуться в постель и снова заснуть, не приходилось и мечтать.

— Ну, что теперь? — вновь спросил Томас, яростно вороша угли в плите. — И сними это, — он указал на плащ полисмена, — пока ты нас не утопил.

Констебль послушно снял плащ и отнес в посудомойню. Человек семейный и домовитый, он обычно знал, что нужно сделать, без напоминаний, но новости, которые он принес, вымели из головы наставления матери и жены.

— Еще один, сэр, — сообщил он тихим голосом, вернувшись на кухню и протягивая Питту ведерко с водой, за которым тот уже собрался потянуться. — И все даже хуже, чем прежде.

Питт и так догадался, почему пришел констебль, но слышать такое определенно не хотелось. Пока же слова не прозвучали, оставалась надежда, что повод все-таки другой.

Давление на него нарастало: вновь к нему заходил Этельстан, газеты нагнетали панику. И он знал, что Шарлотта, пусть и прикидывалась невинной овечкой, использовала социальные контакты Эмили, чтобы выяснить имена женщин Макса и подробности жизни Берти Эстли. Если бы он обвинил Шарлотту во лжи, началась бы ссора, которая могла навредить им обоим. Кроме того, он не мог доказать свою правоту. Просто знал ее достаточно давно, чтобы понимать, что в такой ситуации она не будет сидеть сложа руки. И он хотел найти Акрского рубаку раньше, чем она!

Питт все еще стоял посреди кухни с ведерком в руке.

— Хуже?

— Да, сэр. — Голос констебля дрогнул. — Я служу в Акре с тех пор, как пришел в полицию, но никогда не видел ничего подобного.

Томас налил воду в кастрюльку. В воздух поднялся ароматный пар. Питт достал половину батона из большого деревянного ларя. Что бы ни ждало его, ужасное или еще ужаснее, в холодное зимнее утро встречаться с этим на пустой желудок не стоило.

— Кого убили?

Констебль протянул Питту нож для резки хлеба.

— Мужчину. Судя по содержимому карманов, его звали Эрнест Поумрой. Его нашли на ступенях у двери приюта. Он называется «Сестры милосердия» или что-то такое. Не католический — официальной церкви, — торопливо объяснил он. — Женщина, которая его нашла, никогда не будет прежней. Она билась в истерике, бедняжка, побледнев, как полотно, и орала в голос. — Он покачал головой, словно все еще не мог в это поверить, и принял из рук Питта фаянсовую кружку с чаем. Автоматически сжал в ладонях, чтобы согреть онемевшую плоть.