Две стороны стекла - Александра Турлякова

Вираг рассмеялся и ножом положил на тарелку отца несколько кусочков мяса, я это заметил, а граф принял заботу сына как должное, даже внимания не обратил.

— Мы последние дни ругались там с одним… Он — жонглёр, и я — жонглёр, только он всё по факелам, да с огнём забавлялся… На меня свысока смотрел… Я для него — так, любитель… — Вираг усмехнулся и пожал плечами, продолжая нарезать мясо, видно, ему нравился сам процесс. Нож острый, мясо печёное, плотное, резалось красиво и ложилось эффектно. Он положил мясо сестре и даже, привстав с места, дотянулся и до моей тарелки. Ого! Я такого не ожидал и поблагодарил:

— Спасибо…

Сын графа улыбнулся мне белозубой улыбкой и подмигнул, вернувшись к нарезанию мяса, и продолжил рассказывать дальше:

— Потом мы с ним девушку не поделили… Есть там у нас одна… танцовщица Талея, хорошенькая, но глупенькая — мрак! — Я вспомнил её, эту танцовщицу, она ещё Эварту приглянулась. — Она сначала со мной… — Вираг усмехнулся, — а потом с Элеком этим… Давай что-то ему глазки строить… Мы даже подрались один раз… — Опять усмехнулся. — А после Нандора я Амбрусу говорю: «Всё! Надоело! Чего этот Элек ко мне по всякому поводу цепляется и без повода — тоже! Либо я в труппе, либо — он!» Ну и вот так примерно… А Амбрус замялся вдруг, ему и меня, и Элека хотелось бы удержать… А я ему и заявил громко: «Да ну вас всех к мраку! Ухожу! Другую труппу найду!» И всё такое…

— Надеюсь, не переиграл? Поверили?

— Да как будто всё по-настоящему получилось… На перекрёстке в Орбан я забрал свой фургон, и мы разошлись. Я сюда, а они дальше поехали…

Не знаю, почему, мне вдруг послышалось в его голосе сожаление, будто ему не хотелось расставаться со своей труппой, с теми, с кем он выступал, он ведь узнал их всех хорошо, и этого Амбруса — руководителя труппы, и даже того Элека-факельщика, и красивую, но глупенькую Талею-танцовщицу. Сколько дней из своей жизни Вираг потратил на то, чтобы влиться в эту цирковую труппу, чтобы стать там своим и выступать на равных? Месяц? Полгода? И всё для того, чтобы устроить побег сестре из ненавистного им всем Нандора.

Чей это был такой хитроумный план? Отца? Чей ещё извращённый мозг мог выдумать подобное? Думаю, только графу это под силу.

— Мне даже денег заплатили за работу, кое-что скопил, — хохотнул коротко Вираг, вспоминая прошлое.

— Ага, — Агнес небрежно дёрнула подбородком, глядя на брата, — если что, без куска хлеба не останешься, заработаешь…

Вираг в ответ пожал плечами.

— Да, вполне себе честный заработок. За всё время я никого не ограбил и не убил. Есть, конечно, во всём свои неудобства, всё время в дороге, не знаешь утром, где следующую ночь ночевать придётся… В какой-то замок или в город пустят, в какой-то — нет, а то ещё и собак натравят или проклятьями обольют… Всяко было, но… — Он не договорил и опять усмехнулся с той самой еле уловимой горечью утраты прошлого.

— Зато я теперь дома! Хвала Свету! Мне надоел этот Нандор, ненавижу их всех… — Агнес оттолкнула от себя пустую тарелку, не скрывая раздражения. — Два года! Мне приходилось улыбаться им и вести себя так, как от меня требовали… Особенно первый год… Постоянная охрана, ни шагу в сторону, эти старые камеристки так и зыркали, всё докладывали… Это потом мне начали многое позволять, я могла свободно ходить и общаться с местными… Вот уж они сейчас там, поди, локти кусают, что дали мне слишком много свободы.

Я молчал. Видно, не зря отца потянуло к моей матери-актрисе, ещё неизвестно, что там за мать была у Агнес и Вирага, может, тоже не без артистического таланта. Вираг, вот, играл роль бродячего жонглёра и даже превосходно выступал, а Агнес изображала послушную заложницу и, по моему личному мнению, вполне неплохо жила себе в Нандоре. Ей, точно, очень много там позволяли, тут она не лгала. А она, оказывается, по её словам, страдала от этой роли. Хотя я сам, по крайней мере, этого там не замечал. Или у неё талант вживаться в роль?

Она свободно ходила, куда хотела, прилично её положению выглядела, вокруг неё всегда увивались местные оруженосцы, со всеми она была приветливой и всем им улыбалась. Или плен всегда остаётся пленом? Почётный он там или не почётный, он всегда плен…

А она была в нём, оказывается, два года.

Вот сколько длилось это перемирие между графами.

Отец словно мысли мои прочитал и заговорил негромко, взгляд его блуждал по лицам детей:

— Скоро в Нандоре узнают, что ты здесь, если уже не узнали… Это будет скандал. Побег — это очень серьёзно. Граф Сандор предъявит нам обвинения. Думаю, они используют этот побег как повод к войне. Мы на это и рассчитывали… — Он сделал паузу, давая всем за столом возможность вдуматься в сказанное. — Мы к этому готовы. Недавно я был у принца Рикарда, нас поддержат… Будет война. Не такая вот стычка как была в прошлый раз под Малым Ортусом, а война… Пусть попробуют передавить нас на этот раз. Думаю, не обойдётся и без сил короля…

За всеми этими лицами и интригами для меня ничего не стояло, я никого не знал, но при упоминании о Малом Ортусе я невольно навострил уши.

— Будет драчка… — Вираг улыбнулся с предвкушением.

Граф Бернат посмотрел в лицо Агнес:

— Ты выйдешь замуж за того, кто нас поддержит.

— Как жертвенная корова? — Агнес недовольно выгнула губы, эта перспектива её не радовала.

— У каждого в этой войне будет свой вклад. Кто-то возьмёт в руки оружие, а кто-то… — Граф пожал плечами, — просто выйдет замуж. От каждого по возможностям…

«…Каждому по труду…» — мысленно продолжил я известную сентенцию советского времени. Интересно, граф Бернат узнал о ней у нас или это их местная мысль?

А какая роль во всём этом отводится мне? Я — не воин, на поле боя толку от меня — ноль, я не девушка, чтобы меня можно было выгодно выдать замуж и получить союзника накануне громкой заварушки.