Две стороны стекла - Александра Турлякова

Я медленно поднимался по винтовой лестнице в свою башню, некоторые факелы уже догорали, мигая, где-то на улице лаяла потревоженная собака. Уже глухая ночь.

Конечно, даже если я вернусь домой, я уже не буду прежним, тем, каким был. Весь мой мир вокруг меня останется тем же, а я буду другим.

В башне моей горела пара свечей, а в камине гасли угли, я сел на свою кровать и достал из кармана то зеркальце, что дал мне отец, крутил его в руке, поворачивая и так, и эдак. Это — маленький кусочек моего мира, единственное, что у меня есть. У меня не осталось ничего из того, что напоминало бы мне о доме, валидол, и тот забрали свидетели. На мне вся одежда местная. И скоро я сам стану местным. А дома всё по-старому…

Тоска сжимала сердце тисками, так и хотелось завыть на луну. Я чувствовал себя таким одиноким и несчастным, как Робинзон Крузо на необитаемом острове. И остров мой затерян в далёком безбрежном океане без конца и без краю. И я не знаю пути, не знаю, что мне делать…

И в этот момент будто что-то дрогнуло в зеркальной поверхности моего карманного стёклышка. Я замер и повернул его к свету свечей.

Я увидел её… Любимый халат после вечернего душа, как вернётся с работы, после нервной репетиции, полотенце на голове высоким тюрбаном. Она сейчас смотрелась в зеркало и мазала на лицо какой-то крем…

Задумчивая и такая близкая — руку только протяни.

— Мама… — невольно вырвалось у меня.

— Арсений?

— Мама!!

Она протянула руку, касаясь зеркала в своей спальне, и тут же пропала.

Нет! Нет, вернись… Мама… Это я! Как ты там одна? Ты не знаешь… Ты ничего не знаешь…

У меня получилось! Я смог связаться с кем-то, хотя отец говорил, с другим миром это не получается, только тут. И я мог вызвать только его самого или Вирага, и у меня не получалось, так и не смог я поговорить с отцом сегодня. Но я увидел её! Я смог связаться со своим миром! А значит, у меня всё получится!

Глава 11

Через несколько дней и несчётное число неудачных попыток я смог, наконец, поговорить с отцом, находящимся в другой комнате, и с Вирагом. Отец предупредил младших детей, чтобы были «на связи», что я учусь и могу в любой момент с ними связаться. Сестра моя встретила меня недовольным взглядом, даже не удосужилась ответить на моё приветствие, просто заявила, что я ей мешаю, и перевернула зеркало. Вот так. Холодная Агнес хранила холод в своём сердце. Думаю, только для меня.

А вот с Вирагом мы неплохо побеседовали. Оказывается, по его признанию, я слишком быстро учусь, у них с Агнес на это уходили месяцы и годы. Я спросил его: «А сколько нужно времени, чтобы научиться ходить сквозь зеркала? Что вообще для этого нужно?» Вираг заметно стушевался, ответил лишь, что ещё дольше, чем говорить через зеркало. А вот насчёт того, что нужно, он вообще уклонился от ответа. И сказал, что если отец захочет, он сам всё расскажет мне в своё время.

Такой ответ меня не устроил. Что значит «если»? Почему? «Если отец захочет»? А он может и не захотеть? И что значит «в своё время»? Я не могу ждать! У меня нет этих месяцев и лет…

Я мог бы попытаться узнать это всё у отца, но он из-за этой назревающей войны уехал из Лоранда к кому-то из своих баронов. Да и не думалось мне, что он охотно примется отвечать на мои вопросы. Граф подозрителен и осторожничает лишний раз. Вряд ли он начнёт откровенничать и выдавать мне все свои секреты.

Но я постараюсь выведать всё, что смогу. Пока же я по крупицам собирал информацию об этом мире и учился новому. Я не сказал отцу, что смог связаться со своим миром, и о том, что видел свою мать. Я думал, что эта новость вряд ли обрадовала бы его, ведь он был уверен и говорил об этом твёрдо: с моим миром связаться через зеркало невозможно. Можно лишь перейти через зеркало из мира в мир, но говорить нельзя.

У меня же это получилось почему-то, да и учился я всему гораздо быстрее, чем Вираг и Агнес в своё время. И это тоже было странным. Я ответов на свои вопросы не находил. Пока, по крайней мере.

Вечером мы все собрались за ужином, правда, не было отца, но присутствовал почётный заложник — сын графа Сандора Нандорского — Патрик. Мальчишке было лет пятнадцать на вид, подросток, молчаливый, задумчивый и, как мне показалось, настороженный. Он тоже жил здесь третий год, как и Агнес в Нандоре. Я видел его взгляд, направленный на дочь графа Берната, и, кажется, даже читал его мысли.

Конечно, Агнес устроили побег, и она теперь была дома, а он всё ещё был здесь, в плену, и тоже хотел бы вернуться к отцу.

В чём смысл обмена заложниками? В том, что они будут жить каждый в чужой земле и в семье, а тут получается, что Агнес вернулась, а Патрик этот нет. Это было несправедливо по отношению к нему.

Какие мысли были у отца на этого парня, я не знал.

Всё это время, пока я был тут, Патрик свободно передвигался по Лоранду точь-в-точь, как Агнес по Нандору. Я видел его в сопровождении камердинера — молчаливого неприветливого дядьки с мрачным взглядом. Я постоянно встречал этого Патрика на тренировках с мечом и луком, видел, как неплохо он стрелял из арбалета и уверенно сидел в седле. Несколько раз всей молодёжью мы отправлялись на конные прогулки. Так что воспитанием Патрика здесь, в Лоранде, занимались. А ещё я узнал у Вирага, что Патрик хорошо и много читает, что здесь, в этом мире, было редкостью. Кроме всего этого, молодёжь тут учили петь и танцевать, сочинять и декламировать стихи. Думаю, за два года Патрик и в этом поднаторел.

Граф Бернат хоть и держал