В погоне за тайной века - Василий Пасецкий

Все рассчитано, все предусмотрено.

Если Врангель в 1823 году прошел 2000 верст на собаках по берегам Чукотки, то имеются все основания надеяться, что Хромченко и Этолин одолеют 1000 верст северных берегов Америки.

Заблаговременно отправлены в Америку 100 пудов табаку и 100 пудов железных изделий («вещи, на которые жители тех стран охотно променивают свои излишества»). Переведены деньги, заказаны инструменты для астрономических определений и метеорологических наблюдений. Сделаны приготовления к тому, чтобы закупить собак и корм для них на Чукотке или в Русской Америке по берегам Берингова пролива. Предусмотрено, что экспедиция двинется в путь со своей зимовки в конце марта, как это делал Фердинанд Врангель на Колыме, и возвратится к ожидающему ее кораблю не позже августа, чтобы в том же году покинуть Берингов пролив. На тот случай, если по непредвиденным обстоятельствам экспедиция вынуждена будет остаться на вторую зимовку в Арктике, на судно будет взят двухгодичный запас продовольствия.

Своевременно дано понять Хромченко и Этолину, что успешное открытие Северо-Западного прохода, «столь давно и до ныне тщетно отыскиваемого», сулит им немалые награды. А пока за труды, которые они понесли в 1822 году по исследованию берегов Русской Америки, Румянцев дарит Хромченко золотую табакерку стоимостью триста рублей, а Этолину — золотые часы в такую же цену. Если же путешественники предпочтут получить вместо вещей деньги, то правителю русских владений в Америке Муравьеву приказано немедленно выдать их из хранящихся у него некоторых сумм Румянцева.[165]

Чтобы ускорить решение вопросов, связанных с экспедицией, Румянцев дает Крузенштерну доверенность на ведение переговоров с директорами Российско-Американской компании. Мореплаватель спешит, но вскоре убеждается, что не успеет с последней уходящей в Русскую Америку почтой отправить инструменты для научных наблюдений. Он с горечью признается, что экспедицию придется отложить на год. Румянцев на его письмо реагирует благодушно:

«Не скрываю от Вас, что я тужить не буду, ежели Муравьев заблагорассудит экспедицию нашу годом отсрочить, дабы дать время все приноровить к ее успеху и чтобы она не пострадала от какого-либо недостатка и от торопливости в отправлении».[166]

Вскоре Румянцев пишет Крузенштерну о том, что было бы очень полезно для задуманного путешествия воспользоваться отправлением в кругосветное плавание Фердинанда Петровича Врангеля. Ведь он имеет большой опыт поездок по неизведанным берегам на собачьих упряжках и может посоветовать Хромченко и Этолину, как с большим успехом организовать экспедицию.

Крузенштерн уже несколько раз встречался с молодым полярным исследователем и обсуждал возможности отыскания Северо-Западного прохода. И перед отплытием из Кронштадта Врангель получает от Крузенштерна обстоятельное письмо. Мореплаватель просит своего молодого коллегу по прибытии в Ситху проверить, сколь тщательно Российско-Американская компания подготовилась к снаряжению экспедиции.

«Не упустите, — продолжает Крузенштерн, — снабдить капитана Муравьева Вашими, на славных опытах основанными, советами насчет провизии и других необходимых в полярных странах надобностей. Государственный канцлер просит Вас также вместе с капитаном Муравьевым написать Хромченко инструкцию».[167]

Итак, исполнение своего сокровенного желания Крузенштерн отдает в самые надежные руки. Он уверен, что уже к концу 1826 года задуманная им экспедиция достигнет исходной точки своих будущих действий на северных берегах Русской Америки. Он сделал все что мог, и теперь будет с нетерпением ждать вестей от Хромченко и Этолина.

Наконец-то начинает осуществляться один из главных замыслов его жизни. Не кто иной, как русские мореходцы откроют завесу таинственности, которую более трехсот лет пытаются приподнять путешественники всего мира. Крузенштерн уверен, что Хромченко и Этолин опередят Франклина, для встречи которого англичане послали в Берингов пролив бриг «Блоссом» под командой Бичи. Последнее усилие — и одна из великих географических загадок XIX века будет разгадана…

И теперь, когда Крузенштерн стоит почти у цели, он получает жестокий удар. В первые дни 1826 года, словно не желая иметь отношение к темным временам и не менее темным делам царствования Николая, умирает Н. П. Румянцев, один из самых горячих энтузиастов познания Русского Севера, наиболее глубоко понимавший экономическое и политическое значение укрепления позиций России на Северо-Востоке и в Русской Америке…

Он умирает внезапно, не оставив письменного завещания. Его наследник, младший брат Сергей, не желает тратить деньги на науку и просвещение и отказывается перевести те 20 тысяч рублей, которые Н. П. Румянцев выделил на экспедицию и которые еще не заплатил, так как Российско-Американская компания не предъявила ему счетов.

Напрасно Крузенштерн показывает письма мецената и его обязательства. Наследник неумолим. И так около миллиона рублей истрачено братом на странные причуды. Ведь этот миллион попал бы в его карман. Довольно. Никакого благодушия. Ему нет никакого дела до славы России, она достаточно завоевала ее оружием. Он не даст ни гроша на поиски никому не нужного прохода.

Огорошенный этой вестью, Крузенштерн выходит на улицу. Он навсегда покидает дом Румянцева, где был желанным гостем полных двадцать лет. Он осматривает особняк так, как будто видит его в первый раз. Взгляд его останавливается на гербе. Он читает: «Non solum armis» и тут же переводит: «Не только оружием».

Да, не только оружием страны завоевывают себе славу… Путешествия и географические открытия нередко служат укреплению силы и могущества государства. Это он много раз повторял и за свою долгую жизнь неоднократно в этом убеждался…

Крузенштерн давно заметил, что ветер переменился. Прошли те времена, когда правительство заботилось об укреплении своих позиций на Американском континенте. Он помнил указ 4 сентября 1821 года, которым северная часть Тихого океана объявлялась сферой влияния России.[168] Америка и Англия подняли шум. Отношения между странами обострились, и Александр I дал указание «все устроить дружески, основываясь на началах взаимных приличий».[169] Он пожертвовал интересами России на Американском континенте, чтобы спасти от развала Священный союз.

Соблюдение приличий, за которыми скрывались чисто политические соображения царя, привело к заключению между Россией и Америкой, Россией и Англией конвенций о свободе мореплавания в Тихом океане, оставлявших на произвол судьбы Русскую Америку и «угрожавших важным подрывом, вредом и убытком» интересам России.[170]