В погоне за тайной века - Василий Пасецкий

Неудачи и успехи англичан давали новые подтверждения правильности его предположений о том, что поиски сообщения между двумя океанами надо вести и морем, и по сухопутью. Крузенштерн внимательно следил за тем, что делалось в Англии для отыскания Северо-Западного прохода. Выдающиеся английские мореплаватели, с большинством которых Крузенштерн был знаком, ревниво относились к успехам экспедиции Коцебу. Честь открытия Северо-Западного прохода, исследованием которого они занимались более трех столетий, могли отнять у них русские моряки. Тем более что именно ученые-мореходы России не только утвердительно высказывались о существовании Северо-Западного прохода, но и доставили науке неоспоримые доказательства этого. Крузенштерн получал из Англии десятки писем. И знаменитый Барроу, и менее известный Бурней просили поделиться научными результатами первой в XIX веке экспедиции, искавшей путь из Берингова пролива в Атлантику. Крузенштерн ничего не утаивал и охотно делился итогами и выводами, полученными Коцебу и его спутниками во время плавания в Северный Ледовитый океан. В свою очередь Барроу старательно снабжал русского адмирала самыми новыми и интересными сведениями о путешествиях английских полярных исследователей.

В тот самый год, когда «Рюрик» возвратился из своего плавания, английское правительство снарядило две экспедиции для отыскания пути между двумя океанами. Одна из них под начальством Джона Росса отправилась в Баффинов залив на судах «Изабелла» и «Александер». Путешественники исследовали восточную часть Баффиновой Земли и проникли в устье пролива Ланкастер. Они приняли его за залив, так как, по мнению Джона Росса, в отдалении его пересекала земля, которую они называли горами Крокера.

Вторая экспедиция под начальством Бухана на судах «Доротея» и «Трент» направилась к Берингову проливу тем самым путем, которым в шестидесятых годах XVIII столетия пытался проникнуть В. Я. Чичагов. Но к северу от Шпицбергена Бухана остановили льды, точно так же, как они некогда остановили и Чичагова.

Крузенштерн не удивился неудаче, ибо ни один мореплаватель не имел здесь успеха в попытке проникнуть на просторы Ледовитого океана. Обе экспедиции осенью возвратились в Англию. И сразу же лондонские газеты стали писать, что «английское правительство и на будущий год оба поиска возобновить собирается». По словам Румянцева, эти сообщения «заслуживали большого внимания». Внимание, как редкое исключение, на сей раз действительно было проявлено. Россия послала экспедиции к Северному и Южному полюсам.

Но Англия в свою очередь весной 1819 года отправила лейтенанта Парри, участвовавшего в прошлогоднем плавании Джона Росса, на поиски загадочного пути. Его суда «Грайпер» и «Гекла» прошли проливом Ланкастер, найдя чистую воду на месте предполагаемых гор Крокера. Путешественник в это плавание достиг точки, находившейся на равном расстоянии от Берингова и Девисова проливов, и тем самым завоевал малую премию в 5000 фунтов стерлингов, назначенную английским парламентом за выполнение этой первой задачи.

Парри зазимовал на южном берегу острова Мелвилл. Летом 1820 года он двинулся на запад, но был остановлен льдами и осенью возвратился в Англию. Открытия этого путешественника высоко оценил Румянцев, который просил Крузенштерна выписать ему «путешествие Парри, кой час оно будет издано».

«Он себе путь к славе проложил и оправдал мое прежнее правило, что не надобно слепо повиноваться некоторым решительным заключениям, а продолжать истину отыскивать».[144]

Румянцев имеет в виду ошибку Джона Росса, который утверждал, что пролив Ланкастера пересекают горы Крокера. Репутация Росса сильно пострадала, когда стало известно, что он заблуждался. И, пожалуй, единственным человеком, который сохранил к нему доверие, был Крузенштерн, снисходительно относившийся к заблуждениям мореходов.

В 1821 году Парри снова отправился со стороны Атлантики искать Северо-Западный проход, который со стороны Берингова пролива в это же время исследовала русская экспедиция на судах «Открытие» и «Благонамеренный».

Крузенштерн первоначально надеялся, что Васильев и Шишмарев с успехом справятся с исследованием северного побережья Америки, но на исходе 1821 года он узнал, что путешественникам не предписано «осмотреть берега Ледовитого моря». Он просит Румянцева поручить решение этой задачи экспедиции Хромченко, который совместно с Этолиным занимался исследованием северо-западных берегов Русской Америки.

«Мне, — писал Крузенштерн Румянцеву, — всегда казалось исследование берегов Северной Америки, начиная с Ледяного мыса к востоку, самою важною степенью инструкции, данной лейтенанту Коцебу, как единственное средство узнать истинное направление того берега и тем определить сообщение обоих морей, буде оно существует, в чем, кажется, нет сомнения.

Когда я известил 3½ года назад г. Барроу, что командиру „Рюрика“ предписано между прочим осмотр берегом берегов Ледовитого моря, то вскоре за сим и последовало отправление капитана Франклина, что доказывает, что сей знаменитый человек признает также исследование берегом единственным способом достигнуть желанной цели».[145]

Он снова и снова напоминает о том, что северные берега Русской Америки необходимо обследовать офицерам отечественного флота. Он считает «весьма важным дать предписание» В. С. Хромченко, чтобы он прошел вдоль берега от мыса Ледяного до реки Маккензи и, возможно, встретился бы с Парри, который, по расчетам Крузенштерна, мог прийти в Берингов пролив не ранее сентября 1823 года.

Румянцев немедленно ответил Крузенштерну: «Вы весьма благоразумно судить изволите о пользе предписать Хромченко, чтобы идти вдоль берега до устья реки Маккензи, но Вам известно, что все мои в том краю делания и предприятия совершенно подчиняются интересам и воле американской компании».

Он напоминает, что судно Хромченко принадлежит компании, да и сам начальник экспедиции состоит у нее на службе. Но он непременно напишет капитану Муравьеву и попросит его поручить Хромченко выйти из Берингова пролива.

Затем Румянцев и Крузенштерн с нетерпением ждут известий из Русской Америки.

«Как бы я несказанно был обрадован, если бы и сам я письмо от Хромченко получил о важном каковом-либо открытии, приготовляющем и подающим надежду к открытию и самого Северного прохода»,[146] — пишет государственный канцлер.

Смогут ли англичане в ближайшие месяцы до конца постигнуть главную географическую тайну века? Этот вопрос не дает покоя ни Крузенштерну, ни Румянцеву. Какие бы дела они ни обсуждали — покупку ли новых книг о морских и сухопутных путешествиях, приобретение или снятие копии с документов, важных для истории России, приобретение карт или атласов, — в любом письме они возвращаются к проблеме Северного морского пути. Особенно их волнует судьба английской экспедиции Парри, которая дважды зимовала в Канадском архипелаге.