Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая

Виктор ныряет в дверь маленького стенда, где и повернуться-то негде. И выкладывает на стол несколько вещей, от которых у меня перехватывает дыхание. Длинные серьги, которые, кажется, состоят из одних алмазов — металла в них совсем не видно, они прозрачны и очень легки. Ощущение такое, будто алмазами брызнули на ухо и они так и повисли в воздухе. Такой легкости и красоты я никогда не видела. Беру в руки огромную брошь в виде цветка, усыпанную разноцветными сапфирами и бриллиантами. Она тоже оказывается неожиданно легкой, почти невесомой. Я слышала, что вещи из титана сейчас в моде, но в руках держу такую вещь впервые. Ветка орхидей с нежно-розовыми цветами кажется совсем живой…

Слава богу, мне не пришлось врать. Я искренне выражаю восхищение. Виктор явно доволен.

— Но почему вы выставляетесь здесь, где вас никто не видит? Сюда редко кто заходит из серьезных покупателей!

— Да мне все равно. Я за пафосом не гонюсь. Мои клиенты знают, где я, и этого достаточно.

— А имя, марка? Разве это не важно?

— Мне — нет. У меня нет амбиций такого рода. А имя — это роскошь, которую позволить себе могут очень немногие. В имя нужно постоянно вкладывать деньги, иначе ничего не получится. Мне достаточно того, что крупнейшие магазины Америки и Европы покупают мои вещи и выставляют под своим именем. Мне не жалко — я еще сделаю. У меня идей хватит на всех.

— Честно говоря, такое я вижу впервые.

— Большинство компаний, которые выставлены в главном павильоне, на самом деле ничего собой не представляют. Их главная задача — вовсе не творчество. Они всеми силами стараются стать больше. Поэтому они строят такие огромные стенды, из последних сил дают рекламу. Стараются произвести впечатление. Но с большими именами им все равно никогда не встать в один ряд. Для ювелирного бренда нужна история. Поэтому в мире брендами считаются не больше двадцати имен. Что касается остальных — как говорится, дай им Бог здоровья. Я ни с кем соревноваться не хочу. Мне просто интересно делать новые вещи. Так сказать, ювелирные украшения как произведения искусства, которые можно носить. Очень сексуально, но гораздо более утилитарно, нежели картины или скульптуры. В этом, если хотите, мои амбиции.

— А Лев Сергеич видел ваши украшения? Почему он никогда нам ничего о вас не говорил? Почему их нет у нас в магазине?

— Не знаю. Может, он сам пока не решил, как ко всему этому относиться. А может, не уверен, что московская публика созрела для покупки вещей без имени, цена на которые слишком высока, чтобы ее было легко объяснить покупателю. Чтобы продать такие вещи, нужно язык стереть. Но я не в претензии. У меня достаточно клиентов — дай бог успеть все сделать для них!

Я жду не дождусь вечера. В гостинице врываюсь в номер и достаю свое прекрасное платье. Я знала! У меня будет повод его надеть! Только я завязала пышный бант на талии и сделала контрольный выстрел в голову из флакона любимых духов «Сады Нила» от Hermes, как зазвонил телефон. Лев Сергеич. Видно, неловко стало, что бросил меня на произвол судьбы.

— Мы едем ужинать. Выходите к машине через пять минут.

— Спасибо, Лев Сергеич. Но я не голодна. Приятного вам аппетита.

— Ну, как знаете. Кстати, завтра на выставке вас хотел видеть один ваш старый знакомый.

Я уже не слушаю. Мне надо торопиться. Я накидываю пальто и сбегаю по лестнице. Прошу портье заказать такси. Пока жду, мимо меня проследовала процессия: Ирина в платье с блестками и в колье с голубыми бантами, Павел в своем полосатом костюме в стиле Аль Капоне и Лев Сергеич — как всегда, в кашемире. Все они по очереди посмотрели на меня с удивлением. Ирина оскорблено повела плечом и отвернулась. Мне хочется петь от счастья. Я ловлю в зеркале свое отражение: молодая женщина, весь вид которой безошибочно свидетельствует, что она идет на свидание. Щеки горят, глаза сияют, платье цветет особенной весенней расцветкой… Так вот что оскорбило мою бывшую подругу!

Я впархиваю в такси. Начальственная троица проводила меня глазами. Чувствую, мне все это аукнется. Ну и пусть!

Виктор встречает меня у дверей отеля «Европа», и я, снимая пальто, вижу, что мои усилия не прошли даром. Платье оценено по достоинству. Мы проходим в белый зал, где чинно ужинают швейцарцы со скучными добродетельными лицами. Виктор говорит, что заказал дегустационное меню, которым славится это место. Я с ужасом смотрю на сервировку — судя по количеству вилок и ножей, ужин будет состоять как минимум из восьми блюд. Официанты медлительны, поймать их взгляд невозможно. Мы уже успели рассказать друг другу о впечатлениях дня, а нам еще только наливают воду в стаканы.

Наконец, начали приносить еду — крошечные порции чего-то темного, политого чем-то красным, на огромных тарелках. Я проглотила кусочек, так и не поняв, что ем. Голод после тяжелого дня становится невыносимым. Виктор уморительно стучит по столу вилкой и ножом и повторяет, как заключенные в тюремной столовой (я видела это в каком-то старом американском фильме): «Где наша еда?» Мы хохочем, когда через двадцать минут нам приносят еще один плевок на большой тарелке — на этот раз нечто, похожее на икру из баклажанов. Виктор серьезно смотрит на меня.

— Я чувствую, вы голодны. Вообще-то у нас еще есть время, чтобы добежать до вокзала и съесть сардельку с капустой и пивом. Решайтесь!

Я киваю. Мне так весело, что я готова проскакать через весь город на одной ножке. Конечно, мы не идем на вокзал. Вместо этого мы находим старинную харчевню, где нам подают отличный бюргерский ужин.

Он расспрашивает меня о Москве, о магазине, о моей жизни. Мне так легко с ним, что я забываю о своей всегдашней сдержанности в общении с незнакомцами. Правда, чувствую, что он пытается аккуратно выяснить обстоятельства моей личной жизни: замужем или нет, с кем живу… Я зачем-то долго рассказываю ему про Василия Федоровича, и он делает вид, что ревнует, пока я не признаюсь, что этот самый серьезный мужчина в моей жизни — кот. Мне ничего не удается узнать о нем — он умело делает так, что разговор все время вертится вокруг меня. Понятно, почему возникает чувство, что более содержательной беседы с мужчиной у меня никогда не было.

Наконец, мы выходим на улицу, где уже ждет заказанное Виктором такси. Мы молчим. Непринужденность вечера внезапно улетучилась. Я жду, что хоть на этот раз он попросит телефон или как-то намекнет на будущую встречу. Но он лишь церемонно благодарит меня за ужин, целует руку и молча подсаживает в машину.

Я ничего не понимаю. Может, во мне что-то не так? Я уже забыла, как это бывает у нормальных людей. Если люди нравятся друг другу, то отношения должны как-то развиваться. Или я должна ждать следующей случайной встречи? А если ее не будет? Что тогда?