Куплю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

С этими мыслями я опустился на диван, заложив руки за голову. И думал о ней. Представлял, как устрою ей настоящий ад. Подобный тому, который она заставила меня пережить.

Спустя пару дней позвонил Юрасов. Его прокуренный голос был весел и бодр. Чем раздражал.

— Слушай, Сабуров, предлагаю зарыть топор войны. Нам с тобой всё же вести общий бизнес. К тому же я давно забыл свою шлюху бывшую жену, встретив достойную женщину, — вещал он на том конце.

Насчёт достойной я бы поспорил. Но он прав. Нас связывает договор. И деньги. Что порой надёжнее дружеских отношений.

— Приходи завтра на торжество по случаю моей свадьбы. Мы решили не тратить времени и по-быстрому расписаться. Но праздник своей драгоценной я всё же хочу устроить.

Чёрт. Я давал обещание Серафиме, и если её матушка станет женой Юрасова, то это осложнит мне задачу. Но не сделает её невозможной.

Постучав в дверь Ясмин и не услышав разрешения войти, отворил дверь и переступил порог.

Девушка лежала на кровати свернувшись калачиком. С открытыми глазами и взглядом, обращённым в пустоту. Не знаю почему, но после живости Серафимы апатия Ясмины раздражала меня ещё сильнее. И в то же время я испытывал к ней жалость. Выходить замуж против воли за мужчину, которого ты и за человека не считаешь, то ещё удовольствие.

— Тебе нужно привести себя в порядок к завтрашнему дню. Нас пригласили на свадьбу.

Она будто только сейчас поняла, что я нарушил покой её комнаты.

Села на кровати, с опаской глядя на меня.

— А если я не хочу?

— Меня это не волнует.

Замечаю, как её нижняя губа начинает трястись, предвещая плач. Да, блядь, когда это закончится?

В её обществе мне становилось душно. Создавалось ощущение, что я терзаю котёнка, что едва разлепил глаза.

И в отличие от мучений Серафимы, которым она подвергалась в доме моего отца с моей стороны, удовольствия сейчас я не получал. Не испытывая никакого азарта или возбуждения. Как от жестокой, но весьма занятной игры. Игры, в которой принимали участие двое.

Девушка вытирает влажные от слёз щеки. Мне уже казалось, что они никогда не бывают сухими. И смотрит на меня с покорной обречённостью. Жаль, верилось мне в эту покорность мало.

Впрочем, я плохо её знал. Точнее, те пару раз, что мы пересекались, она не проронила в моём присутствии ни слова.

После сообщений от Серафимы я пребывал почти в благостном настроении. Надо только подождать, и я её найду. Обязательно.

Ресторан, где проходило торжество по случаю бракосочетания Юрасова, был напичкан охраной. Создавалось ощущение, что мы приехали на сходку криминальных авторитетов девяностых. Что недалеко от истины.

Знакомые бросали в мою сторону странные взгляды. Изучающие и удивлённые. Интуиция подсказывала, что здесь творится что-то неладное, заставляя сердце быстрее перегонять кровь.

Вглядывался в толпу приглашённых, словно выискивая кого-то. И сердце, что секунду назад билось сто ударов в минуту, тут же остановилось, когда заметил знакомый силуэт. Тонкий стан, который ни с чьим другим бы не спутал.

Она стояла ко мне спиной. Оголённой по самые ягодицы. В белом шёлковом платье, завязанном на шее. Волосы, затянутые в конский хвост, позволяли всем желающим наслаждаться ничем не прикрытым видом её спины с выступающими косточками и очерченными рёбрами. Хрупкой. Сексуальной. Заставляющей вспомнить эту спину, когда я брал девушку сзади.

Мне всё ещё казалось, что это мираж. Иллюзия. Галлюцинация. Пока окольцованная рука Юрасова не легла на её спину, заставляя обернуться к гостям. Ко мне.

Не ошибся. Это она.

Серафима изогнула губы в торжествующей улыбке и салютовала мне бокалом шампанского, сверкая бриллиантовым кольцом на безымянном пальце. И мне показалось, что сердце мгновенно испепелилось в прах.

Она всё же нашла способ, как избавиться от меня. И избавить меня от чувств к себе.

Глава 43

Серафима

Я надулась от собственной гордости, переполнявшей меня, как воздушный шарик. С того дня, как до меня дошло, что Сабуров не разорвёт помолвку, я мечтала об этом моменте. Видела его в мелких подробностях. В каком я буду платье. Какой счастливой предстану перед ним. Красивой невестой. Воспроизводила его из раза в раз. Как заезженную пластинку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне нужно было увидеть в его глазах отражение своей тоски по нему. Но самое главное, чтобы он прочувствовал всю мою боль до последней капли. Испил её до дна. Ощутил, каково это, когда твою любовь прилюдно топчут.

Мои чувства к нему росли и трансформировались со дня знакомства.

Сначала обжигающая ненависть от испытанного унижения после первой встречи. Она пробралась в кости и ломала их. Хотелось мести. Чёрной.

А потом ненависть словно погасла. Он притушил её, когда спас меня, вырвав из лап Айрата. Даже несмотря на то, что принимал за шлюху, ни разу не позволил себе лишнего.

После жизни с отчимом, постоянных домогательств со стороны мужчин его поведение казалось необычным. Новым. Чем больше он отталкивал меня, тем сильнее мне хотелось, чтобы заметил. Разглядел.

Я готова была доводить его до белого каления при каждой встрече. Только бы смотрел на меня. Пусть я в этом взгляде ничего не могла прочесть. Но, уже находясь в его поле зрения, я ощущала тепло. Странная радость грела. Его внимания хотелось снова и снова.

Как наркотик, от которого ты не в силах отказаться. Понимаешь, что это губительный яд, знаешь, какой медленной и мучительной может быть смерть, и даже не замечаешь, как он тебя уничтожает. Пока не оказываешься на самом краю.

Его прикосновения, любые, даже в те моменты, когда он рычал мне в лицо угрозы, вызывали сонм мурашек. И дикое возбуждение.

Такое сильное желание ранее ни один мужчина не рождал во мне. Более того, до него я испытывала отвращение ко всему плотскому. Не понимала девчонок, обсуждающих свою сексуальную жизнь в раздевалке. Фыркала, испытывая недоумение.

А при виде Ратмира возникало желание тут же избавиться от своих трусиков, как от чего-то лишнего. Ненужного. Внутри зарождалась тянущая пустота, которую тут же хотелось заполнить. Им. Его членом.

И, о боже, когда мы занимались сексом, я готова была продать душу дьяволу за то, чтобы всегда иметь доступ к телу Сабурова. Утыкалась носом в его шею и дышала этим запахом. Запахом моего мужчины. Мой организм будто понял на каком-то генетическом уровне, что именно он идеально мне подходит.

Сабуров не играл с моими чувствами. Не пытался причинить мне боль, провоцируя ревность в то короткое время, что я считала нас парой. Столько женщин пускало на него слюни на всех тех вечеринках, куда звали его друзья и знакомые. Не единожды я становилась случайным свидетелем того, как светские дамочки обсуждали, какой он самец. А он игнорировал этот очевидный интерес.

Не демонстрировал мне, что я одна из многих или легко заменима точно такой же девчонкой, только с перламутровыми пуговицами. И почти заставил поверить, что я для него единственная.

Для меня он стал всем.

Но оказалось, что эта пылкая, яркая любовь настолько сильная, что вместе с оглушающей радостью способна принести не менее оглушающую боль. Жалящую. Обжигающую.

И я ощутила, как мои крылья горят, поняв, что никогда не стану для него достаточно важной, чтобы он считался со мной.

Не подавлял, угрожал, сгибал меня. А слышал. Принимал.

Но ему оказалось проще меня сломать. Подстроить под себя. Исковеркать мою личность так, чтобы я стала удобной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Интуитивно понимала, что стоит измениться под него, как он потеряет ко мне интерес. И я сольюсь с вереницей его бывших.

Я не смогла бы пережить его равнодушия.

Когда увидела глаза Ратмира, этот воздушный шарик словно проткнуло иглой.

Все мои глупые фантазии сдулись и теперь валялись на полу.

Что же я наделала?