Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

Говорят, в его жилах текла малая доля крови того самого, беспощадно истребляемого народа. Или он принадлежал к почти исчезнувшему сегодня типу беззаветных рыцарей, живущих ради служения высокой идее? По некоторым оценкам, двести тысяч человек из нескольких европейских стран были спасены им от смерти в нацистских газовых камерах. И это – главный результат его деятельности и всей жизни! Работал ли он на американскую разведку, на гестапо, даже на НКВД? Ответ дан выше – несомненно, ради спасения жизней невинных людей, ему приходилось вступать в какие-то отношения с представителями указанных организаций, возможно даже, оказывать какие-то услуги – но главным было не это. Двести тысяч спасенных жизней, мужчин, женщин, детей, стариков – стоило ли ради такого даже продать душу дьяволу, предложи он это?

Его звезда взошла в октябре 1943 года, когда он, еще молодой и малоизвестный дипломат, был включен в состав шведской миссии для переговоров в Берлине – как уполномоченный Совета по делам беженцев, учрежденного всего за месяц до того для помощи евреям и другим жертвам нацизма (когда мировая общественность наконец поняла, что «окончательное решение еврейского вопроса» – это не преувеличение, а близкая реальность). В Германии и других странах наш герой развил бешеную активность, действовал подкупом, угрозами, обманом, шантажом, заводил в интересах дела романы с женами высокопоставленных чиновников. Как только становилось известно, что германские власти где-то пытаются устроить «юденфрай», он мчался туда. Не считая денег, он скупал дома, которые объявлял собственностью шведской миссии – это значило, что на них распространялся дипломатический иммунитет, и гестапо не могло войти туда. В этих домах селились тысячи евреев, которым он выдавал особые документы «человека, находящегося охраной шведского закона». С точки зрения международного права ценность этих бумаг была весьма сомнительной – однако своим внушительным видом эти Schutz-Pass (желто-голубой фон, цвета шведского флага, эмблема «тре крунур», текст на немецком и шведском языках, множество печатей) неизменно производили впечатление на законников-немцев.

Те, кто говорят, что такими документами могли воспользоваться немецкие агенты, так как удостоверения не имели фотографий, а в ряде случаев выдавались со всеми подписями и печатями, но без указания имени, не могут представить реальной ситуации тех лет, когда целью было спасти возможно большее количество людей и бюрократические процедуры могли быть гибельными. Когда гестапо прочесывало кварталы, вламывалось в дома в поисках спрятавшихся евреев, – а они огромной толпой собирались у шведского посольства или консульства, едва приходило известие, что приехал Он, и часами ждали – в страхе, что вот-вот появятся немецкие солдаты. Или когда наш герой не раз останавливал конвои, идущие в Дахау, Маутхаузен, Роменвиль – что могло стоить ему жизни, так как охрана начинала стрелять – и выяснял, нет ли среди людей, отправляемых на смерть, имеющих хоть какое-то отношение к Швеции, таким он немедленно выдавал «временные удостоверения» и увозил с собой. Могли ли там быть длительные процедуры, под наведенными стволами? Когда он посещал эти немецкие лагеря смерти, и делал там то же самое вопреки желанию комендантов лагерей, чинивших ему всяческие препоны – например, не предоставляли ему помещений для работы, и он вынужден был выдавать удостоверения под открытым небом, снегом или дождем – возможно ли было там въедливое установление личности, да и так ли важно, имел ли в действительности узник концлагеря, желающий спасти свою жизнь, родственников-шведов? А в случае, когда гестапо пыталось арестовывать уже получивших документы людей «по вновь открывшимся обстоятельствам» вроде обвинений в связи с макизарами, выдача чистых документов, куда можно было самому вписать любое придуманное имя, могла служить некоторой защитой. И даже если эти опасения о засылке немецкой агентуры были оправданными, разве не лучше освободить десять виновных, чем осудить одного невиноватого? А немецкие шпионы – если таковые и были, то единицы на тысячи спасаемых людей. И даже сегодня нет достоверных сведений о том, что хотя бы один разоблаченный нацистский шпион воспользовался Schutz-Pass.

Его пытались запугать, ему угрожали, что он станет жертвой «несчастного случая» или нападения неопознанных бандитов – СС и гестапо не слишком уважали статус нейтральных государств и их представителей – а он лишь смеялся: «Чему быть, того не миновать» и «Бог меня защитит». И судьба действительно хранила его, почти целый год. А затем вынесла свой приговор. Слишком тяжел был крест, который он взялся нести, и этот жертвенный путь надо было пройти до конца.

Его видели в последний раз вблизи Страсбурга направляющимся навстречу наступающим русским войскам. О дальнейшей судьбе его и сопровождавших его сотрудников шведской миссии не известно ничего. Русские отрицают, что имеют к его исчезновению какое-то отношение, не удалось ничего установить после изучения немецких архивов и опроса свидетелей – возможно, что виной всему были действительно неопознанные бандиты или неизбежная на войне случайность. До сих пор его официально нет ни среди мертвых, ни среди живых.

Рауль Валленберг, гуманист, либерал, один из очень немногих иностранцев, которому, по представлению Конгресса США, присвоено звание почетного гражданина Соединенных Штатов. Посмерно награжденный высшей американской наградой, Золотой медалью Конгресса США. Ему поставлены памятники в Нью-Йорке, Лондоне, Стокгольме. Но наверное, высшей наградой ему было имя «Мессия» из уст сотен тысяч спасенных им людей[70].

Густав Пятый, король Швеции.

Октябрьский кризис 1943 года.

Глава из мемуаров, изданных в 1950 году (альт-история)

Я всегда видел свой долг человека и монарха в одном. Провести корабль, имя которому Швеция, через все бури, мимо рифов, в тихую гавань.

Волею Божьей и благодаря разумной политике, Швеция не была вовлечена ни в одну из ужасных войн, опустошивших Европу. Наш народ не испытал бедствий и тягот, и я вижу в этом и свою заслугу. Оттого моя совесть чиста, и я не боюсь предстать перед Отцом нашим, когда придет мой срок!

Один лишь раз всё висело на волоске. Казалось, военная гроза обрушится на нашу страну, и не будет спасения. Сейчас я с ужасом вспоминаю предвоенный пацифизм, что нейтральной стране не нужна сильная армия и флот, какие дебаты в парламенте вызвало предложенное мной увеличение военного бюджета! Однако расходы на армию в 1941 году превысили таковые за 1936 год в десять с лишним раз, со 148 до 1846 миллионов крон, и этого оказалось мало! Мало, потому что когда угроза вторжения стала реальной, оказалось, что наша армия слаба, малочисленна, плохо и обучена и вооружена, имеет явно недостаточное количество техники, уступающей современным германским или русским образцам! А что было бы с нами, не увеличь мы расходы на оборону – нас проглотили бы, не заметив, как Данию в сороковом? И по воле бесноватого фюрера шведы умирали