Истина - Эмиль Золя

Этотъ аббатъ Коньясъ былъ очень непріятный человѣкъ, высокій, худой, съ острымъ подбородкомъ, крючковатымъ носомъ и цѣлой гривой жесткихъ черныхъ волосъ. Глаза его горѣли свирѣпымъ огнемъ, и костлявыя, довольно грязныя руки готовы были свернуть шею всякому при малѣйшемъ противодѣйствіи. Ему было лѣтъ подъ сорокъ, и жилъ онъ одинокій съ шестидесятилѣтней служанкой, горбатой и злющей, ужасной скрягой, по имени Пальмира; ея боялась вся округа еще больше, чѣмъ самого аббата, котораго она берегла и защищала, какъ цѣпная собака. Про него говорили, что онъ ведетъ строгую, добродѣтельную жизнь; это не мѣшало ему наѣдаться и напиваться, хотя никто не видалъ его пьянымъ. Сынъ крестьянина, недалекій и упрямый, онъ придерживался строгой буквы катехизиса и довольно сурово управлялъ своей паствой, требуя до послѣдней копейки того, что ему причиталось за требы, и не спуская ни гроша даже самому бѣднѣйшему крестьянину. Ему давно уже хотѣлось забрать въ свои руки мэра Мартино, чтобы явиться въ дѣйствительности полновластнымъ хозяиномъ прихода и, помимо религіознаго вліянія, заполучить и кое-какія личныя выгоды. Ссора его съ Маркомъ произошла изъ-за тридцати франковъ, которые община платила учителю за то, чтобы тотъ звонилъ въ колоколъ; Маркъ продолжалъ получать эту сумму, хотя рѣшительно отказался звонить на колокольнѣ.

Мартино, однако, былъ не такой человѣкъ, котораго легко было покорить, если у него была поддержка. Онъ былъ однихъ лѣтъ съ аббатомъ; у него было толстое, упрямое лицо, большіе глаза навыкатѣ и рыжіе волосы; онъ говорилъ мало и не довѣрялъ никому. Его считали за самаго богатаго и самаго уважаемаго земледѣльца общины; главною причиною такого отношенія къ нему односельчанъ было то, что ему принадлежали самыя обширныя поля, и благодаря этому его постоянно избирали мэромъ, девять лѣтъ подрядъ. Онъ былъ совершенно необразованъ, съ трудомъ читалъ и писалъ, и не любилъ выказывать предпочтенія ни церкви, ни школѣ, держась политики невмѣшательства, хотя, въ концѣ концовъ, всегда переходилъ на сторону сильнѣйшаго, или кюрэ, или учителя. Въ душѣ онъ всегда былъ на сторонѣ послѣдняго, такъ какъ у него въ крови была наслѣдственная ненависть крестьянина къ духовнымъ лицамъ, постоянно празднымъ, но любившимъ житейскія блага; онъ находилъ, что эти аббаты очень жадны и, кромѣ того, постоянно подчиняютъ себѣ чужихъ женъ и дочерей во имя какого-то жестокаго и ревниваго божества. Самъ онъ не ходилъ въ церковь, но и не выступалъ открыто противъ духовенства, сознавая въ душѣ, что между ними попадаются очень вліятельные люди. Видя неустанную энергію и необыкновенное трудолюбіе Марка, Мартино мало-по-малу сталъ на его сторону, поощрялъ его, но все же держался насторожѣ.

Тогда аббату Коньясу пришло въ голову дѣйствовать черезъ посредство жены Мартино; она не принадлежала къ числу прилежныхъ прихожанокъ, но появлялась въ церкви аккуратно каждое воскресенье. Смуглая, съ большими глазами и свѣжимъ ртомъ, довольно полная, она имѣла репутацію порядочной кокетки; она любила щегольнуть нарядами, надѣть хорошее платье, кружевной чепчикъ, навѣсить на себя золотыя украшенія. Ея постоянное хожденіе въ церковь объяснялось тѣмъ, что это было единственное мѣсто, гдѣ она постоянно могла щегольнуть новыми нарядами, себя показать и на другихъ посмотрѣть, окидывая любопытнымъ взоромъ всѣхъ своихъ сосѣдокъ. Среди этого села съ восемьюстами жителей не было другого мѣста, гдѣ бы можно было показать себя людямъ, кромѣ какъ въ церкви, которая являлась такимъ образомъ и салономъ, и театромъ, и гуляньемъ, — единственнымъ мѣстомъ развлеченія для такихъ женщинъ, которыя гонялисъ за удовольствіями; всѣ почти крестьянки, какъ и жена Мартино, приходили въ церковь, чтобы имѣть возможность принарядиться и похвастать своими костюмами. Матери учили этому своихъ дочерей, и такимъ образомъ установился обычай, котораго держались всѣ. Польщенная вниманіемъ аббата Коньяса, госпожа Мартино пыталась убѣдить мужа, что въ этой исторіи о тридцати франкахъ право на сторонѣ аббата. Но Мартино сразу ее осадилъ и заставилъ замолчать, совѣтуя ей знать своихъ коровъ и не мѣшаться въ дѣла, которыхъ она не понимаетъ; онъ еще придерживался того мнѣнія, что женщинамъ нечего соваться въ мужскія дѣла.

Въ сущности исторія съ тридцатью франками была очень простая. Съ тѣхъ поръ, какъ въ Жонвилѣ существовала школа, учитель получалъ эти тридцать франковъ за то, что звонилъ въ колоколъ. Маркъ, который отказался отъ этой обязанности, уговорилъ муниципальный совѣтъ дать этимъ тридцати франкамъ другое назначеніе, говоря, что если кюрэ желаетъ имѣть звонаря, то можетъ оплатить его изъ своихъ средствъ. Древніе часы на колокольнѣ шли такъ плохо, что постоянно отставали; случилось, что старый часовой мастеръ, вернувшійся на родину, требовалъ какъ разъ тридцать франковъ въ годъ, чтобы чинить ихъ и слѣдить за правильнымъ ходомъ часовъ. Маркъ сперва завелъ всю эту исторію просто такъ, ради шутки, но крестьяне серьезно занялись этимъ вопросомъ и стали высчитывать, что имъ выгоднѣе: чтобы звонили къ обѣднѣ, или чтобы часы на башнѣ точно указывали время; они, конечно, и не подумали поставить на очередь вопросъ о другихъ тридцати франкахъ и получить и то, и другое: крестьяне не любили обременять свой бюджетъ лишними тратами. Завязалась борьба между властью кюрэ и вліяніемъ учителя, и послѣдній въ концѣ концовъ одержалъ побѣду, между тѣмъ какъ аббатъ Коньясъ, несмотря на то, что извергалъ громы и молніи и угрожалъ проклятіемъ тѣмъ, которые хотѣли заставить умолкнуть божественный благовѣстъ, долженъ былъ наконецъ уступить. Послѣ того, какъ колоколъ молчалъ въ продолженіе цѣлаго мѣсяца, онъ вдругъ въ одно прекрасное утро снова зазвонилъ съ необыкновеннымъ усердіемъ. Оказалось, что старая служанка, ужасная Пальмира, забралась на колокольню и звонила, размахивая изо всѣхъ силъ своими короткими руками. Съ тѣхъ поръ аббатъ Коньясъ, видя, что мэръ ускользаетъ изъ-подъ его вліянія, перемѣнилъ тактику. Онъ сдѣлался необыкновенно остороженъ, внимателенъ и вѣжливъ, несмотря на тотъ гнѣвъ, который кипѣлъ въ его душѣ. А Маркъ почувствовалъ, что его значеніе возросло; Мартино часто обращался къ нему за совѣтомъ, будучи увѣренъ, что онъ можетъ на него положиться. Маркъ сдѣлался секретаремъ совѣта старшинъ и понемногу началъ вліять на ходъ дѣлъ, оставаясь въ сторонѣ, стараясь не задѣть чужого самолюбія; тѣмъ не менѣе въ его рукахъ оказалась сила, потому что онъ олицетворялъ собою умъ и твердую разумную волю, руководившую крестьянами, которые желали одного, чтобы все шло мирно, и чтобы ихъ интересы не страдали. Маркъ являлся представителемъ добраго начала: просвѣщеніе постепенно распространялось по всей округѣ, вносило всюду свѣтъ, разрушало суевѣрія, помогало искоренять предразсудки и сѣяло всюду благосостояніе, потому что только знаніе можетъ поднять матеріальное благополучіе. Никогда еще Жонвиль не находился въ такихъ благопріятныхъ условіяхъ, и его можно было считать самымъ счастливымъ мѣстечкомъ во всей округѣ. Маркъ находилъ большую поддержку въ мадемуазель Мазелинъ, учительницѣ школы для дѣвочекъ, которая находилась рядомъ со школою для мальчиковъ; ихъ раздѣляла только стѣна. Маленькая брюнетка, некрасивая, но необыкновенно симпатичная, съ открытымъ лицомъ, доброй улыбкой большого рта и большими ласковыми глазами, она вся горѣла желаніемъ придти на помощь своимъ ближнимъ; она также олицетворяла собою здравый умъ и волю, направленную на добро; казалось, что она родилась для того, чтобы быть воспитательницей, — она сумѣла совершенно преобразовать довѣренныхъ ей дѣвочекъ. Воспитаніе свое она получила въ нормальной школѣ Фонтене-о-Розъ, гдѣ добрый, сердечный руководитель, при помощи отличной методы, создавалъ цѣлый рядъ піонерокъ, которыя, разсыпаясь по странѣ, работали надъ созданіемъ отличныхъ женъ и просвѣщенныхъ матерей. Въ двадцать четыре года она занимала уже самостоятельное мѣсто, благодаря тому, что Сальванъ и Баразеръ сумѣли ее оцѣнить и были увѣрены, что она принесетъ большую пользу всей округѣ. Они испробовали ея силы въ этомъ заглохшемъ мѣстечкѣ, немного обезпокоенные лишь ея свободомысліемъ, боясь, какъ бы она не возстановила противъ себя родителей антиклерикальнымъ направленіемъ преподаванія и твердымъ убѣжденіемъ, что женщина принесетъ въ міръ счастье только тогда, когда будетъ освобождена отъ вліянія аббатовъ. Она вносила въ преподаваніе много разумнаго веселья и, хотя не водила дѣвочекъ къ обѣднѣ, но такъ умѣло съ ними занималась и такъ ихъ берегла, что родители были отъ нея въ полномъ восторгѣ и положительно ее обожали. Такимъ образомъ она являлась для Марка сильной и твердой поддержкой; рука объ руку съ нею, онъ могъ доказать, что можно, любя трудъ больше Бога, не ходить къ обѣднѣ и все-таки быть хорошимъ человѣкомъ, честно трудиться и жить, поступая во всемъ согласно съ совѣстью.