Правильный ход - Лиз Томфорд

— Мне нравится видеть красивых девушек с моим номером так же сильно, как и снимать их с нее.

Губы Миллер приоткрываются, в уголках появляется шокированная и удовлетворенная улыбка. — Что ж, с таким обещанием я обязательно надену его в следующий раз.

Моя грудь вздымается от смеха, который она не может услышать, потому что я сейчас слишком далеко, и хотя откровенные комментарии Миллер призваны вывести меня из себя, и в них нет никакой гарантии, я не могу отрицать, что они заставляют меня чувствовать себя прежним, тем, который был счастливым и легкомысленным, без груза ответственности.

Но самое лучшее во всем этом то, что мой сын здесь, и я все еще чувствую то же самое.

************************

После игры в тренировочном зале полно народу, помимо перелета домой, завтра у нас наконец-то будет выходной. Большинство ребят заканчивают лечение сегодня вечером, поэтому им не нужно встречаться с тренером или врачом команды утром перед вылетом. Я один из тех парней, которым не терпится поспать столько, сколько позволит мой сын

Я бы так и сделал, поспешил уехать отсюда, особенно после проигрыша, надеясь вернуться в отель вовремя, чтобы уложить Макса на ночь, но впервые за весь сезон я не чувствую необходимости наверстывать упущенные моменты.

Потому что я видел его всю игру.

Сидя на коленях у Миллер он махал мне в КПЗ каждые несколько минут, пока не отключился в третьем иннинге, заснув у нее на груди. Я почти уверен, что мой ребенок пускал на нее слюни, но она не казалась обеспокоенной. Она просто растирала ему спину пока он дремал, повторно наносила солнцезащитный крем на его маленькое тело когда приходило время, и направляла на него мини-вентилятор все девять подач.

Я должен был быть там, когда он проснулся, привыкая к окружающей обстановке, и когда он посмотрел на девушку, которая держала его на руках, его сонная улыбка расцвела.

Он любит ее. Это очевидно по тому, как он смотрит на нее, и по тому как он тянется к ней, когда она рядом. Она приносит ему утешение, которого ему так не хватало, и в равной степени приносит то же самое мне, зная, как хорошо они ладят.

— Кенни, пожалуйста, — умоляет мой брат, следуя за своей любимой тренершей повсюду, проскальзывая между столами, чтобы не отставать от нее.

— Я работаю не на тебя.

— Но это буквально твоя работа — растирать меня.

Кеннеди игнорирует его, прикладывая лед к колену Коди.

— Кенни, — хнычет он, как ребенок, каким и должен быть.

— Вон Сандерсон свободен. Эй, Сандерсон! — кричит она. — Роудсу нужна кое-какая помощь.

— Нет…

— Что болит? — спрашивает он, подходя.

Глаза моего брата расширяются. — Ничего.

Кеннеди разражается смехом позади него. — Давай, Исайя. Скажи ему, что ты хотел, чтобы я тебе растерла.

Сандерсон поднимает руки вверх. — Клянусь Богом, если ты скажешь «член», я тут же ууволюс.

— Иисус Христос, — фыркаю я, качая головой, потому что, ну, я совершенно уверена, что это именно то, что собирался сказать мой брат.

— Нет. Боже, нет. Это моя задница.

— Твои ягодицы, — поправляет Кеннеди.

— Мои ягодицы.

— Запрыгивай.

Сандерсон хлопает по своему столу. — Давай посмотрим.

Исайя бросает на Кеннеди убийственный взгляд и удерживает Вау ее внимание, пока сам залезает на стол Сандерсона задницей вверх.

На ее лице появляется довольная улыбка, когда Сандерсон начинает работать локтем по ягодицам моего брата, но когда Исайя начинает давать тренеру указания и издавать звуки, выражающие дискомфорт, лицо Кеннеди вытягивается.

— Исайя, тебе действительно больно? — Спрашиваю я.

— Да. Ты что, думал, я просил Кенни размять меня только для того, чтобы она потрогала мою задницу?

— Да, — в унисон говорит большая часть зала.

— Вы все отстой, но нет, я просто думаю, что она лучшая в своей работе.

— Эй, — ругается Сандерсон.

— Да — да, ты тоже, парень.

Мой брат застывает на столе от боли, все его тело напрягается, когда Сандерсон ударяет локтем в его ягодичную мышцу.

Кеннеди мгновение наблюдает за ним сверху, прежде чем положить руку на плечо Исайи, ее дразнящий тон исчез. — В следующий раз я тебя разомну, Роудс.

— Слава Богу, потому что в следующий раз мне нужно будет растереть мой чл…

— Ты всегда заставляешь меня сожалеть об этом.

Он выглядывает из-за стола, одаривая ее дерзкой улыбкой.

Раздается стук в дверь тренировочного зала, прежде чем входит Миллер с закрытыми глазами. — Все одеты? — спрашивает она, прежде чем приоткрыть одно веко и увидеть всю команду полураздетой. — Черт возьми.

Она держит обе руки Макса над его головой, позволяя ему использовать ее для равновесия, пока он отрабатывает свои шаткие шаги в комнате.

— Посмотри на эти большие шаги! — говорит Исайя, присаживаясь на край стола.

— Отличная работа, Макси! Вмешивается Трэвис, мой кэтчер.

Спеша к двери, я опускаюсь на корточки всего в нескольких футах от него, протягивая руки. — Давай, Макс. Давай сделаем это.

Я жду, надеясь, что именно сейчас он обретет уверенность, чтобы сделать свои первые шаги.

Когда Миллер отпускает его, он останавливается и покачивается взад-вперёд, когда он пытается сделать первый самостоятельный шаг, то просто падает на задницу, его подгузник принимает на себя основную тяжесть удара, прежде чем он встает на четвереньки и ползет ко мне, радуясь за себя так же, как если бы собирался идти.

Я хихикаю, подхватывая его на руки. — Хорошая попытка, Баг. Мы сделаем это.

Миллер стоит у двери, вся мокрая и блестящая от солнца, и внезапно меня охватывает непреодолимое желание поцеловать ее. Иногда она такая красивая и такая забавная, видя ее сегодня с Максом и зная, что она привела его, чтобы у меня были две вещи которые я люблю в одном месте, я чувствую себя слишком привязанным к девушке, от которой всего пару недель назад хотел избавиться.

— Встречаемся в вестибюле в восемь, — объявляет Коди. — Монти, закрой уши, — добавляет он, обращаясь к моему тренеру, который только что вошел. — Мы сегодня напьемся, ребята. Может быть, некоторым из вас даже повезет. Мы идем танцевать и не вернемся в отель, пока не взойдет солнце.

— Я ничего не знаю, — говорит Монти, затыкая уши, прежде чем быстро поцеловать дочь в макушку и нырнуть в соседний кабинет.

— Кенни, ты идешь? — в голосе Исайи столько надежды.

— Нет.

— Круто. Круто.

Он смотрит на Миллер снизу вверх. — Горячая няня.

Его глаза встречаются с моими, и мне даже не нужно ничего говорить, чтобы он понял: если он закончит это предложение, я надеру ему задницу.

— Миллер — поправляет он. — Ты в деле?

Внимание Миллер переключается