Прощай, Алиса! (СИ) - Ловыгина Маша

Андрей угукнул. Идея заехать в Александровку сейчас уже не казалась ему такой привлекательной. В свои семьдесят с хвостиком тетя Катя обладала не только отличной памятью, но и резвым умом, что в принципе было хорошо, но в его ситуации грозило разоблачением и вытекающими из него последствиями.

— Теть Кать, у меня к тебе просьба. Можно Алиса поживет у тебя несколько дней? Только ты ее ни о чем не спрашивай.

— Это как это? — возмутилась она и вскинула брови, отчего очки моментально сползли на кончик носа. Но наткнувшись на искривленное в мучительной гримасе лицо Андрея, поджала губы, а затем нехотя согласилась. — Ладно, не буду. Только ведь, коли ты ей врешь или чего не договариваешь… — Катерина кашлянула и отвела глаза, а помолчав, сказала: — Не похожа она на столичных прошмандовок. Ездят к нам сюда такие на шашлыки да в гости, нагляделась. Короче, не дури девке голову! А если боишься, что клещом в тебя вцепится, то…

— Тут другое, теть Кать, — тяжело вздохнул Андрей. — Совсем другое…

Когда Андрей вышел из дома и отправился на огород, то услышал звук, похожий на скрип. Завернув за угол, он остановился и замер. Огород у Катерины был большой, с ровными рядами грядок и теплицами. А в самом конце, где росли «плодово-выгодные» деревья и кустарники и поблескивал зеленоватой гладью искусственный прудик, стояли качели. Раньше их не было, Андрей прекрасно это помнил и предположил, что появились они в тот момент, когда один за другим стали рождаться Катеринины внуки.

Обхватив веревочные канаты и закрыв глаза, Алиса раскачивалась, откинувшись чуть назад и вытянув стройные ноги. При каждом рывке качели скрипели, и этот звук эхом отдавался внутри Андрея какой-то необъяснимой сладкой болью.

Сначала он хотел окликнуть ее, но голос не слушался, и горло немного сжало, будто он перетянул его теплым пушистым шарфом. Вокруг качелей зеленела лужайка, на которой росли ромашки. Не те, которые встречаешь сплошь и рядом, а с узенькими листиками и мелкими соцветиями. Несколько тонких стебельков с белоснежными лепестками и желтой сердцевиной Алиса воткнула в небрежно заплетенную косу, и Андрей вдруг подумал, что никакие розы, даже самые дорогие и яркие, не смогли бы так оттенить красоту этой девушки.

Он сделал несколько шагов, ощущая, как утренний ветерок холодит его разгоряченную кожу. Затем пошел быстрее, неслышно ступая по выложенной плиткой дорожке. Когда расстояние между ним и Алисой сократилось настолько, что он смог разглядеть голубую венку на ее шее и выглядывающие из ворота ключицы, Андрей накрыл ее руку своей.

— Доброе утро, Алиса, — прошептал на ухо, млея от ее растрепанных светлых волос.

— Андрей! — ахнула она и, притормозив носками, соскочила с качелей. Сидение несколько раз еще легонько ткнулось ей под колени. — Как ты? Давно проснулся?

Он продолжал держать ее руку, не в силах отвести глаз от ее лица.

— Ты как? — задал встречный вопрос и чуть сжал ее ладонь. — Прости, что не разбудил тебя вчера. Представляю твой шок, когда ты встретила утро в чужой кровати.

Алиса смущенно улыбнулась и сказала с ошеломляющей простотой:

— Я же была с тобой… А когда я с тобой, мне ничего не страшно…

Андрей видел, как расширились ее зрачки и приоткрылись губы. Ее волнение было таким искренним и горячим, что ему невыносимо захотелось прижать ее к себе и накрыть ее губы своими губами, чтобы потом повалить в сочную зеленую траву и забыть обо всем. Но нельзя было забывать о том, что эта девочка уже достаточно настрадалась и была слишком молода, чтобы осознавать, с кем она связалась.

Он отнял руку и делано-равнодушным голосом спросил:

— Что там у нас с клубникой? Пойдем завтракать, блины стынут.

— Клубника? — Алиса отступила, и на ее лице отобразились смятение и досада. — Да, конечно, я собрала. Хотела уже идти обратно, но увидела качели.

— Пойдем, Алиса, мне нужно кое-что сказать тебе. — Андрей развернулся и первым зашагал в сторону дома.

Она посмотрела ему вслед и качнула головой, пытаясь прогнать разочарование, которое настигло ее в ту самую секунду, когда он отпустил ее руку. Подхватив миску с ягодами, Алиса вернулась в дом, мысленно приказывая себе быть сильной и готовой ко всему.

Однако через полчаса, когда Андрей принял душ, и они позавтракали, разговаривая ни о чем, Алиса отчетливо поняла, что между ним и хозяйкой дома вызрел заговор. Она ловила их перекрестные взгляды и ждала, чем все закончится.

— Алиса, — сказал Андрей, когда Катерина убирала со стола, отказавшись от ее помощи. — В общем, ты остаешься здесь. Я так решил. Отдохнешь, молока деревенского попьешь…

— А ты, значит, уедешь? — она не спрашивала, а рассуждала вслух. — И как же, по-твоему, я буду здесь, когда…

— Понимаешь, мне необходимо какое-то время, чтобы урегулировать кое-какие дела, а потом… в общем, тетя Катя за тобой присмотрит, а мне так будет спокойнее. — Андрей широко улыбнулся, и ее губы дрогнули в ответ. — Хорошо? Ну вот и договорились, — хлопнул он в ладоши, а затем выгреб из карманов пачку денег.

Катерина ахнула и прикрыла рот ладонью.

— Это на всякий случай, — поспешил успокоить ее Андрей. — К тому же, Алисе понадобится одежда и обувь. Закажете с доставкой через интернет.

Катерина рухнула на стул.

— А что случилось-то? — уставилась она на Алису.

— Андрей пошутил, — твердо сказала Алиса и приподняла подбородок. — Мы уедем вместе.

— Так, стоп, — возразил Андрей, но продолжить не успел.

Глаза Алисы наполнились слезами. Она вскочила, всхлипнула и, зажав рот ладонью, бросилась в другую комнату.

— Вот тебе и мышка… — пробормотала Катерина. — Это что сейчас было-то, а?

Андрей утопил лицо в ладонях, а затем, хорошенько растерев виски, ответил:

— Будет кто из родни спрашивать, говори, что у меня все хорошо. Да ты и сама все видишь. Поехали мы. А я тебе позвоню.

34

Когда говорят, что время — лучший лекарь, способный зарубцевать любые раны, забывают о том, что живущая внутри ненависть не дает этим ранам затянуться. Избавиться от этого поистине великого чувства, когда ты уже открыл для него сердце и душу, практически невозможно. Да, ты будешь отвлекаться на обыденные дела, получать удовольствие от маленьких и больших радостей, но стоит только подумать или наткнуться на что-то напоминающее о том зле, что исковеркало тебя изнутри, как жадные щупальца ненависти вновь оживут и вопьются в твои вены, требуя сатисфакции.

Наверное, каждому от рождения дается ген ненависти. Как и ген абсолютной любви. Но что-то происходит за годы взросления, и в лучшем случае всего остается поровну. Так многие и живут: люблю, ненавижу, люблю, ненавижу… в зависимости от собственных запросов и пожеланий. Однако есть ненависть с большой буквы, как, собственно, и любовь. Когда контролировать и то, и другое приходится ежедневно, прилагая неимоверные усилия, потому что иначе можно просто сойти с ума.

Андрею казалось, что именно это и происходит с ним сейчас. Он сходил с ума от желания и, более того, от отрицания этого самого желания быть с той, в ком текла кровь ненавистного ему человека. Вот она, рядом, безмолвно смотрит вперед, и от одного ее взгляда у него замирает сердце и горит лицо.

— Я не сказал тебе самого главного, — хрипло произнес Андрей. — Я тоже хотел смерти твоему отцу. На это есть причины, — он помассировал дернувшееся веко, — но, боюсь, выполнить твою просьбу мне будет не по силам. Не потому, что я боюсь или… Хотя, да, мне не хотелось бы брать на себя такой грех. К тому же, как ты понимаешь, рано или поздно это может раскрыться. — Он сглотнул и поморщился. — А я рассчитывал прожить свою жизнь, не замарав руки кровью. Так что, если ты считаешь меня слабаком, то…

Некоторое время Алиса непонимающе смотрела на него, а потом ахнула и зажмурилась, прижав ладонь к губам. Андрей заметил, что колени ее мелко дрожали. Она не заплакала, просто сидела, скукожившись, несколько секунд, а затем тихо спросила: