Женские слабости - Маргарет Уэй

Она легла на бок, подперла голову рукой:

— Ты думаешь, я когда-нибудь этого захочу?

Он взглянул в это гордо поднятое лицо:

— Ты хочешь узнать правду? Я с ума схожу по тебе. Выходи за меня замуж, Соня фон Ньюманн. Я хочу, чтобы весь мир увидел, как я безумно тебя люблю.

Она опустилась на него, чувствуя своей грудью, как бьется его сердце.

— Ты делаешь мне честь, — сказала она, целуя его в щеку. Потом подняла голову, словно собираясь сделать важное заявление: — Я согласна взять на себя эту обязанность — быть миссис Вэйнрайт.

Голубое небо без единого облачка отражалось в воде фонтана. Горожане гуляли по парку, восхищаясь играющей водой, сидели на лавочках или лежали на сочной зеленой траве, наслаждаясь принесенным с собой ланчем. Несколько таких же, как он, бегали трусцой по дорожкам. Полицейские в гражданской одежде рассредоточились в общей массе.

Он не мог выделить их, как ни пытался. Оставалось надеяться, что и Метсгер не сможет. Его маскировка была тоже совсем не плоха: синяя майка, синие шорты, широкая синяя лента вокруг головы. По крайней мере, пот не будет затекать в глаза. Он решительно настоял на своем участии в операции. Соня была для него слишком важна.

Возле большой клумбы Дэвид замедлил свое движение, увидев, как высокий крупный мужчина приближается к Соне. На мужчине была стильная соломенная шляпа, низко надвинутая на лоб.

Метсгер. Его сердце бешено застучало.

Он наклонился, делая вид, что завязывает шнурок. Со шнурком, разумеется, было все в порядке. Полицейские наблюдали и за ним, и сейчас кое-кто из них наверняка не смог сдержать улыбку. Они, конечно, знали, кто он. Была договоренность, что Дэвид присоединится к операции, но только в том случае, если что-то пойдет не так. Хотя такая возможность практически исключалась. Соня и их объект уже были окружены со всех сторон.

Метсгер в знак приветствия приподнял шляпу:

— Добрый день, графиня. Рад вас видеть, Вы принесли икону?

Она покачала головой:

— Вы что, серьезно думали, что я отдам ее Ласло?

Метсгер казался ошеломленным:

— Но, графиня, вы же получили деньги! Зачем же вы это сделали? Это же безумие!

Ее глаза вспыхнули.

— Зачем я это сделала? Почему вы вообще задаете мне такой вопрос? Икона — фамильная ценность. Она была в моей семье сотни лет. Я законная наследница. Не Ласло.

— Я понимаю, что случилось с вами, графиня. Но вы подвергаете себя большой опасности. А я уже в опасности.

Соня это прекрасно знала.

— Что вам нужно, господин Метсгер, чтобы исчезнуть? — спросила она. Вопреки всему она сочувствовала этому чужому человеку. Возможно, он вел ужасную жизнь, но ей все же казалось, что было в нем и что-то хорошее.

— Много, много денег, графиня. — Страх прокрался в его голос. — Ваш кузен ни минуты не будет сомневаться, что я заключил с вами сделку. Он как безумный. И теперь всю жизнь будет преследовать меня… Ладно. Я должен идти. — Решительным жестом он протянул ей руку.

В это мгновение случилось сразу несколько вещей.

Дэвид сорвался с места, и через долю секунды Метсгер лежал головой в траве. Самый прославленный футболист сборной страны не мог бы сделать лучшего броска. Силач Метсгер обнаружил, что стонет от боли. Было ужасно унизительно, что кому-то с такой легкостью удалось справиться с ним. Сильная нога уперлась ему в спину между лопатками. В рот попали частички травы, заставив его отплевываться.

Четверо полисменов подтягивались к месту действия с разрывающими уши криками «Полиция!».

Толпа зевак с любопытством наблюдала за разворачивающимися событиями. Всем хотелось попасть на первый план в этом наверняка телевизионном полицейском шоу, только вот почему-то нигде не было видно камер. Но ничего необычного больше не произошло, и постепенно все разошлись, возвращаясь к своим прерванным ланчам, с чувством, что их обманули.

Ирония заключалась в том, что Метсгер хотел только попрощаться с графиней, а вовсе не собирался причинить ей какой-нибудь вред. Быстро установили, что он даже не был вооружен. Тем не менее его задержали, хотя и обошлись без наручников. Ему сказали, что он не арестован, но с ним хотели бы побеседовать. Расследование жизни графа Ласло Андраши фон Ньюманн. Метсгер, или как его еще там, был его верным подручным.

Как только их оставили одних, Дэвид заключил Соню в такие крепкие объятия, словно решил ее вообще никогда больше не отпускать.

— Обещай, обещай мне никогда не делать подобных вещей!

— Я же говорила тебе, что он не сделает мне ничего плохого, — сказала она мягко. — А вот ты ударил его!

— Да, я неплохо его приложил, — усмехнулся Дэвид. — Откуда мне знать, что он просто собирался попрощаться? — Обняв Соню за талию, он повел ее к выходу из парка по направлению к Хай-стрит.

Соня улыбнулась ему, чувствуя себя легко и спокойно, как никогда в жизни.

— Ты очень сексуален в этих своих шортиках, — шутливо заметила она. — Тебе очень идет спортивный стиль.

Они шли не торопясь, чувствуя необыкновенное облегчение оттого, что неприятная часть дня уже позади.

— Как ты думаешь, что будет с Метсгером? — спросила Соня. — Мне не хотелось бы, чтобы Ласло добрался до него.

Он уставился на нее:

— Ты же сама, вредная девчонка, отказалась отдать ему икону!

— И к тому же взяла деньги, — сказала она, явно не чувствуя никакого раскаяния. — Но это мои деньги. Деньги, которые украл Ласло. Может быть, я дам часть Метсгеру, чтобы он мог спрятаться там, где Ласло его не найти. В Бразилии… или еще где-нибудь.

— Лучше в Антарктиде, — буркнул Дэвид. — Парень просто влюбился в тебя. И вообще, красивая женщина имеет большую власть. Стоит только посмотреть, что ты сделала со мной.

— Я опоила тебя зельем! И до конца жизни собираюсь держать свой рецепт под рукой, — сказала она с милой улыбкой.

Дэвид остановился на месте, чувствуя себя сраженным. Они стояли под большим раскидистым деревом. Солнечный свет рассыпался вокруг них пятнами. Пели птицы. Казалось, отовсюду на них струилась любовь.

— Лучше навечно, — сказал он голосом, от которого у нее дрогнуло сердце.

— И тебя не волнует, что некоторые могут сказать обо мне?

Он удивленно поднял брови:

— Сказать что? — Он поднял ее подбородок и наклонил голову, чтобы поцеловать. — Все, что они могут сказать, — это что Дэвид Вэйнрайт безумно влюблен в Соню фон Ньюманн и в начале следующего года они собираются пожениться. Тебя это устраивает?

Она могла бы закричать от радости. Ей больше никогда не придется прятаться.

— Больше, чем ты можешь себе представить! Бог, наверное, был очень добр ко мне.