Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ведь первой, кто сбросил оковы была женщина — дочь шахди, которую отец отдал асару* миссии «Колонизация».
* Асар — командующий. Воинское звание джанната. Прим. автора.
Легенда гласит, что однажды простолюдин, выросший в приюте для беспризорников, будучи еще совсем мальчишкой увидел внучку шахдияра и загорелся безумной мечтой.
«Она будет моей», — твердил он всем, кто желал его слушать. Над ним смеялись другие мальчишки и воспитатели. Позже, когда судьба занесла его в армию, сослуживцы сокрушенно качали головами, считая, что негоже детские фантазии забирать с собой во взрослую жизнь. Подчиненные полагали всепоглощающую страсть к недостижимому идеалу невинной блажью. Но так как командиром тот был строгим, но справедливым и за своих стоял горой, то, что когда-то казалось невероятной глупостью, обрело романтический ареол.
Только никто не верил, что ему улыбнется удача. А этот человек шел к своей цели, не желая довольствоваться меньшим. И однажды шахди Ансар предложил ему свою младшую дочь. Как взятку. В обмен на клятву, что те, кто улетел, не вернутся.
Полюбила ли она его в ответ? Кто знает? Но она постаралась разделить с мужем груз, который возложила на него эта сделка с совестью. Их дети стали первыми модификантами, адаптированными под нынешнюю среду обитания. А они сами положили свои жизни на то, чтобы колония жила и развивалась. На родине этого ей так и не простили, постаравшись вычеркнуть из памяти шани, ставшую женой того, кого потом назовут мятежником и нечестивцем.
«Честь мне судья, — сказала она и слова ее вошли в анналы истории. — Разум — мой проводник. Бога нет. Нет его суда, которым пугают священники, стремясь призвать нас к покорности. Нет ничего за гранью смерти. Но у каждого из нас есть бесценное время, которую нельзя тратить на бессмысленные, но привычные ритуалы. Вместо поклонения чего-то, что находится за гранью человеческого понимания, мы должны искать ответы на вопросы вселенной, жить в мире с самими собой и делать тех, кто рядом с нами немного счастливее».
А ведь Яра вполне могла сама сказать нечто подобное, искренне веря в свои слова. И, возможно, он будет гордиться тем, что именно эта девушка стала его женой. Если сумеет защитить эту хрупкую, несмотря на все свое бесстрашие, красоту.
— Нас ждет флаер, — сказал он спокойно. — Все, что тебе может понабиться на моем острове, уже собрали. Пойдем.
Часть 11
Я никогда не была на море. Смешно. Всегда мечтала туда попасть, но не получалось. С папой не успели. Летний лагерь, в который нас возили от детского дома находился в лесу. И там даже ручейка не было. А когда я выросла и могла бы поехать туда сама, банально не хватало денег.
А тут в моём распоряжении оказался целый остров, на котором мне предстояло жить неделю или даже две. Но, особенность грез заключается в том, что мысли о чем-то желаемом и недостижимом всегда приятнее их воплощения в реальности.
Я смотрела в окно флаера на клочок суши, которую покрывает бурная растительность, на притаившуюся вдоль берега песчаную косу и должна была радоваться. Мне даже хотелось радоваться. Но получалось лишь равнодушно оценить эстетическую составляющую. Да, красиво. Да, похоже на райский уголок. Но в сердце ничего не шевельнулось.
Вспомнились кокосы. А это, между прочем, одно из моих самых больших разочарований в жизни. В той глупой рекламе они казались такими вкусными. И я с первой своей зарплаты купила себе кокос. Самый большой из тех, что были в магазине. Как я его открывала — отдельная история полная боли и страдания. Потому что ни молотка, ни скалки, ни даже большого ножа у меня не нашлось. А в итоге: кокосовую воду я пролила, не успев даже попробовать, а мякоть напоминала, даже не траву, а позапрошлогоднее сено.
Когда мы сели, мой муж галантно подал мне руку, помогая спуститься с трапа. Мягкий золотистый песок расстилался роскошным ковром у нас под ногами.
Белое солнце, отраженное белым песком и водой, ослепляло. Шум волн и ветра оглушил, дезориентировал. А Энираду крепко ухватив меня за запястье куда-то потащил.
Как оказалось, к большому белому шатру, расположившемуся прямо посреди пляжа. Там за лёгкими резными столиками сидели молодые люди, и вели оживлённую беседу. Слышались взрывы смеха.
От восторженного девичьего визга, который поднялся, стоило нам приблизиться у меня заложило уши. И тут же на шее княжича повисло сразу две юные особы. Причем, одна из них, как бы невзначай меня оттолкнула и неприятно полоснула платиновыми волосами по лицу. Разумеется, пришлось отпустить его руку и отступить на шаг назад.
А этот… кобель рассмеялся, когда обе красотки местного разлива звонко чмокнули его в щеку, каждая, со своей стороны.
И нет, я не ревную. Мне данное венценосное сокровище не нужно ни даром, ни с доплатой. Но это же — банальное неуважение.
В общем неофициальное знакомство с друзьями Энираду, которые по совместительству были его свитой не задалось с самого начала. Они, в большинстве своем, смотрели на меня с вежливым недоумением. Как на шестилетку, прибившуюся к компании брата-подростка. А я не хотела с ними общаться и не считала нужным изображать заинтересованность или расположение. Меня утомляла шумная толпа. И откровенно раздражало такое отношение.
Терпения моего хватило минут на пятнадцать. А потом, плюнув на все, я пошла гулять по пляжу. Одна.
Энираду, купающийся в лучах всеобщего внимания, не сразу заметил моё отсутствие. Он улыбался, что-то говорил в ответ на нежное щебетание девушек. И снова выглядел, как идеальный принц, с которым не хотелось иметь ничего общего.
Иллюзия близости, возникшая, между нами ночью развелась, как дым.
Но это было к лучшему. Не стоит тешить себя напрасными надеждами. Он если и не враг, то в друзья или защитники особо не рвётся. Нас даже союзниками назвать сложно.
Оставив между мной и шатром метров шестьсот, я села прямо на песок, сняла босоножки, опустила гудящие ноги в немного прохладную воду и закрыла глаза.
— Почему ты ушла? — раздался раздраженный голос княжича прямо у меня под ухом минут через десять.
— Устала.
— От чего? Мы же только прилетели. — И столько недоумения в золотых глазах, что захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым. А рядом, как на зло ничего кроме песка и моих туфель, но их жалко.
— Я обязана быть там? — раздражение, копившееся с самого прилета, нашло выход. — Это
