Традиционная Япония. Быт, религия, культура - Чарльз Данн

В обществе, однако, каждый человек подчинялся определенному порядку и занимал там свое место, это относилось и к низшим слоям – «нелюдям». В Эдо они были зарегистрированы по районам, в которых проживали со своим главой. Самым влиятельным был Курума Дзэнъити, этим именем назывались все, кому по наследству доставался пост главы хинин – «нелюдей». Легенда гласит, что первый Дзэнъити происходил из знатного семейства воинского сословия и пытался убить сёгуна Хидэтаду, правившего с 1605 по 1623 год, чтобы отомстить за смерть своего брата; эта попытка не удалась, но Дзэнъити сохранили жизнь при условии, что он встанет во главе «нелюдей».

Хинин могли в определенных случаях вырваться из низов в награду за хорошо выполняемые обязанности, пройдя через своего рода ритуальное очищение, и таким образом их восстанавливали в правах. У эта, обреченных на положение отверженных по рождению, не было шанса изменить свою судьбу. Они тоже были организованы, и их глава в Эдо носил наследственное имя Дандзаэмон, передаваемое из поколения в поколение. Эта считались несколько выше, чем хинин, и их глава был важнее, чем Дзэнъити. В отличие от «нелюдей» эта имели право работать на скотобойнях, свежевать туши, выделывать шкуры и торговать кожевенными изделиями. Они селились в определенных кварталах городов или в сельской местности, могли быть вполне зажиточными, но считалось преступлением, если эта пытались скрыть свое происхождение или переехать из тех районов, где должны были проживать.

В 1871 году закон нового правительства устранил социальное неравенство по рождению. «Нелюди», как оказалось, почти сразу же влились в обычный мир, но для того, чтобы исчезли эта, потребовалось больше времени. Слово «эта» вышло из употребления, и помнят его разве только историки, но потомков эта до сих пор узнают некоторые члены общества, и им будет нелегко, например, породниться с семейством, придерживающимся консервативных взглядов.

Глава 8

Повседневная жизнь в Эдо

Жизнь в стране регулировалась временами года. В больших городах часы и календарь изменялись. Григорианский календарь, который Япония вместе почти со всем остальным цивилизованным миром использует сегодня, был введен в 1873 году, сразу после Реставрации Мэйдзи. До этого использовался лунный; год был разделен на месяцы, состоящие из 29 и 30 дней. Если бы все месяцы были «длинными», то есть тридцатидневными, в «солнечном» году не хватало бы нескольких суток, если же «короткими», тогда возникла бы еще большая необходимость проводить корректировки. Точность достигалась с помощью введения лишнего, или «вставного», месяца. Такой добавленный месяц нумеровался тем же числом, что и предшествующий ему, но с отметкой, указывающей, что он был дополнительным. Месяцы обозначались и до сих пор обозначаются числами (например, апрель – это четвертый месяц), хотя для них были и поэтические названия.

Расчет календаря был делом специалистов и держался в тайне, которую они ревниво хранили. Вообще новый год начинался с даты, соответствующей определенному времени в феврале, что означало, что на самом деле новый год наступал в начале весны и приносил с собой обновление и возрождение. Одним из следствий того, что календарь основывался на лунных фазах, было то, что каждый месяц начинался с темных ночей новолуния, в то время как середина его была временем любования луной – цукими, когда наступало полнолуние – дзюгоя. Самым праздничным месяцем года был восьмой, соответствующий урожайной луне сентября; это было настолько широко известно, что простого упоминания луны в стихотворении было достаточно, чтобы показать, что действие происходит именно в этом месяце.

Летосчисление велось периодами, или эпохами: например, эпоха Гэнроку[59] началась в 1688 и продолжалась до 1703 года, затем наступила новая эпоха. Их названия во времена Токугава не имели точного значения, но в основном смысл их сводился к пророчеству счастья, поэтому существовала тенденция изменять их, если дела шли плохо. Подобная практика сохранилась до наших дней, но теперь названия изменяются со смертью императора.

В буддизме существует концепция семидневного периода – в связи с обрядами, исполняемыми в честь умершего, но изначально неделя не служила мерой времени; вместо этого месяц разделяли на десятидневные периоды, называемые «верхним», «срединным» и «низшим», и эта система продолжает использоваться, некоторые магазины до сих пор закрыты по датам месяца, оканчивающимся тем же числом, что и сам месяц, например четвертого, четырнадцатого и двадцать четвертого апреля (четвертого месяца). Дни месяца нумеровались, как в западном календаре.

День подразделялся не на часы, а на двенадцать периодов, которые в равноденствие равнялись по продолжительности двум часам. Японцы, в отличие от китайцев, пользовались древней системой, когда время между восходом и закатом солнца разделилось на равные части: шесть днем и шесть ночью. Эти части колебались по продолжительности на протяжении года (однако не столь заметно, как в Британии, где различия в долготе дня в соответствии со временем года больше), и, когда португальцы привезли в Японию часы, им пришлось, чтобы компенсировать это, изобрести сложный механизм. В полночь начинался «девятый» час, числа уменьшались, поэтому «восьмой» час начинался в два часа ночи и так далее до конца «четвертого» часа в полдень, когда очередной круг начинался снова с «девятого» часа. Такая система может показаться сложной для современного человека, но японцы издавна привыкли к ней и вовсе не считали ее такой уж сложной.

Кроме системы, где часы обозначались цифрами, существовала еще одна система измерения времени, пришедшая из Китая, – набор знаков, составляющий шестидесятизначный цикл[60]. Особые знаки двенадцати животных: крыса – нэ, бык – уси, тигр – тора, кролик – у, дракон – тацу, змея – ми, лошадь – ума, овца – хицудзи, обезьяна – сару, петух – тори, собака – ину, кабан – и, в сочетании с пятью элементами – дерево, огонь, земля, металл, вода, – образовывали такую шестидесятизначную систему, обычно ею пользовались для подсчета лет. Можно заметить, что шестидесятилетний цикл фактически составляют пять циклов по двенадцать лет, обозначенных животными. Отсюда возникает ассоциация года с животным: например, первый год Гэнроку, 1688, был годом «земляного дракона», а 1700 год, двенадцать лет спустя, был годом «металлического дракона», так что и 1688 и 1700 были годами «дракона». Именно таким календарем пользовались предсказатели; например, считалось, что девочка, рожденная в год лошади, погубит (убьет) своего мужа и поэтому ей будет трудно выйти замуж. Свадьбы часто переносили, чтобы первый ребенок родился по прошествии несчастливого года, а девочек, родившихся в такой несчастливый год, с гораздо большей вероятностью смогли убить родители.

Двенадцатилетние циклы также могли использоваться для обозначения месяцев (составляющих год) и времени суток (начиная с полуночи); тридцатиградусные отклонения стрелки компаса тоже обозначались подобным образом: Крыса обозначала север, Заяц – восток и так далее. Все это лишь поверхностно обрисовывает влияние такой шестидесятизначной системы и сферы ее применения.

День для лавочников начинался с «шестого» часа (до полудня), когда они открывали свои заведения. Эта операция выполнялась под грохот ставен лавок, обращенных на улицу, отодвигаемых по пазам и заталкиваемых в рамки, которые скрывали их в дневное время. Отделялись ли спальни от жилых комнат, зависело от размеров дома.

Рис. 59. Интерьер комнаты, с постельными принадлежностями и другими предметами, убранными в стенные шкафы – оси-ирэ, обычно закрывавшиеся скользящими дверями. Обстановка типична для конца эпохи Токугава. Приблизительно 1850 г.

Все, что нужно было для сна, – это матрас футон, расстеленный на полу, стеганое одеяло, чтобы спящему было тепло; подушка была деревянной или фарфоровой, с небольшим углублением для шеи. Волосы в то время укладывали в разные замысловатые прически и фиксировали особым густым жиром. Обычно прическа сохранялась на протяжении десяти дней или около того без мытья и без больших изменений (ее только чуть подправляли), и поэтому было важно не запачкать матрасы жиром или не растрепать волосы во сне, – следовательно, подушка должна была не давать голове коснуться матраса. Переодевались ли люди на ночь, зависело от состоятельности семьи. Мужчины и женщины обычно надевали простые хлопковые кимоно и завязывали их узким поясом, но иногда спали в одежде, в которой ходили весь день, правда, женщины обычно снимали пояс (оби) с его тяжелым и громоздким узлом на спине, как носили женщины купеческого сословия. Более бедные горожане и наемные работники, у которых не было спален, расстилали матрасы там же, где работали, либо укладывались спать на тростниковых циновках или даже на дощатых полах.