Избранная - Вероника Рот

– Ой-ой, – произносит Уилл. – Тревога: инструктор!

– По крайней мере, это не Эрик, – откликаюсь я. – Еще заставил бы нас соревноваться, кто первым струсит.

– Конечно, но Четыре пугает. Помнишь, как он приставил пистолет к голове Питера? Я думал, Питер обмочится.

– Питер это заслужил, – твердо отвечаю я.

Уилл не возражает. Несколько недель назад он мог бы возразить, но теперь все мы видели, на что способен Питер.

– Трис! – окликает Четыре.

Мы с Уиллом обмениваемся взглядами – наполовину удивленно, наполовину с опаской. Четыре отлипает от перил и подходит ко мне. Ал и Кристина, идущие впереди, останавливаются, и Кристина соскальзывает на землю. Ничего удивительного, что они пялятся. Нас четверо, но Четыре обращается только ко мне.

– Ты изменилась. – Его речь, обычно резкая, стала замедленной.

– Ты тоже. – Он действительно выглядит более расслабленным и юным. – Чем занимаешься?

– Флиртую со смертью, – хихикает он. – Пью рядом с пропастью. Наверное, не лучшая мысль.

– Наверное.

Не уверена, что Четыре в таком виде мне нравится. В нем есть что-то тревожащее.

– Не знал, что ты сделала татуировку. – Он смотрит на мою ключицу.

Он прихлебывает из бутылки. Его дыхание сильно и едко пахнет. Как дыхание того бесфракционника.

– Точно. Вороны. – Он оборачивается на друзей, которые продолжают развлекаться без него, в отличие от моих. – Я предложил бы тебе зависнуть с нами, но ты не должна видеть меня таким.

Очень хочется спросить, почему он предложил бы мне зависнуть с ним, но ответ, вероятно, как-то связан с бутылкой в его руке.

– Каким? – спрашиваю я. – Пьяным?

– Да… то есть нет. – Его голос становится мягче. – Настоящим, наверное.

– Я притворюсь, что ничего не видела.

– Очень мило с твоей стороны.

Он наклоняется к моему уху и произносит:

– Хорошо выглядишь, Трис.

Его слова застают меня врасплох, и сердце подскакивает в груди. Напрасно, ведь, судя по тому, как блуждает его взгляд, он понятия не имеет, о чем говорит. Я смеюсь.

– Будь добр, держись подальше от пропасти, ладно?

– Конечно. – Он подмигивает мне.

Я против воли улыбаюсь. Уилл прочищает горло, но я не хочу отворачиваться от Четыре, даже когда он возвращается к друзьям.

Затем Ал бросается ко мне, как будто катящийся валун, и перекидывает через плечо. Я верещу, мое лицо горит.

– Пойдем, малышка, – произносит он. – Я отнесу тебя на ужин.

Я упираюсь локтями в спину Ала и машу Четыре, пока Ал уносит меня.

– Я думал, что спасаю тебя, – замечает Ал, когда мы идем прочь, и опускает меня на землю. – Что это было?

Он пытается говорить беспечно, но вопрос выходит почти грустным. Он все еще слишком заботится обо мне.

– Ага, нам всем хотелось бы это знать, – напевно добавляет Кристина. – Что он тебе сказал?

– Ничего. – Я качаю головой. – Он был пьян. Он даже не понимал, что говорит.

Я прочищаю горло.

– Вот почему я улыбнулась. Видеть его таким… забавно.

– Конечно, – соглашается Уилл. – Это вовсе не потому…

Я пихаю Уилла локтем под ребра, прежде чем он успевает договорить. Он стоял достаточно близко, чтобы услышать, как Четыре сделал мне комплимент. Не хватало только, чтобы он всем об этом растрепал, особенно Алу. Ему и без того несладко.

Дома я проводила спокойные приятные вечера в кругу семьи. Мать вязала шарфы соседской детворе. Отец помогал Калебу делать домашнее задание. В камине горел огонь, и мое сердце билось ровно, поскольку я делала то, что должна, и кругом царил мир.

Меня никогда не таскал на плече здоровяк, и я не смеялась за обеденным столом до колик в животе и не прислушивалась к гулу сотни голосов одновременно. Поменьше покоя; это и есть свобода.

Глава 20

Я дышу через нос. Вдох, выдох. Вдох.

– Это всего лишь симуляция, Трис, – тихо произносит Четыре.

Он не прав. Предыдущая симуляция просочилась в мою жизнь, во сне и наяву. Кошмары, включающие не только ворон, но и чувства, которые я испытывала во время симуляции, – ужас и беспомощность, которые, как я подозреваю, и являются моим истинным страхом. Внезапные приступы паники в ванной, за завтраком, по дороге сюда. Ногти, обгрызенные до крови. И я не единственная, кто плохо себя чувствует, это очевидно.

И все же я киваю и закрываю глаза.

Я в темноте. Последнее, что я помню, – металлическое кресло и игла в руке. На этот раз нет поля, нет ворон. Сердце колотится в ожидании. Какие чудовища выползут из мрака и лишат меня здравого смысла? Долго ли придется их ждать?

В нескольких футах впереди загорается голубой шар, затем еще один, наполняя зал светом. Я нахожусь на дне ямы, рядом с пропастью, в кольце неофитов. Их руки сложены на груди, лица пусты. Я ищу Кристину и вижу ее среди них. Никто не двигается. От их неподвижности у меня сжимается горло.

Я вижу что-то перед собой – свое собственное тусклое отражение. Я касаюсь его, и мои пальцы встречают стекло, прохладное и гладкое. Я поднимаю глаза. Надо мной лист стекла; я в аквариуме. Я нажимаю на стекло над головой, чтобы проверить, можно ли открыть ящик. Стекло не поддается. Я замурована.

Мое сердце бьется быстрее. Мне не нравится быть в ловушке. Кто-то стучит по стенке передо мной. Четыре. Он указывает на мои ступни, ухмыляясь.

Еще несколько секунд назад мои ноги были сухими, но сейчас вода стоит на полдюйма, и носки насквозь мокрые. Я приседаю, чтобы посмотреть, откуда берется вода, но она словно прибывает ниоткуда, поднимаясь со стеклянного дна аквариума. Я смотрю на Четыре, и он пожимает плечами. Он присоединяется к толпе неофитов.

Вода поднимается быстро. Она доходит уже до лодыжек. Я снова колочу по стеклу кулаком.

– Эй! – кричу я. – Выпустите меня отсюда!

Вода скользит по обнаженным икрам, прохладная, мягкая. Я сильнее ударяю по стеклу.

– Выпустите меня отсюда!

Я смотрю на Кристину. Она склоняется к Питеру, который стоит рядом с ней, и что-то шепчет ему на ухо. Они дружно смеются.

Вода покрывает мои бедра. Я барабаню кулаками по стеклу. Я больше не пытаюсь привлечь внимание, просто пытаюсь вырваться на свободу. Я лихорадочно колочу по стеклу, сколько есть сил. Отступаю назад и ударяю плечом о стекло – раз, два, три, четыре. Бьюсь о стекло, пока плечо не начинает болеть, зову на помощь, наблюдаю, как вода поднимается до пояса, ребер, груди.

– Помогите! – кричу я. – Пожалуйста! Пожалуйста, помогите!

Я колочу по стеклу. Я умру в этом аквариуме. Я провожу дрожащими руками по волосам.

Среди толпы неофитов я замечаю Уилла, и что-то вспыхивает у меня в подсознании. Какие-то его слова. «Ну же, думай». Я прекращаю стучать по стеклу. Дышать тяжело, но я должна попытаться. Надо набрать побольше воздуха, сколько удастся за несколько секунд.

Мое тело всплывает, невесомое в воде. Я подплываю к потолку и откидываю голову назад, а вода тем временем покрывает подбородок. Задыхаясь, я прижимаю лицо к стеклу, втягивая как можно больше воздуха. Затем вода покрывает меня, замуровывая в аквариуме.

«Не паникуй». Что толку – сердце колотится, мысли путаются. Я барахтаюсь в воде, ударяясь о стенки. Пинаю стекло со всей силы, но вода замедляет удар. «Симуляция происходит исключительно в голове».

Я кричу, и вода заполняет мой рот. Если это происходит в моей голове, я способна контролировать ситуацию. Вода жжет глаза. Бесстрастные лица неофитов глядят на меня. Им все равно.

Я снова кричу и толкаю стенку ладонью. Я что-то слышу. Треск. Когда я убираю ладонь, в стекле остается трещина. Я ударяю второй рукой рядом с первой, и новые трещины разбегаются по стеклу длинными искривленными пальцами. В груди печет, как будто я проглотила огонь. Я пинаю стенку аквариума. Пальцы ноги ноют от удара, и я слышу долгий низкий стон.

Стекло разлетается вдребезги, и вода выносит меня вперед. На воздух.

Задыхаясь, я сажусь в кресле. Я глотаю воздух и трясу руками. Четыре стоит справа, но не помогает мне встать, а только глядит на меня.

– Что? – спрашиваю я.

– Как ты это сделала?

– Что сделала?

– Разбила стекло.

– Я не знаю.

Четыре наконец протягивает мне руку. Я спускаю ноги с кресла и уверенно встаю. Спокойно.

Он вздыхает, хватает меня под руку и наполовину выводит, наполовину вытаскивает из комнаты. Мы быстро идем по коридору, и я останавливаюсь, выдергивая руку. Он молча смотрит на меня. Если я не спрошу, он так ничего и не скажет.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты дивергент, – отвечает он.

Я гляжу на него, и страх пульсирует во мне электричеством. Он знает. Откуда он знает? Наверное, я совершила ошибку. Проговорилась.

Надо вести себя непринужденно. Я прислоняюсь к стене и спрашиваю:

– Какой еще дивергент?

– Не притворяйся идиоткой! – рявкает он. – Я заподозрил это еще в прошлый раз, но сейчас сомнений нет. Ты управляла симуляцией. Ты дивергент. Я удалю запись, но если ты не хочешь лежать мертвой на дне пропасти, изволь придумать, как скрыть это во время симуляций! А теперь прошу меня извинить.