Избранная - Вероника Рот

Погибли или очнулись убийцами. Где сейчас Кристина и Тори? Бродят по улицам, терзаемые чувством вины за то, что натворили? Или обратили оружие против людей, которые заставили их это сделать? Или тоже мертвы? Хотела бы я знать.

И в то же время я надеюсь, что никогда не узнаю. Если Кристина еще жива, она найдет тело Уилла. И при нашей следующей встрече увидит своим натренированным взглядом правдолюбки, что это я его убила, я точно знаю. Я знаю это, и вина душит и корежит меня, так что я должна забыть о случившемся. Должна заставить себя забыть.

Приходит поезд, и Тобиас опускает меня на землю, чтобы я могла запрыгнуть в него. Я пробегаю несколько шагов рядом с вагоном и бросаюсь в сторону, падая на левое плечо. Извиваясь, я забираюсь в вагон и сажусь у стены. Калеб сидит напротив меня, а Тобиас – рядом, создавая барьер между мной и Маркусом с Питером. Моими врагами. Его врагами.

Поезд поворачивает, и я вижу город за нами. Он становится все меньше и меньше, пока не открывается конец путей, леса и поля, которыми я в последний раз любовалась, когда была слишком маленькой, чтобы оценить их. Доброта товарищей утешит нас на время, хотя остаться у них навсегда мы не сможем. Скоро эрудиты и испорченные лидеры Лихости отправятся на наши поиски, и нам придется продолжить путь.

Тобиас притягивает меня к себе. Мы сгибаем колени и наклоняем головы так, что оказываемся в своем собственном пространстве, не видя тех, кто нас беспокоит. Наше дыхание смешивается на вдохе и выдохе.

– Мои родители, – говорю я. – Они умерли сегодня.

Хотя я произнесла это и знаю, что это правда, это кажется нереальным.

– Они умерли ради меня, – добавляю я.

По-моему, это важно.

– Они любили тебя, – отвечает он. – И не могли лучше показать свою любовь.

Я киваю и ласкаю взглядом линию его подбородка.

– Ты чуть не умерла сегодня, – говорит он. – Я едва не застрелил тебя. Почему ты не застрелила меня, Трис?

– Я не могла. Это было все равно что застрелить себя.

На его лице отражается боль, и он наклоняется ближе ко мне, так что касается моих губ губами, когда говорит.

– Я должен кое-что тебе сказать.

Я провожу пальцами по его ладони и поднимаю на него взгляд.

– Кажется, я люблю тебя. – Он слегка улыбается. – Немного выжду и скажу точно.

– Весьма благоразумно. – Я тоже улыбаюсь. – Найдем листок бумаги, и ты составишь список или таблицу.

Я чувствую боком, что он смеется; его нос скользит по моему подбородку, губы прижимаются за ухом.

– А если я уже уверен и просто не хотел тебя пугать?

Я тихонько смеюсь.

– Я думала, ты знаешь меня лучше.

– Ладно. Тогда я люблю тебя.

Я целую его, пока поезд скользит в неосвещенные, неведомые края. Целую его столько, сколько хочу, дольше, чем следовало бы, учитывая, что мой брат сидит всего в трех футах.

Я лезу в карман и достаю жесткий диск с данными симуляции. Кручу его в руках, ловя и отражая меркнущий свет. Маркус жадно следит за движением. «Не в безопасности, – думаю я. – Еще нет».

Я прижимаю жесткий диск к груди, кладу голову на плечо Тобиаса и пытаюсь уснуть.

Альтруизм и Лихость погибли, их члены рассеялись. Теперь мы все равно что бесфракционники. Не знаю, на что похожа жизнь отдельно от фракции, – я чувствую себя одинокой, как лист, отпавший от дерева, которое питало его своими соками. Мы дети утраты, мы все оставили позади. У меня нет дома, нет пути и нет уверенности. Я перестала быть Трис-самооотверженной или Трис-храброй.

Наверное, теперь мне предстоит стать чем-то бо́льшим.

Благодарности

Благодарю Тебя, Господи, за Сына Твоего и за благословение меня свыше всякого разумения.

Спасибо также:

Джоанне Стэмпфел-Вольпе, моему крутому агенту, которая работает усерднее всех, кого я знаю, – твоя доброта и великодушие не перестают меня удивлять. Молли О’Нилл, известной также как Чудо-Редактор, – не знаю, как возможно сочетать зоркий редакторский взор и огромное сердце, но тебе это удается. Мне повезло заполучить на свою сторону двух таких людей, как ты и Джоанна.

Кэтрин Теджен, управляющей замечательным торговым знаком. Барб Фицсиммонс, Эми Райан и Джоэлу Типпи, создавшим красивую и мощную обложку. Бренне Францитта, Эми Винчеси и Дженнифер Страда, выпускающему редактору, литературному редактору и корректору соответственно, известным также как ниндзя грамматики, пунктуации и форматирования, – ваша работа очень важна. Фантастическим директорам по маркетингу и паблисити Сюзанне Даглян, Пэтти Росати, Колин О’Коннел и Сэнди Ростон; Эллисон Верост, моему рекламному агенту; и всем прочим сотрудникам отделов маркетинга и паблисити.

Джин Мак-Гинли, Альфе Вонг и всем членам команды субправ, благодаря которым мою книгу можно прочесть на таком множестве языков, какого я никогда не смогу выучить, и спасибо всем замечательным иностранным издателям, которые подарили моей книге новый дом. Выпускающей команде и команде аудиокниг и электронных книг «Харпер Медиа» за их тяжелый труд. Блестящим умам из отдела продаж, которые столько сделали для моей книги и которые, по слухам, любят Четыре почти так же сильно, как я. И всем остальным в «Харпер Коллинз», кто поддерживал мою книгу – на миру и смерть красна, и я искренне рада жить в вашем мире.

Нэнси Коффи, легендарному литературному агенту, за то, что поверила в мою книгу и отнеслась ко мне с такой теплотой. Пуе Шахбазян за чудеса с правами на фильм и поддержку моей одержимости реалити-шоу «Шеф-повар». Шоне Селий, Брайану Боулдри и Эверилл Керди, моим преподавателям, за то, что помогли мне кардинально улучшить свой стиль. Дженнифер Вуд, моей подруге-писательнице, за мастерские навыки мозгового штурма. Сумайе Дауд, Веронике Петтингил, Кэти Брэди, Дебре Дриза, Ларе Эрлих и Абигейл Шмидт, моим первым читателям, за полезные замечания и энтузиазм. Нельсону Фитчу за фотографии и безмерную поддержку.

Моим друзьям, которые всегда со мной, даже когда я капризничаю и ищу уединения. Майку – за то, что многому научил меня о жизни. Ингрид и Карлу, моим сестре и брату, за неизменную любовь и энтузиазм, и Фрэнку, разговоры с которым помогли мне пережить тяжелое время, – ваша поддержка значит для меня больше, чем вы думаете. И Барбаре, моей матери, которая поощряла меня писать еще до того, как мы поняли, что из этого что-то выйдет.