Большое соло для Антона - Герберт Розендорфер

Теперь в течение дня, если он не был где-то в отъезде, Антону Л. все-таки приходилось спускаться в мрачную кухню. В представительском номере было слишком холодно. Но спал он по-прежнему только наверху, пока не проявилось далекое последствие того взрыва, воздушная волна от которого разбила довольно много окон. Дождь и снег проникали в гостиницу сквозь зияющие рамы, образовывались лужи, которые замерзали, снова оттаивали, от чего растрескивался пол. Постепенно стало сыро и в номере Антона Л. На стенах появился грибок (кроме тех мест, где была сажа). Спасать такое большое здание в течение столь продолжительного времени от подобных повреждений или хотя бы принять аварийные меры одному человеку было не под силу. Кроме всего прочего, образовалась трещина. Это произошло 19 ноября, скорее даже в ночь с 18 на 19 ноября. Антон Л. проснулся от оглушительного грохота. Сначала он не мог сообразить, не приснился ли ему этот грохот, но затем, будучи уже в несомненно бодрствующем состоянии, он услышал отчетливое журчание. Он вскочил с кровати. (Это был, так сказать, шестой этаж страха, уровень, к которому Антон Л. еще не привык.) В комнате было не так холодно, как в предыдущие дни, и даже не так, как вчера вечером. (Как выяснилось впоследствии, ночью начал таять снег.) Антон Л. спал в одежде. Порывы к очищению с того июньского дня не посещали его, точно так же, как и набухания солнечного сплетения. Нижнее белье Антона Л. приняло такой цвет и такой (для Антона Л.) уютный запах, которых раньше нельзя было достичь, принимая во внимание человеческое окружение. Тем не менее Антону Л. пришлось еще в конце сентября расстаться с милым его сердцу бельем, или лучше сказать: оно рассталось с ним. Однажды он почувствовал на своих бедрах что-то очень непривычно мягкое и выпуклое. Рудименты нижнего белья скатались в трусы. Антон Л. принес из дорогого магазина мужской одежды «Шпербер» на углу Анакреонштрассе и Хадрианштрассе комплект нового, учитывая приближающуюся зиму, более теплого белья. Родной и уютный запах очень скоро появился снова.

Антон Л. спал в одежде, правда без обуви и без шапки. Когда он после грохота вскочил с кровати, стояла еще глубокая ночь, совершенно темная. Антон Л. зажег свечу в садовом подсвечнике, которая всегда стояла у его кровати, и осмотрел всю комнату. Он выбежал в коридор. Там тоже поначалу ничего не было видно. Журчание прекратилось. Антон Л. вернулся в свой номер, натянул сапоги, нахлобучил шапку и взял ружье. После этого он снова вышел в коридор. Перед номером 20 («его» номер был двадцать вторым) он заметил, что обе створки двойной двери криво висели на петлях. Он толкнул дверь и осторожно зашел в комнату. Он оказался почти на улице. По внешней стене вертикально протянулась трещина, стена разошлась почти на полметра. Пол вздыбился от двери до стены. Повсюду валялись куски кирпичей. Антон Л. посветил на потолок. Он тоже треснул.

Антон Л. быстро сбежал вниз на улицу и осмотрел здание. Но кромешная тьма не позволила что-либо увидеть. (Небо было затянуто, с несколько более теплым воздухом по сравнению с ясной холодной погодой пришел дождь.) Можно было рассмотреть лишь то, что перед гостиницей валялись кирпичи и куски стены. На следующее утро, когда Антон Л. снова вернулся к гостинице, чтобы забрать кое-какие вещи, он увидел, что дом треснул от крыши до первого этажа. Внизу трещина разверзлась примерно на полметра, вверху, под самой крышей, значительно больше. Крыша на месте трещины полностью обвалилась. На третьем, четвертом и пятом этажах фасад даже несколько выгнулся наружу.

Еще несколько дней назад, когда Антон Л. обдумывал возможность принятия в гостинице мер безопасности (забить разбитые окна и тому подобное) и эти размышления в конце концов отбросил как бессмысленные, ему пришла мысль о новом переезде. За недели, прошедшие с сентября, он много дней провел в Резиденции курфюрста. Резиденция, явно более солидное строение, чем гостиница «Три короля», до сих пор ничуть не пострадала. Но он замыслил переезд в Резиденцию не только в качестве демонстрации своих неограниченных претензий на владение городом (а может, всем миром?). После Каналетто он все чаще и чаще присматривался к очень красивой маленькой жанровой картине работы Франца Хальса и мифологическому изображению (обнаженная женщина с пантерой) кисти Гвидо Рени. Когда он тащил в гостиницу вторую картину, которая была значительно больших размеров, чем Каналетто и Франц Хальс, бронзовый курфюрст сказал:

– А почему бы вам сразу не переселиться в мою Резиденцию? В этом случае вы могли бы обойтись без перетаскивания картин.

– А мне больше нечего делать, Ваша Курфюрстская Милость.

– Я имею в виду, что вы будете переносить их до самой смерти.

– Кроме того, в гостинице имеется кухня, а в ней есть запас продовольствия. И Соня занимает отдельную комнату,…

– Это было всего лишь предложение.

– А кроме прочего, я привык к гостинице.

– Но все-таки, я бы переехал в Резиденцию.

– Я над этим подумаю, Ваша Курфюрстская Милость.

С тех пор Антон Л. действительно постоянно задумывался над этим предложением, особенно, когда в гостинице стало совершенно неуютно. Но он подумывал и о том, что, наверное, было бы не очень умным – во всяком случае, на зиму – переезжать из одного большого здания в другое, еще большее. Он все еще тянул с решением, пока в ту самую ночь с 18 на 19 ноября трещина лишила его более возможности обдумывать это решение.

Он забежал назад в гостиницу, прислушался, не раздается ли еще какое-нибудь журчание или потрескивание. Было тихо. Он взял в салоне оружие, хотел прихватить и Соню (кухня оказалась неповрежденной). Но Соня не показывалась. Найти ее в большой кухне со множеством углов и закутков Антон Л. не мог.

Остаток этой ночи Антон Л. проспал в большой гала-кровати курфюрста, но на следующий день он принялся обустраиваться в подходящих помещениях: в дворцовом саду было маленькое озеро (оно теперь заросло камышом), на котором в тени большой Резиденции стоял крошечный замочек, скорее даже павильон. Он был более старым, чем большая, классическая часть Резиденции. В павильоне-замочке в любезном китайском стиле нашли архитектурное отражение настроения принцессы восемнадцатого века. Все казалось маленьким и кукольным (и при этом было явно не таким уж и маленьким, а даже значительно большим, чем дом на одну семью, какие стоят на городской окраине): маленький салон с китайскими вазами, маленький зеркальный кабинет, маленькая винтовая лестница, ведущая на второй этаж, там – обшитая панелями спальня с маленьким балконом, выходящим прямо на озеро. Резные и позолоченные украшения в китайском стиле покрывали внутри стены до самого верха. Спальня была шестиугольной, ибо и весь замочек был шестиугольным, а верхний этаж состоял из одной этой комнаты. За резной обшивкой стен находились шкафы, четыре на четырех стенах, пятая стена была окончанием винтовой лестницы снизу, а за шестой стеной (позади кровати) маленькая дверь вела вверх на плоскую крышу, где с маленькой шестиугольной платформы с балюстрадой из кованого железа можно было видеть все озеро и парк. В орнамент, который образовывала кованая балюстрада, уже были включены переплетенные друг с другом инициалы Антона Л. (Это произошло потому, что ту принцессу звали Антония Людовика.)

Но прежде всего весь павильон отапливался с помощью камина, находящегося в прихожей первого этажа.

Павильон-замочек бывшей принцессы А.Л. представлял собой обозримую и отапливаемую квартиру, содержание которой, по всей видимости, не превосходило возможностей и сил неопытного в практическом смысле человека. Было лишь одно неудобство: здесь отсутствовала кухня. Но в Резиденции была старая, историческая кухня, которую раньше обязательно показывали на экскурсиях из-за ее ценного дельфтского кафеля.

И бронзовый курфюрст тоже посоветовал переехать в китайский замочек.

Антон Л. действовал последовательно. Замочек имел лишь одну дверь, старую резную дубовую дверь, которая, правда, была оборудована современным замком с секретом. Конечно же, Антон Л. мог взломать дверь испытанным способом, но он этого не хотел. Дверь должна была остаться в таком состоянии, чтобы ее можно было запереть. Где был замок, там должен был быть и ключ. Резиденция, кроме всего прочего, была еще и музеем. Поэтому в новом корпусе находилась комната портье и довольно большое помещение, где раньше продавались входные билеты, музейные каталоги и художественные открытки. Там Антон Л. обнаружил множество связок ключей, из которых он сразу же отсортировал те, которые явно не подходили. Осталось примерно сорок ключей от секретных замков, которые он по очереди начал подбирать. Одиннадцатый открыл дверь.

Внутри замочек был весь покрыт пылью и затянут паутиной. Антон Л. такое положение дел предвидел, и по этой причине принес из комнаты портье веник, ведро и половую тряпку. К обеду он уже более-менее все убрал. Затем он отправился обратно в гостиницу и по очереди привез оба «своих» автомобиля, которыми – что было раньше строжайшим образом запрещено – он доехал до самого замочка. Каждым рейсом он перевозил часть своего имущества. (Это был самый грандиозный переезд, который ему приходилось совершать когда-либо в жизни; он поступил точно так же, как и господин Кюльманн, скупердяй.) Перевез: как можно больше гостиничного инвентаря; оружие и боеприпасы; Каналетто, Франца Хальса и Гвидо Рени; свечной запас; запас спичек; кипу газет; ящик консервов, который он выгрузил не в замочке, а в кухне Резиденции. (Там он уже в день переезда приготовил себе еду в курфюрстской медной посуде: чечевицу с салом фирмы «Бассерманн», а перед этим – черепаший суп фирмы «Камбелл». В «Трех королях» держали все лишь самое лучшее.) И, само собой разумеется, он взял с собой Соню. По причине того, что в гостиничной кухне постепенно стало холодно, Соня замерла и дала себя поймать после того, как Антон Л. обнаружил ее в одном из посудных шкафов. Соне был отведен зеркальный кабинет. (Позднее Антон Л. оборудовал для нее в зеркальном кабинете ящик, но тем не менее животное загадило паркет и даже, как это ни странно, до определенного уровня зеркала. Очень скоро в кабинете появился запах, но Антон Л. его не воспринимал благодаря ярко выраженному собственному запаху.) К вечеру переезд был в общем закончен. В последующие дни, правда, появилась необходимость, или разумность, других поездок, как, например, доставка машины конфет и шоколада из третьего магазина кондитерских изделий, который Антон Л. тоже собирался опустошить. Сладости Антон Л. сложил в трех из четырех стенных шкафов в верхней комнате (при этом он обнаружил и дверь, ведущую на крышу); в четвертый шкаф он поместил письма Солимана Людвига и документы, а также все остальное, что имело отношение к той книге.