Гнозис. Чужестранец (СИ) - Элейский Иван

— Нет-нет, так уже не делают. Три схватки на выбывание, оставшиеся трое каждый с каждым, ну и финал. Часа за два управимся, если не будет задержек, — мужчина улыбнулся немного виновато и, поддавшись, двинулся со своей спутницей к трибунам.

Ситуация была неудачной, Амалзия бы предпочла круговую систему, а не поединки на вылет. Если кандидат Садиатта не вытянет первый бой, то непонятно, как задерживать торговца ещё час.

На первом бою сражались северянин, которого даже объявили без имени, и тот самый Олей, высокий, бритый наголо боец с довольно изящным телосложением.

«Вот так вечно. Родился на Севере и даже твоё имя неважно. Всегда будем вторым сортом. Зачем я продолжаю играть в игру, в которую нельзя выиграть?»

В первом раунде Горогар, тот самый северянин-атлет, которого они встретили на площади пару дней назад, практически моментально уложил своего оппонента. Толпа недовольна засвистела. Амалзия оглядела трибуны, не увидела никого из аристократов, кто поддерживал бы Гора открыто. Зато было видно, как напрягся старый согнутый старик, сидевший в первых рядах. Амалзия знала его — дальний родственник нынешнего хранителя, некогда прославленный военачальник с каким-то длинным непроизносимым именем. Очевидно, что он поставил на Олея.

Сам Олей, тем временем поднялся на ноги, попрыгал немного, помахал толпе, что вызвало восторги. Противники снова сошлись в круге, тела блестели на солнце, мышцы вздувались. Теперь казалось, что силы равны. Гор давил слева, Олей наваливался с той же стороны, Гор давил справа, Олей перемещался туда. Две практически неподвижные скалы, не вызывающие особых восторгов у толпы.

Амалзия увидела, как мышцы на левой ноге северянина задрожали и сжала зубы — в глубине души она болела за земляка, хотя давно и не считала себя полноценной северянкой. Олей осклабился, надавил и… внезапно полетел в пыль, когда Гор слегка ушёл в сторону, направив противника к земле. Он моментально очутился сверху и придавил плечи противника. Несколько секунд и всё было кончено.

Олей явно был не слишком расстроен, помахал зрителям и ушёл в ту же дверь, из которой вышел. Старик на трибунах сидел чернее тучи.

«Деньги, деньги. Вся эта борьба только для того, чтобы решить, кто больше достоин блестяшек. Да и я тоже делаю всё только ради них. Где уж тут найти место для моральной чистоты?»

Амалзия наконец обнаружила Садиатта. Торговец был окружен слугами, так что его было трудно заметить. Притащил с собой целую толпу, чтобы выпендриться перед остальными, какой он прогрессивный и благородный человек. Он вяло хлопал, зато сразу оживился, когда вышли следующие бойцы.

— Мариус, знаменитый чемпион и достойный муж! — провозгласил оратор, — И его противник Гаумата Великан, невероятной силы претендент!

В животе Амалзии возник комок мерзкого холода, когда она увидела одного из бойцов. Он действительно был гигантом, ростом выше всех, кого она когда-либо знала, с грудной клеткой размером с бочку. Мантикора рядом с ним показалась бы котенком. А ещё у него вместо уха торчал толком незашивший кусок плоти. На лице виднелись незажившие синяки и царапины. Это был тот же человек, что напал на них в переулке, без сомнения.

«Найдёныш отделал серьезного борца? Может, всё-таки стоило с ним переспать, раз он круто сварен, а?»

Она отогнала неуместные мысли, разглядывая второго оппонента. Мариус оказался здоровым детиной, чуть меньше Гауматы, конечно, но всё же. Он самодовольно поигрывал мускулами на потеху толпе, некоторые даже выкрикивали его имя. Садиатт явно был заинтересован боем — почти наверняка поставил на кого-то из этих двоих. С той части трибун, где сидели люди победнее и попроще донеслись крики «Великан! Великан!», на которые Гаумата поднял вверх кулак.

Борцы схлестнулись. Мариус был явно опытен: понимал, что противник превосходит его в силе, и осторожничал. Великан напирал на него, а Мариус словно пытался его раззадорить, подталкивая то в одну, то в другую сторону. Толпа разразилась криками. Она бросила взгляд на Садиатта. За кого он болеет — неясно, но наклонился вперёд и пристально смотрел на бойцов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гаумата яростно заревел и навалился на Мариуса со всей силой. Тот не уступал, потом внезапно уперся ногами и отправил противника в пыль. Гаумата яростно ревел, но оказался на лопатках.

Садиатт остался спокоен. Ни радости, ни недовольства, только увлеченное наблюдение. Амалзия приготовилась в случае чего бежать к выходу и перехватывать его.

Во втором раунде Гаумата был весь красным и, казалось, излучал ярость. Мариус, напротив был спокоен. Борцы вновь уперлись друг в друга, пока в последний момент Гаумата с силой не опрокинул противника на землю, приземлившись на него сверху. Буквально за секунду до гонга, он прижал Мариуса к земле. Амалзии показалось, будто Гаумата ударил оппонента головой, пока они боролись в пыли. Грязный прием, но кажется, будто никто больше не видел.

«Я и сама неплохой знаток грязных приемов. Сколько раз я предавала и подставляла?»

Садиатт наблюдал очень заинтересованно. На секунду ей показалось, что он разочарован, что он болеет за Мариуса, но она быстро отмела глупые догадки. Нужно ориентироваться на факты.

Начинался третий раунд. Амалзия протиснулась мимо людей ближе к проходу и смотрела больше за боем, чем за Садиаттом, но исход стал понятен быстро. Мариус как-то внезапно ослаб, медленнее реагировал и словно бы с трудом сохранял равновесие. На первой же минуте Гаумата отправил его глотать пыль.

— Чертов Великан. Готов поспорить, он заранее выяснял, куда ранили Мариуса, — пробормотал парень с длинными нечесаными волосами, стоявший рядом.

— Ранили — нечего идти на арену, — гавкающе ответил ему стоящий рядом мужчина с жутким шрамом на шее.

Парнишка злобно зыркнул на него, но отвечать не стал.

Амалзия тем временем, смотрела в оба глаза на Садиатта. Торговец уходить никуда не собирался, более того, сосредоточенно хлопал. Великана, впрочем, это не особо волновало и с арены он удалился безо всяких жестов. Теперь Знающая понимала, за кого болеет Садиатт и как его задержать.

***

Третий бой был очень кратким. Гистасп, атлетичный красавец с черными кудрями, которому особенно рьяно апплодировали женщины, дважды опрокинул приземистого миектца. Саддиат не особо заинтересованно наблюдал за этим боем, зато она заметила группу слаженных болельщиков во главе с Кассандром, офицером с обеда у Кира, которые слаженно и громко выкрикивали имя Гистаспа. Тот, тем не менее, вёл себя удивительно сдержанно.

Потом последовали ещё два боя. Гистасп отправил на землю северянина вызвав шумный гогот толпы, но во втором раунде уже Гору удалось перехитрить противника и уложить его в песок. Третий раунд оказался самым зрелищным, если вообще можно считать зрелищной борьбу. Противники долго кружили, упирались, начинали приемы, но не могли довести их до конца, пока Гистасп не опрокинул северянина. В этот раз они поклонились друг другу, а потом толпе.

«Хороший противник лучше надежного друга. Его не предашь, верно?»

Она успокоила мысли. Начинался второй бой, Гистасп боролся с Гауматой. Если Великан проиграет, то остается надеяться на то, что следующий бой будет успешным для него, иначе он вылетит отсюда, а значит и Саддиат уйдёт.

Гаумата был выше, сильнее и крупнее Гистаспа. Он был яростнее и явно злее, но при этом ему не удавалось сдвинуть фаворита ни на миллиметр. Тот просто стоял, как вкопанный, не давая себя сдвинуть, пока не прогремел гонг. Амалзия вслушалась в то, что обсуждали в толпе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мозги выигрывают борьбу, сынок, а не мускулы…

— Конечно, он же аристократ, ест лучше, тренируется с малых лет, как такого победишь.

— Слишком много солдат повсюду, даже на соревнованиях, нынче стало.

Амалзия переминалась с ноги на ногу в нервном ожидании. Борьбу она не любила, как и любые другие соревнования — у неё на родине такие вещи презирали, считая, что человек должен доказывать свою силу реальным делом. Учителя постоянно пытались заставить их конкурировать друг с другом, но то было иное соревнование. Зачастую смертельное.