Изобретение зла - Сергей Герасимов

- Почему странно?

- Потому что ты красивый, да.

Я не придумал сразу, что ответить на это. Вопрос о собственной красоте ещё никогда меня не волновал. Я часто размышлял о себе и много знал о себе, и ещё больше выдумывал. Я представлял себя сильным, огромным выше туч, здоровым навсегда и бессмертным, но красивым - никогда.

- Да, красивый. И не возражай.

Я и не собирался возражать.

- А что, если бы какая-нибудь девочка тебе призналась?

- Что призналась?

- Ну в любви призналась, ну что ты не понимаешь?

- Я бы обозвал её "Любка-язва" или стукнул бы по голове портфелем.

Выражение "Любка-язва" я недавно прочитал в книжке и сразу же влюбился в это сочетание слов. Я только ждал первой возмиожности, чтобы самому высказаться так же красиво. И вот возможность предоставилась.

- А меня бы ты не стукнул по голове портфелем? - поинтересовалась Синяя с милой отстраненностью. Она отвернулась в сторону и стала похожа на картинку из букваря. Я обиделся на нее, чуть-чуть, потому что она не заметила моего красноречия.

- Не стукнул бы.

- Почему?

- А у меня здесь портфеля нет.

- Ну и ладно, читай свою книжку, на, - она открыла книжку и положила передо мной.

- Не хочу.

- А почему не хочешь?

- А ты мне не даешь.

- Ну и пожалуйста, тогда я уйду.

Но она не ушла, а осталась сидеть, все так же глядя на меня.

- Не надоело читать?

- Мне все надоело. Если бы сделать крылья, я бы отсюда улетел.

- Крылья?

- Ты только никому не говори. Я сделаю крылья, а потом убегу отсюда. Надо только взять твердой проволоки, а потом выгнуть её вот так, а потом спуститься вниз и убежать. Я так и сделаю.

Синяя опять придвинулась, её глаза светились.

- А это очень страшно, да?

- Я не боюсь.

- А ты правда прыгнешь с крыши?

- Правда.

- Если ты правда спрыгнешь с крыши, то я тебя поцелую. Хочешь?

Я не предчувствовал никакого особенного счастья от её целования, но из вежливости притворился, что хочу.

- А если я разобьюсь, ты будешь плакать?

- Я все глаза выплачу, честное слово. Вот увидишь, я буду очень стараться плакать. Наплачу целый тазик. У меня слез много - смотри.

Она прищурилась и выдавила слезинку.

- Или не надо крыльев, идем.

Она взяла меня за руку и подвела к окну.

- Видишь, мы тут просто спустимся вниз, только потихоньку возьмем простыни и привяжем. С тобой я не боюсь.

- Не получится, - сказал я. - Красный уже два раза пробовал убежать.

Теперь все уверены, что убежать нельзя. И главное, что нет никакого забора. Он нам так рассказывал: ты бежишь, бежишь, сворачиваешь, и попадаешь сомвсем не в тот переулок. Потом опять бежишь и опять не туда попадаешь. Он так бегал целый вечер, никто его не хватился. Наверное, все знают, что отсюда сбежать нельзя.

Куда бы ты не побежал, ты обязательно вернешься в те же самые двери.

- Так не бывает, - сказала Синяя.

- Попробуй сама.

- А крылья сработают?

- Должны, если правильно сделать.

31

Обед прошел как обычно, только не всем хватило ложек. Ложки трижды пересчитывали, но все равно не досчитались.

Столовая была маленькой и неудобной; единственным достойным предметом здесь был аквариум. Столовая не отделялась от коридора, поэтому все проходящие норовили заглянуть тебе в рот. Тарелки всегда аллюминиевыме и очень горячие. На первое подали гороховый суп, довольно вкусный. Повезло тем, кому набирали со дна - не такое жидкое попалось. На второе дали отвратительную капусту.

На третье налили, как всегда, чай.

После обеда снова стали пересчитывать ложки и вилки и снова не могли досчитаться. Женщины даже начали ругаться между собой и позвали Лариску.

Лариска их разняла. Наша лариска непобедима, как танк. Нашли из-за чего ругаться - из-за ложек.

Полчаса спустя Пестрый, проходя мимо туалета, услышал странный звук. Как будто что-то царапали о стену. Он вошел и увидел Черного. На каменном подоконнике светлели свежие процарапанные полоски. Черный что-то быстро спрятал за пазуху.

- Блохи сорока мастей есть за пазухой моей, - сказал Пестрый. - Сорок первая мастя мне уже не поместя.

Он сам посмеялся своей шутке.

- Есть дело, - сказал Черный.

- Один человек падал с пятнадцатого этажа. "Эй, дело есть!" - крикнул он, пролетая мимо десятого.

- Ты можешь говорить серьезно?

- "Вы можете говорить серьезно, Ватсон, - спросил Холмс, которого переехало поездом..."

- Заткнись.

- Хорошо, заткнулся.

- Если ещё начнешь шутить, по стене размажу.

- Очень убедительно. Откуда такие шрамы? К малышам приставал?

Лицо Черного выглядело так, как будто он недавно провел боксерский поединок

- в качестве груши, а не в качестве соперника.

- Так в чем дело?

- Сегодня ночью сбежим.

- Почему сегодня? И чего ради бежать?

- Потому что я так решил.

- Не выйдет, - ответил Пестрый. - Уже пробовали два раза. Красный даже все подробно рассказывал. Местность здесь какая-то неправильная. Одно из двух: то ли улицы завязаны узлами, то ли переулки.

- Я знаю способ, - сказал Черный, - и мне нужен ты, зараза.

- Попытаемся, - согласился Пестрый. - Только смотри сам не заразись. Мой руки после посещения туалета, а не прячь их за пазуху.

- Тогда ровно в одиннадцать здесь. И если что-нибудь не так!

- В одиннадцать - не позно? Все-таки ночь.

- До двенадцати безопасно. Мы справимся.

- Да?

- Да.

- Не нервничай так. Все в порядке, мне тоже здесь надоело.

Они обсудили детали и расстались. Пестрый шутил, не переставая.

А он совсем меня не боится, - подумал Черный, - значит, я правильно выбрал первого.

В одиннадцать ноль пять они вышли и сразу спрятались за темную дверь.

Невдалеке был стол Лариски.

- Что дальше? - спросил Пестрый.

- Дальше вниз и в женский туалет. Я открыл там окно.

- Ты не мог открыть окно в менее пикантном месте?

- В менее пикантном уже бы давно заметили.

- Девочкам ведь холодно, зима как никак? А если они себе некоторые места простудят?

- Потерпят.

- А если там кто-то будет? Я не умею отказывать девушкам, которые не вполне одеты.

- Это другой туалет, который в торце коридора.

- Ладно. Так бы и говорил, - согласился Пестрый. - Но как ты умудрился открыть окно?

- Мне повезло.

- Что-то слишком часто стало всем везти. Красному, тому вообще просто на подносике подожили - наш новый воспитатель открыл ему окно собственноручно. Или вы все сговорились?

По дороге они заглянули в раздевалку и взяли два плаща. Плащи оказались длинноваты, но подошли по цвету: черный и пестрый.

- Вот и мне повезло, - заметил Пестрый, примеряя плащ, - как будто на меня шили.

- Тебе это не кажется странным? - спросил Черный. - Вроде бы кто-то нас здесь ждал.