Александр Дейнека - Пётр Германович Черёмушкин

производства и непосредственной организации коллективного быта (через архитектуру, индустриальные искусства, оформление массовых празднеств и т. д.)…» 17 октября Дейнека сдал отделу выставок ВОКСа семь произведений для «выставки изобразительного искусства в Нью-Йорке». 20 декабря заполнил анкету участника выставки (указан домашний адрес: Москва, Садово-Самотечная, Лихов пер., д. 2/12, кв. 25).

В этом году Дейнека продолжал работать в журналах «Безбожник у станка» и «Прожектор», начал сотрудничать с детским журналом «Искорка» и журналом «Смена». Картина «На стройке новых цехов» была закуплена Государственной комиссией по приобретениям произведений изобразительных искусств и представлена на Выставке приобретений Государственной комиссии по приобретениям произведений изобразительных искусств за 1927–1928 годы в Москве. Словно для заполнения последних излишков свободного времени (если они еще были) он начал преподавать рисунок во ВХУТЕИНе, а также в Московском полиграфическом институте. А потом еще и стал «консультантом по художественным вопросам» в ГИЗе и Изогизе — это были государственные издательства художественной литературы и изопродукции, куда после свертывания нэпа влилось большинство кооперативных издательств.

Из воспоминаний художницы Татьяны Лебедевой: «В те далекие времена прилавки были завалены книгами, но читателей было маловато. Сашка (Дейнека. — П. Ч.), однако, читал и иногда, встречаясь, делился (в тексте неразборчиво). И первый и единственный спросил меня, читала ли я „Под сенью девушек в цвету“, том вышедшего Пруста…» Другая художница, Екатерина Зернова, позже вспоминала об этом периоде: «Дейнека мог работать в любых условиях, как он сам выражался „даже на краю умывальника“; после бессонной ночи, в промежутке между баней и футбольным матчем — в любое время суток. Обычно он делал всё намеченное точно и аккуратно. Не терпел живописной мазистости, трепаного рисунка. Прирожденный монументалист, он считал ясность и четкость обязательными для вечных материалов. Он всегда рисовал главное, очищая его от мелочей»[58].

Тогда же, в 1928 году, Дейнека начал работать над иллюстрированием книг, прежде всего детских. Первыми стали иллюстрации к книге В. Владимирова «Про лошадей» (отпечатана в Первой Образцовой типографии Государственного издательства (Москва) тиражом 20 тысяч экземпляров). За этим последовали и другие книжки, причем некоторые из них художник сочинил сам — например «В облаках», где отразилось его увлечение авиационной тематикой. В 1930 году, когда она вышла, Дейнека иллюстрирует и другие детские книжки — «Кутерьма», «Про лошадей» и «Военный парад». Создает знаменитые плакаты: «Механизируем Донбасс», «Ударник, будь физкультурником!», «Построим первый советский дирижабль „Клим Ворошилов“», «Китай на пути освобождения от империализма», «Ударные цехи и заводы, на буксир отстающих!». Осенью того же года он написал живописные произведения «Осенний букет», «В колхозе», «Солнечный день», «Ночной пейзаж», «Сельский пейзаж с коровами», сегодня известные как цикл «Сухие листья». В одной из работ («Солнечный день») изображен дом, где прошли детство и юность художника. По мнению ряда исследователей (в частности, В. П. Сысоева), произведения цикла навеяны смертью отца художника и посещением его могилы в Курске. Вместе с тем в беседе с И. С. Ненарокомовой друг Дейнеки, живописец Федор Антонов, утверждал, что был свидетелем появления этих работ, созданных художником в один день во время творческой командировки по колхозам Подмосковья.

* * *

В художественной жизни страны между тем происходили не слишком радостные процессы. В 1931 году созданная на базе АХРР Российская ассоциация пролетарских художников (РАПХ) начала наводить порядок в художественной жизни, разделив художников на три категории: попутчиков, классово чуждых пролетариату и истинно пролетарских. Началась «охота на ведьм», травля всего живого и самобытного. Чиновники от искусства навешивали ярлык формализма на всё, что не отвечало требованиям партийно-государственного заказа. В формализме обвинялись Фаворский, Истомин, Митурич. «Разливанное море творческой свободы 1910-х — начала 1920-х годов, экспериментов, к концу двадцатых начало иссыхать. К середине тридцатых в разбитом корыте под красными штандартами (или „стандартами“?) торжественно восседали кормчие социалистического реализма», — пишет Елена Аксельрод[59].

Окончательный приговор всем художественным объединениям и группировкам был вынесен в 1932 году изданным Центральным комитетом ВКП(б) «Постановлением о перестройке литературно-художественных организаций». В соответствии с ним все существовавшие до этого творческие организации распускались и заменялись едиными Союзом писателей, Союзом художников и т. д. На первый взгляд постановление стало поражением руководителей АХРР, у которых отняли самовольно взятые ими на себя функции полицейского контроля над искусством. Однако на самом деле именно эти люди заняли руководящие должности в новом союзе, а стиль АХРР стал отныне доминирующим в советском искусстве под псевдонимом «социалистического реализма».

Следует помнить, что АХРР создавалась как попытка противодействия искусству авангарда как вредному измышлению. В качестве образца для художников ставился реализм поздних передвижников, что глубоко претило Дейнеке. В 1922 году последний глава Товарищества передвижников Павел Радимов заявил, что искусство передвижников служит примером для воплощения «сегодняшнего дня: быта Красной Армии, быта рабочих, крестьянства, деятелей революции и героев труда, понятного народным массам».

Верхушку АХРРа составляли Евгений Кацман, Исаак Бродский, Павел Радимов. Они сумели привлечь к себе зрелых живописцев, отвергавших авангард, — А. Е. Архипова, Н. А. Касаткина, В. К. Бялыницкого-Бирулю, В. Н. Мешкова, Е. И. Столицу, К. Ф. Юона, В. Н. Бакшеева, М. Б. Грекова (основателя студии военных художников), а также скульпторов М. Г. Манизера, С. Д. Меркурова, Н. В. Крандиевскую. Среди тех, кто позже пополнил ряды АХРР, также было немало живописцев, получивших признание до революции: Б. М. Кустодиев, Е. Е. Лансере, Ф. А. Малявин, И. И. Машков, К. С. Петров-Водкин, А. А. Рылов. И, конечно, Александр Михайлович Герасимов, который постепенно станет главным советским художником, любимцем Сталина и непререкаемым авторитетом в вопросах изобразительного искусства. Именно с ним разойдутся пути-дорожки строптивого Дейнеки вплоть до отставки Герасимова со всех постов после смерти «вождя народов» и его кончины в 1963 году. Но тогда, в конце 1920-х — начале 1930-х годов, Герасимов только входил в силу, становясь лидером советских художников.

Герасимов родился в 1881 году в городе Козлове на Тамбовщине, носящем сегодня имя другого своего знаменитого уроженца — селекционера-самоучки Ивана Мичурина. Сын богатого купца, он еще до революции обучался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (ставшем позже ВХУТЕМАСом). Учился у К. Коровина, был близок к импрессионизму, но более новые художественные течения не принял. В 1925 году он перебрался из родных краев в столицу, где сразу же примкнул к АХРР, оказавшись единственным из ее вождей, кто обладал хоть какими-то художественными способностями. В этом качестве он стал любимцем Сталина и главой оргкомитета по созданию Союза советских художников, хотя сам союз возник только в 1957 году — уже без Герасимова. До того его в определенной степени замещала Академия художеств СССР, созданная в 1947 году; ею тоже руководил неутомимый Александр Михайлович.

Названия его работ говорят сами за себя: «Ленин на трибуне», «Доклад тов. Сталина