Держись от меня подальше - Рида Сукре

— Мам, пап! — устало, но грозно, прозвучал рык Артёма, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). — Это — Лена, — его голос вновь стал средней тональности, — моя девушка. А это, — он обвёл руками пространство вокруг себя, — моя комната. Вместе всё это — моя личная жизнь. Согласны-не согласны — меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!

— Сынок, ты не прав, — пока его мать пребывала в глубоком шоке, отец Артёма решил вправить тому мозг.

— Да вы как римская инквизиция. То не делай, с тем не разговаривай…

— Мы хотим, как лучше, и мы не против, если ты хочешь встречаться с Леной, она милая, — его папа мне благосклонно улыбнулся.

— Значит, она и тебя приворожила, хитрая бестия… — обречённо пробубнила себе под нос Ефросинья, а потом отмерла, услышав слова своего мужа: — Кто это не против? Мы против!

— А мне всё равно! Я с ней встречаюсь, влюблён…

Он говорил что-то ещё, много говорил, ему отвечали, они спорили, ругались, он долго выталкивал родителей прочь из комнаты, что далось ему с трудом, но я всего этого не слышала. Даже не заметила, как он напялил на себя футболку с изображённой на ней мозаикой. Всё это время я мысленно повторяла его последнюю фразу, которая ввела меня в состояние прострации. «Влюблён…». Мои уши после неё сразу заложило, будто я сейчас совершила погружение с аквалангом. На лице нарисовалась улыбка потомственной идиотки, чья голубая мечта, наконец-то, осуществилась.

О её наличии на моём контуженном личике меня лично проинформировал Артём:

— Чего ржёшь? — мега-романтично поинтересовался мой принц, пощёлкав пальцами перед моим застывшим лицом.

— Сам ты… — обиделась я.

— Что я? — округлил он глаза, по-детски надув губы.

— Ничего.

Шер стал тискать мои щёки, словно я была хомяком, а он, добросердечный гражданин, случайно заблудший в зоопарк, решил меня накормить, засыпав за оттянутые щеки зерна, приговаривая:

— У-ти, моя маленькая!

Я еле вырвалась:

— Ты — псих! Не прикасайся ко мне!

— Но ты такая смешная!

— Я тебе клоун что ли? У-у-у, больной! — я тёрла свои щёки, пострадавшие после его щипаний и носилась от него по всей комнате.

— Ага, ты — моя персональная клоунесса!

— А ты — мой персональный маньяк!

— Детка, я буду для тебя, кем хочешь, — в него вселился змей искуситель? Тём, сбавь обороты!

— Тогда, будь для меня статуей!

Артём не сразу понял, что я очень умно вывернула под себя его фразу, но, когда до него все-таки дошло, вынужден был остановиться как вкопанный:

— Все, я — статуя, я — мрамор.

Эй, голуби, я тут вам каменное изваяние по блату подогнала, давай все сюда!

— Молодец, хороший мальчик, — похвалила его я и самым наивным образом потрепала по голове. Ду-у-ура! Надо было брать ноги в руки и бежать, пока памятник, изготовленный по моему спецзаказу, не ожил. Ага, уговора на то, что он оживёт, не было.

Так что этот дурак подхватил меня на руки и ломанулся прочь из комнаты:

— А теперь ужинать! — радостно проорал он мне в ухо.

— А как же наши, — следующие слова я сказала шёпотом, мало ли, вдруг у них здесь в коридоре ведётся прослушка, — проблемы? Те, которые связаны с нашим рассекречиванием.

Артём остановился, закрыл глаза, обдумал что-то про себя, вновь открыл глаза и вынес вердикт:

— Что-нибудь придумаем, а пока надо решить проблему с родителями.

— И как мы будем её решать?

В тот момент меня больше волновало насущное, нет, чтоб радоваться — меня впервые в жизни на руках таскают!..

— За ужином. Договорились же.

— А-а-а… Я понимающе покивала, — так вот о чём они трещали, пока я раздумывала о его влюблённости в меня … Так он же в меня влюблён. Ой, кажется, я вновь краснею. И в груди такое приятное чувство. Значит, я ему не безразлична и, возможно, дорога. А вот интересно, он совершил бы ради меня какой-нибудь глупый, но ужасно романтичный поступок?..

— Э-эй! — Артём вновь пощёлкал перед моим носом пальцами, вытаскивая моё сознание из страны грёз.

Его лицо выражало недовольство, а в голове тут же проскочила бегущая строка, извещая, что никаких безрассудных поступков ради меня он совершать не станет.

— Что?

— Я только что рассказывал тебе наш план, о том, как мы познакомились и все прочее. Ты же слушала?

— Конечно, — надеюсь, мои глаза достаточно честно округлились. Хотя врать я не умею. Леська говорит, что с такими честными глазками, как у меня, даже в торговлю не берут.

— Тогда, постараемся обойтись без эксцессов?

Ух ты, самый умный что ль? Черепная коробка не жмёт, нет, Артёмка? Специально, наверное, в энциклопедии слово нашёл и выучил, чтоб передо мной блеснуть своими глубокими познаниями. Хочется верить, что они не настолько глубоки, и я в них не утону.

Коря себя за вредность, вслух я сказала иное:

— Постараемся.

Значит, на повестке дня ужин в семействе Охренчиков! Вот кайф. То есть наоборот. Тут никакие самоуговоры радость от предстоящей перспективы не ссинтезируют. Семейка у Артёма ещё та, и он ещё утверждает, что это у меня сумасшедшие родственники? Псих.

— У-у-у, придурки! Как вы могли её упустить? — возмущалась в трубку мобильного телефона ухоженная миловидная блондинка чуть больше, чем средних лет.

От негодования она соскоблила лак на указательном и большом пальцах левой руки, а теперь теребила обручальное кольцо, норовя отколупать бриллиант.

— Простите! — виновато пробурчал приглушённый бас из трубки.

— На что мне ваше «простите»? — продолжала она негодовать. — Мне его может быть на камеру заснять и поставить в качестве заставки на экран лэптопа? Или может сфотографировать и всю стену фотографиями обклеить? А может магнитиков наделать с «простите» и холодильник обвешать? Где я её теперь найду по вашей милости, то есть тупости? Как так можно? В прошлый раз вы упустили объект О, а объект А по вашему недосмотру чуть не отправился валить лес в Сибирь.

— Но мы же предлагали вам установить жучки…

— Это подсудное дело, — отрубила женщина.

— Но с вашими связями…

— И слышать не хочу! О, — взвыла она, попутно листая ежедневник — в виду новых обстоятельств ей предстояло отменить ужин в обществе одной известной состоятельной семьи города, встречу с которыми считала важным событием, — и почему я связалась именно с вами? Неужели мой дражайший супруг не мог выделить нормальных людей?

— Простите…

Оба мужчины, сидящие в машине перед домом объекта Л, где они и видели её в последний раз вместе с Анатолием Световым, сыном мэра, представляла собой одну расплывшуюся лужицу. Но даже