Страницы олимпийского дневника - Александр Кулешов

Устроители мобилизовали колоссальный аппарат, обслуживающий Игры: более 15 тысяч полицейских, 12 тысяч солдат, 2 тысячи агентов в штатском… Только служба контролёров насчитывала в «дни пик» 30 тысяч человек, а 1600 хостесс, технический персонал, продавцы программ, шофёры, посыльные, уже не говоря о судьях, врачах, работниках Оргкомитета и т.д. и т.п. Официальный справочник Игр содержит изображение 47 видов формы, которую носили все эти лица.

Система пропусков была настолько сложной, что в ней путались даже контролёры. Какие-то таинственные буквы, цифры, цветные полоски, символы видов спорта; наконец, фото владельца, которое делалось только официальным фотографом и намертво заправлялось в пропуск. Что касается билетов, то в них имелись специальные водяные знаки, чтобы избежать подделки.

Громадный аппарат Оргкомитета, насчитывавший пятнадцать отделов, начиная от финансового и кончая спортивным, четыре года планировал, готовил, продумывал всё, что было связано с Играми.

…Для соревнований по гребле невдалеке от Мюнхена был вырыт специальный канал более 2 км длиной. Один досужий статистик подсчитал, что водоём этот вместил бы столько пива, сколько выпивается на 125 традиционных мюнхенских пивных праздниках (говорят, что на каждом поглощают 40 тысяч гектолитров). Так вот, в этот водоём выпустили несколько тысяч форелей. Первую из них отметили серебряной ниткой. Для рыболовов водоём открыт. Но тот, кто выловит опоясанную серебряной ниткой рыбу, должен бросить её обратно в воду.

С каждой новой олимпиадой её значение и всемирный резонанс становятся всё значительней. В этом смысле Мюнхенская олимпиада побила все рекорды. Она значительно переросла рамки простого спортивного события и во многом явилась событием политическим, культурным, социальным.

В самой Западной Германии она, по существу, стала важным событием в предвыборной борьбе, в ожесточённых схватках правительства В. Брандта и оппозиции Ф.-Й. Штрауса. Как отмечали в специальном социологическом исследовании В. Брунс и Ю. Дикерт: «Спорт и физическое воспитание стали ныне составной частью политических программ всех партий бундестага». Крупнейшие западногерманские политические деятели не раз выступали перед Играми по вопросам спорта. И если партия Брандта стремилась использовать Игры для поднятия своего престижа, для сглаживания воспоминаний о гитлеровских временах, о печальной роли Мюнхена тех дней, то оппозиция ХДС/ХСС как раз наоборот — видела в Играх предлог для разжигания национализма, реваншизма. Как выразился влиятельный экономический орган «Дер фольксвирт»: «Успех или неудача олимпийцев ФРГ… — это и критерий успеха федерального правительства».

Готовились, разумеется, к Играм и бесчисленные процветающие на баварской земле реваншистские организации и враждебные Советскому Союзу и другим социалистическим странам радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа» и другое отребье. Однако твёрдая, решительная позиция стран социалистического содружества, не оставлявших без ответа ни единой провокации, ни единого вызова, огромный престиж советских спортсменов, связанный, в частности, и с их блестящим успехом на Играх, не позволили всем этим организациям предпринять какие-либо активные действия.

В то же время известный прискорбный инцидент в Мюнхене был, между прочим, вызван и тем, что Игры имели колоссальный резонанс, что к ним было приковано внимание всей мировой общественности и любое событие на Играх получало мгновенный отклик в самых удалённых уголках планеты.

Члены организации «Чёрный сентябрь» прямо заявили, что выбрали для своей акции Олимпийские игры именно потому, что это должно было привлечь всеобщее внимание.

В связи с этим мэру Монреаля, города будущей Олимпиады, Жану Драпо, который заявил незадолго до этого: «Ничто, с моей точки зрения, не может сравниться с олимпийскими играми, когда речь идёт о международном событии», так вот, ему многочисленные журналисты задали вопрос: «Как будет обеспечен порядок на Играх 1976 года?» Мэр ответил уклончиво. Однако чувствовалось, что трагические события в Мюнхене очень встревожили его.

Встал новый вопрос. Отныне будущие организаторы олимпиад должны гарантировать не только отличную подготовку спортивных сооружений, питание, размещение участников, соответствующие условия для прессы и т.д., но и то, о чём раньше думать не приходилось, — безопасность олимпийцев.

Французская газета «Фигаро», да и многие другие газеты разных стран в связи с этим единогласно отмечали, что в Москве подобных событий не произошло бы, что города социалистического мира застрахованы от таких инцидентов и что об этом следует подумать, когда будут решать вопрос о местах проведения будущих Игр.

Олимпийские игры — праздник мира. Так, по крайней мере, воспринимают их прогрессивные люди. И всё же нет такого микроскопа, через который можно было бы разглядеть границу между спортом и политикой. Не случайно побывали на Играх премьер-министр Франции Ж. Помпиду, премьер-министр Англии Э. Хит и многие другие крупнейшие государственные деятели, которые, разумеется, не только наблюдали в Мюнхене, как соревнуются пловцы и легкоатлеты. Мне самому довелось видеть, как, сидя на трибуне борцовского зала «Месегеленде», сосредоточенно беседовали греческий король Константин (между прочим, олимпийский чемпион 1960 г. по парусному спорту), пребывающий в «самоизгнании» в Италии, впоследствии отстранённый от престола, и один из нынешних греческих реакционных деятелей. О чём шла беседа? Уж, во всяком случае, не о том, что происходило на борцовском ковре…

Как ни велико было значение Олимпиад в Мельбурне, Риме, Токио, как ни фокусировали они в своё время общественное внимание, но всё это несравнимо с Мюнхеном. Ныне олимпиады превращаются в крупнейшее политическое событие.

Конечно, наивно считать, что, если представитель Монако, например, выиграет бег на 100 м, значит, спорт в его стране находится на высоком уровне. Нет! Отдельные победы или поражения в этом плане ни о чём не говорят. Важна общая картина.

А она красноречива. При этом XX Игры с предельной яркостью продемонстрировали закономерность: страны, где у власти народ, имеют наибольшие успехи в спорте, поскольку физическая культура является показателем не только чисто спортивных успехов, но и здоровья нации, её настроения, возможностей для отдыха, физического развития молодёжи.

В этом смысле победе Советского Союза не следует удивляться. Поражает другое — грандиозность победы. 50 золотых медалей — такого результата не было ни на одной олимпиаде! И что важно, они завоёваны в различных видах спорта.

Напомню, что американцы, например, в Токио из 36 золотых медалей 30 имели в плавании и лёгкой атлетике, в Мехико из 45 высших наград на эти два вида спорта у них приходилось 38.

В Мюнхене же советские спортсмены набрали даже в таком традиционно выигрышном для американцев виде спорта, как лёгкая атлетика, в полтора раза больше медалей, чем спортсмены США, да ещё в таких дисциплинах, как бег на 100 и 200 м, десятиборье, прыжки в высоту…

Да и вообще, спортсмены социалистических стран при том, что они составляли лишь одну десятую числа участников, завоевали почти половину всех медалей, в том числе на 7 золотых больше, чем представители остальных 112 стран.

Выше я упомянул о качестве нашей победы. Оно особенно ценно потому, что состязания XX Игр отличались очень высоким накалом спортивной борьбы.

Никогда ещё олимпиады не собирали такого числа участников из такого количества стран. Никогда ещё не были эти участники так великолепно подготовлены, а сама подготовка к играм не была столь тщательной и длительной. Поэтому спортсмены, приехавшие в Мюнхен, встретились с соперниками, равными по силе. И борьба во всех видах программы была, не побоюсь этого слова, ожесточённой. Ни в одном виде не было лёгких побед, нигде нельзя было со стопроцентной уверенностью предсказать чемпиона.

Не помню ни одной из прежних олимпиад, где бы журналистам — любителям прогнозов было преподнесено столько сюрпризов. Если в Мехико был установлен 21 мировой рекорд, то в Мюнхене — 59! А ведь на играх рекорд — не главное. Какой турнир ни возьми — борьба, бокс, гимнастика, баскетбол… — специалисты и участники были единогласны: такой интересной, такой сложной борьбы, такого высокого мастерства они раньше не видели.

Тем почётней было выиграть.

Размышляя об олимпийских играх, задаёшься вопросом: их возросшие по всем параметрам масштабы не отражаются ли на них отрицательно? Не смешиваются ли понятия, не тонет ли главное во второстепенном? Ведь разговоры о гигантизме игр идут давно…

Думаю, что существуют разные аспекты, которые не следует смешивать. Есть спортивная программа. В ней действительно была кое-какая перегрузка, некоторые виды спорта гипертрофировались. Как известно, ныне МОК принял ряд изменений. Программа игр стала более сбалансированной. И бояться гигантизма олимпиад не приходится. Но есть другой аспект. Современный спорт в высшем его проявлении, как, например, на играх, требует сложнейших приборов, совершенных спортивных сооружений, соответствующих условий для спортсменов, журналистов, зрителей. Это налагает на организаторов огромную ответственность, предъявляет к ним исключительные требования.