Вик Разрушитель 6 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Но почему Нина? Да, она смотрит на меня обожающе, каждое ее нечаянное прикосновение к руке или ежедневно меняющаяся прическа предназначены одному глупому и робкому спасителю. Хотя робкий спаситель — какой-то жуткий оксюморон.

Вывод? Вероника никогда не станет портить отношения с родителями ради одной прогулки по музею с княжичем Мамоновым. Она хорошая и правильная девочка, отец обеспечит ее будущее. В Москве много кандидатов в мужья. У Булгаковых два оболтуса есть подходящих по возрасту: Артем и Димка-кощун. Долгоруковы, Куракины, Вадбольские, Голицыны… не светит мне здесь ничего.

— … эклеры не едите, Андрей Георгиевич? — вывел меня из раздумий голос Никанора. — Застыли, куда-то мимо меня глядите.

— А, мысли всякие, — я отмахнулся и впился в эклер. На языке расплылась сладость крема. Вкусно, сил нет.

И тут зазвонил телефон. Обтерев пальцы салфеткой, вытащил его из кармана пиджака. Глава учебного совета собственной персоной.

— Слушаю, Арина Васильевна!

— Выходи на улицу и поворачивай налево, — спокойно ответила княжна. — Увидишь белый «Сенатор», садись в него.

— Понял, уже лечу.

Я положил на стол три рубля и пододвинул вскинувшемуся Никанору блюдце со вторым нетронутым эклером.

— Забирай себе, в машине пожуешь. Я сейчас сяду в белый «Сенатор», а дальше действуйте по плану.

— Ясно, — водитель аккуратно завернул в салфетку пирожное и потопал за мной.

Автомобиль Голицыной обнаружить было несложно. Он стоял возле платного автомата. Сидевший за рулем широкоплечий мужчина мигнул мне фарами, так, на всякий случай, чтобы мимо не проскочил. Я самостоятельно открыл дверцу и нырнул на заднее сиденье.

— И снова здравствуйте, — вежливо произнес я.

На княжне было надето светло-серое приталенное пальто, густые волосы собраны в замысловатую и аккуратную прическу; меховая шапка лежала на задней полке багажника. Девушка вежливо и чуть отстраненно кивнула. Полагаю, играла на публику. Помимо нее и водителя на переднем кресле находился еще один сопровождающий, совсем не похожий на телохранителя. Этакий старший дядька лет сорока субтильного телосложения как у подростка. Худые плечи, высокий рост, острые скулы. Но глаза — волчьи. Не в физиологическом смысле, а в плане восприятия. Он пронзил меня ими, когда обернулся и даже не кивнул. Одного мгновения хватило, чтобы почувствовать, как поползли мурашки по телу. Так смотрят на добычу или на жертву, досрочно списанную в утиль. Даже если он обычный клановый боец — легче от этого не станет. Свернет руками шею мгновенно, не поморщится.

Мое напряжение почувствовала Арина, правда, вывод сделала совершенно иной:

— Расслабьтесь, Андрей Георгиевич. Никто из моих родичей не знает об этой поездке. О вас тем более я никому не говорила. Терентий и Вальтер будут держать язык за зубами даже под страхом изгнания из Рода.

— Они ваши верные слуги, Арина Васильевна? — я кивнул в спину отвернувшемуся пассажиру. И кто из них Терентий, а кто — Вальтер?

— Почти угадали, — улыбнулась девушка и коснулась пальцами плеча водителя. — Терентий, езжай.

Тот кивнул, и не задавая вопросов, куда ехать (вероятно, маршрут был согласован заранее), вывел машину из стояночного кармана и погнал по улице со средней скоростью, после чего сразу же свернул направо. Я покосился на пролетающие мимо дома и переулки. Сейчас мы ехали по Чистопрудному бульвару и никуда не сворачивали.

— Нам куда? — тихо спросил я, чуть-чуть наклонившись к плечу княжны.

— Земляной Вал, — Голицына не стала делать из поездки секрета. — Хочу сразу предупредить, Андрей Георгиевич, что я предоставила архивные записи ваших боев, поэтому лицо, ответственное за подбор кандидатов, в курсе, кто вы такой. Но это еще ничего не значит. Он может с такой же легкостью отказать вам в участии. Надеюсь, никаких претензий ко мне не будет?

— Ну что вы, Арина Васильевна. Не вы же даете добро, с вас какой спрос? Скажу «спасибо» и угощу самым вкусным мороженым в Москве.

— Теперь я спокойна, без выгоды не останусь, — улыбнулась княжна.

Когда мы сворачивали на неприметную улочку, пассажир по имени Вальтер впервые после долгого времени обернулся к Арине:

— За нами едут внедорожник и какое-то интересное авто. Полагаю, это люди вашего гостя.

На меня не смотрит, а взгляд хищника чувствуется, как и невидимые зубы на шее.

— Да, это мои люди, — с досадой ответил я, потому что опасался реакции Вальтера. Мало ли, какие мысли в голову ему придут. — Я приказал им держаться на расстоянии, особо не светиться… Вы же понимаете, никто просто так не отпустит в одиночку охраняемое лицо кататься по Москве.

— Все в порядке, Вальтер, — откликнулась Арина. — Андрей Георгиевич проинструктировал свою охрану.

Терентий мягко остановил «Сенатор» возле двухэтажного особняка, одного из немногих оставшихся от эпохи пятидесятых, когда упрощенная стилистика купеческих домов властвовала в градостроении. Потом их стали сносить под предлогом безвкусицы и унылости. Я бы так не сказал. Эти дома отличались просторностью комнат и высотой потолков, а планировка в них была весьма удобной и уютной. Кому как, впрочем.

Особняк оказался огороженным простым решетчатым забором, через который просматривалась пустая территория с редкими рядками декоративных кустарников. Вход никто не охранял, поэтому я, Арина и Вальтер спокойно прошли до дверей. Телохранитель пропустил нас и пристроился следом. Мы очутились в полутемном длинном коридоре, уходившим в обе стороны. Откуда-то слышались голоса, смех, странное шуршание, как будто работала копировальная техника. Мимо нас проскочил взлохмаченный мужичок, держа в руках солидную кипу картонных папок.

Арина кивнула на лестницу, уводящую на второй этаж.

— Нам туда.

Вальтер переместился вперед и первым поднялся на площадку, прикрывая собой княжну. На верхнем этаже мы окунулись в абсолютную тишину. Казалось, здесь сохранялось табу на шум. На полу — ковровая дорожка, лежащая на всю длину коридора.

— Налево, — продолжала командовать Арина. Голос ее немного дрогнул. Да и я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Что за люди должны со мной говорить? Как они вообще пошли на контакт с представительницей аристократического рода? Я все больше и больше восхищался Голицыной. Княжна, несомненно, понимала, чем грозит ей публичное разоблачение в связях с дельцами нелегальных боев. Одно дело попасться на ставках. Мелкая шалость, откровенно говоря. Поэтому Арину этим не испугать. Но выступать посредником между пилотом и организатором, играющим против закона — совсем иное дело.

Девушка остановилась перед дверью, ничем не отличающейся от других, и постучала в нее. Натянув на лицо улыбку, вошла в небольшую светлую комнату, где кроме скромной офисной мебели и пожилого мужчины в деловом костюме никого больше не было.

«Как-то совсем у них плохо с конспирацией», — подумал я, заходя следом. Вальтер остался снаружи.

— Здравствуйте, Анатолий Ярославич, — негромко произнесла Арина, совладав со своими эмоциями. Никакого подобострастия в голосе, плечи горделиво распрямлены, молодец. — Я привела вам кандидата. Это Андрей Мамонов…

— Сын Георгия Яковлевича? — густым сильным баритоном спросил мужчина и упруго поднялся со стула.

Чистое холеное лицо без единой морщинки, несмотря на возраст, уверенный взгляд, волосы с пробором без единой серебристой ниточки, высокий лоб — вид этого человека прямо намекал на принадлежность к аристо. Разве что крупноватый нос немного портил идеальную породистость.

— Он самый, — подтвердил я, исследуя его руки, которые порой дают куда больше информации чем внешность. Ну, хотя бы по аксессуарам в виде колец и перстней.

Увы, у Анатолия Ярославича на пальцах никаких колец и магических артефактов не было, кроме единственного массивного золотого перстня с вычурной резьбой. Полагаю, это анаграмма подобно на моем перстне, с которым я не расставался. А перстень может носить даже самый захудалый купец, это никакими законами и негласными правилами не запрещено. А вот за гербовый перстень спросить могут.