Хоббит - Джон Рональд Руэл Толкин

смеяться своими забавными рассказами; и им не пришлось долго гадать, где он был и почему так изменился к ним, потому что он сам все рассказал. Он перешел через реку и ушел к горам – откуда можно догадаться, что передвигался он очень быстро, по крайней мере в медвежьем облике. Увидев обгоревшую волчью поляну, он понял, что эта часть их рассказа правдива; но скоро он нашел нечто большее: он поймал варга и гоблина, блуждавших по лесу. И от них узнал новости: гоблиньи патрули вместе с варгами все еще ищут гномов, они рассвирепели из-за смерти Верховного Гоблина и потому, что вожаку волков обожгло нос, а многие его верные слуги погибли. Все это они ему рассказали, но Беорн считал, что они сказали не все, что готовится гораздо больше злых дел, что скоро будет предпринят большой поход целой гоблиньей армии в сопровождении союзников-волков – в земли у подножия гор. Враги собирались все же отыскать гномов и отомстить живущим тут людям и животным, которые, как они думали, дают им убежище.

– Ваш рассказ звучал отлично, – сказал Беорн, – но теперь, когда я знаю, что вы говорили правду, он нравится мне еще больше. Простите, что не поверил вам на слово. Когда живешь на краю Мерквуда, никому нельзя верить на слово, если только не знаешь его как брата или даже лучше. Добавлю, что я постарался вернуться как можно скорее, чтобы убедиться в вашей безопасности и предложить помощь, какую только смогу оказать. Отныне я гораздо лучше буду думать о гномах. Убили Верховного Гоблина, убили Верховного Гоблина! – И он усмехнулся про себя.

– А что вы сделали с гоблином и варгом? – неожиданно спросил Бильбо.

– Пойдем, и увидишь! – ответил Беорн, и все вслед за ним вышли из дома. Снаружи на колу торчала голова гоблина, а к дереву по соседству была прибита шкура варга. Беорн – свирепый враг. Но теперь он их друг, и Гандалв решил, что мудро будет рассказать ему всю историю и объяснить причину путешествия, чтобы он мог больше помочь.

Вот чем Беорн пообещал им помочь. Он даст каждому пони, а Гандалву – лошадь для путешествия до самого леса, и снабдит продуктами на несколько недель, легкими и упакованными так, чтобы легче было нести: орехами, мукой, запечатанными кувшинами с сушеными фруктами, красными глиняными горшочками с медом, дважды пропеченными лепешками, которые долго хранятся. Они очень сытные: достаточно съесть немного, чтобы долго продержаться. Рецепт изготовления этих лепешек был его тайной. Он сказал, что воду можно с собой не брать, потому что в пути будут постоянно встречаться ручьи и реки.

– Но путь через Мерквуд темен, опасен и труден, – сказал он. – Там нелегко найти воду и еду. Орехи еще не созрели (хотя они могут созреть и осыпаться до того, как вы выйдете по другую сторону), и орехи – единственное, что в этом лесу можно есть; а дикие существа в нем темные, чуждые и свирепые. Я дам вам меха для воды и луки со стрелами. Но сомневаюсь, чтобы вы нашли в Мерквуде что-нибудь пригодное для еды и питья. Я знаю один ручей, темный и быстрый, пересекающий тропу. Не пейте их него и не мойтесь в нем: я слышал, в его воде колдовство, она навевает сонливость и потерю памяти. И не думаю, чтобы в темноте вам удалось застрелить какую-нибудь добычу, если сойдете с тропы. Сходить с тропы НЕЛЬЗЯ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ.

Это все, что я могу вам посоветовать. В лесу я ничем особенным помочь вам не смогу; вы должны рассчитывать на свою удачу, на храбрость и на пищу, которую я вам дам. Я должен попросить вас, чтобы вы, добравшись до леса, отправили назад лошадь и пони. Но желаю вам благополучия, и, если вы будете возвращаться тем же путем, мой дом открыт для вас.

Они, конечно, поблагодарили его, со многими поклонами, взмахиваниями капюшонов и бесконечными «к вашим услугам, о хозяин просторных деревянных залов!» Но от его серьезных слов настроение их ухудшилось, и все почувствовали, что приключение гораздо опасней, чем они думали, а в конце, даже если они преодолеют все опасности пути, их еще ждет дракон.

Все утро они готовились. После полудня последний раз поели вместе с Беорном, потом сели на лошадей, которых он им дал, еще много раз попрощались и выехали за ворота.

Проехав немного на восток, они покинули земли Беорна, обнесенные высокой изгородью, и свернули на север, а потом – на северо-запад. По совету Беорна, они решили не использовать главную лесную дорогу, которая от его владений вела на юг. Если бы они прошли по тропе, она привела бы их вдоль ручья, который сливается с большой рекой на много миль южнее Каррока. В том месте есть глубокий брод, который они должны были бы миновать, если бы с ними еще были их пони, а дальше дорога огибала бы окраину леса и приводила к началу старинного пути через лес. Но Беорн предупредил их, что этот путь сейчас часто используют гоблины, а сама лесная дорога, как он слышал, заросла, в своем восточном конце не используется и ведет к непроходимым болотам, где давно уже потеряна. Восточный конец этой дороги находится к тому же гораздо южнее Одинокой горы, и оттуда им пришлось бы совершать еще долгое и опасное путешествие на север. Севернее Каррока край Мерквуда приближается к берегам великой реки, и хотя здесь и горы подступают ближе, Беорн советовал им воспользоваться этим путем. Севернее Каррока, в нескольких днях пути, начинается малоизвестная тропа через Мерквуд, которая почти прямо ведет к Одинокой Горе.

– Гоблины на сто миль севернее Каррока не решаются переходить реку, – говорил Беорн, – и боятся подходить к моему дому: по ночам он хорошо охраняется. Но на вашем месте я бы поспешил: они начнут свой набег скоро, перейдут реку южнее и прочешут весь этот край леса, чтобы отрезать вам путь, а варги быстрей пони. Все же на севере вы будете в большей безопасности, хотя как будто приблизитесь к их крепости: потому что этого они не будут ожидать и им придется проделать больший путь, чтобы схватить вас. Поезжайте как можно быстрей!

Вот почему они ехали сейчас в тишине; скакали галопом там, где местность была ровная и травянистая; горы темной полосой оставались слева, а линия деревьев на берегах реки приближалась. Когда они выехали, солнце еще только начало склоняться на запад, и до вечера вся земля вокруг лежала в золоте. Трудно было