Дневник А.С. Суворина - Алексей Суворин

Раздача объявлений о коронации привела к беспорядкам, — кого-то избили, опрокинули карету… Оказалось, что это устроили скупщики, которые наняли по 30 коп. всякий сброд, который толкался гурьбой и выхватывал листы. Скупщики платили еще и с листа. Объявления эти продаются по 5 руб. Нажива, стало быть, знатная.

Богданович со своей свояченицей ездят с картинами. Я ему сказал сегодня по поводу раздачи его бесплатных книжек (он получает за них деньги. При прошлом царе ему выдали 10 000 за эти портреты, где в середине божия матерь, а по бокам государь и государыня, чтоб народ молился на богородицу и уже кстати на царя и царицу), что он воображает, что Николай II короновался не один, а вместе с Богдановичем, и что как это странно, что пишут о коронации государя, а не пишут о коронации Богдановича. Его свояченица говорит: «Евг. Вас. — народный человек». Вот некому изобразить этого удивительного плута и лицемера.

Он сегодня был у королевы греческой и судачил с ней об императрице, что она кланяться не умеет, — «А Суворин это заметил?» — спросила будто бы она его. — «Я, — сказал он, — признаюсь, соврал: сказал, что и Суворин заметил». Удружил, нечего сказать! Думаю, что греческая королева видит насквозь этого господина, лицемерию которого конца краю нет. А, впрочем, чорт с ним! Иногда он удивительно жалок.

Актер Правдин рассказывал мне, будто Александр III, проездом через Москву, 18 мая 1894 года, на юг, пожелал посмотреть труппу Малого театра. Дали пьесу Боборыкина «С бою». Он остался доволен исполнением, но не пьесою, которую нашел скабрезною. Ему было жарко. Просил, чтоб открыли форточку. Но окно было заделано. Призвали слесаря. Он начал вынимать раму при государе. Государь посмотрел, посмотрел на его работу, взялся сам за раму, да и выломал ее.

Вчера в соборе познакомился с Маккензи Уоллесом, автором книги о России. Хотел зайти. Я сказал ему несколько любезностей.

Повторение иллюминации сегодня менее эффектно. Ветер был и выходило не эффектно там, где горели свечи в стклянках. Но где было электричество, там хорошо.

Правдин говорил, что вчера толпа студентов шла по Тверской и пела «Боже, царя храни». Он видит в этом манифестацию за царскую милость. Я слышал вчера, как в 1 1/2 часа ночи пели «Боже, царя храни» перед генерал-губернаторским домом, потом крики ура.

Сегодня тоже в 1 1/2 часа ночи толпа молодежи человек в 50 прошла мимо генерал-губернаторского дома и пела «Спаси, господи, люди твоя». На Тверской мало народа.

18 мая.

Сегодня при раздаче кружек и угощения задавлено, говорят, до 2000 человек… Трупы возили целый день и народ сопровождал их. Место ухабистое, с ямами. Полиция явилась только в 9 часов, а народ стал собираться в два. Бер публиковал несколько раз о кружках, и в Москву в эту ночь но одной Московско-Курской дороге приехало более 25 000. Что это была за толпа и что это за ужас! Раздававшие бросали вверх гостинцы, а публика ловила. Одна баба говорит: «До 2000 надавили. Я видела мальчика лет 15, в красной рубахе. Лежит, сердечный». Сзади мужик лет 30-ти возмущается: «Я бы мать высек, зато, что она пускает таких детей. До 20 лет не надо пускать. Ишь, позарилась на такой пустяк. Кружку эту через две недели можно купить за 15 коп.» — «Кто же знал, что беда такая будет?». Было много детей. Их поднимали и они спасались по головам и плечам. «Никого порядочного не видел. Все рабочие да подрядчики лежат», — говорил какой-то мужчина о задавленных. Справедливо говорят, что ничего не следовало раздавать народу. Теперь не старое время, когда толпа в 100 000 человек была в диковинку. Собралась полумиллионная толпа, и это должны были предвидеть. В 20 минут 4-го государь и государыня проехали обратно по Тверской, сопровождаемые криками. Сколько я мог разобрать, враждебности в толпе не было заметно. Воронцов, министр двора, сам в 9 часов дал знать государю, что задавлено 2000 человек, по слухам, и сам поехал на место, чтобы проверить. Говорили, что царь, под влиянием этого несчастья, не явится на народном гулянье. Но он был там. Я только что уезжал с Ходынки, около 2 часов, когда он ехал к Петровскому дворцу. Это несчастье омрачило праздники и омрачило государя. Что-то он говорил и что он думал! Еще вчера в театре он был весел. Что за сволочь эти полицейские поголовно и это чиновничество, которые стараются только отличиться! Где проезжает высшее общество, там приготовляют все места за два, за три часа, расставляют городовых непрерывной цепью, казаков и т. д., а о публике обыкновенной, о народе нисколько не думают. Как это возмущает душу! Я было написал о коронации и получил корректуру своей статьи сегодня здесь, но после всего этого стыдно говорить в том тоне, в каком я написал.

Сегодня как раз обед старшин в Петровском дворце. Гибель тысячей едва-ли прибавит им аппетита. Несколько трупов привезли в часть, расположенную на Тверской площади, против дома генерал-губернатора. В Москве все просто делается: передавят, побьют и спокойно развозят, при дневном свете, по частям. Сколько слез сегодня прольется в Москве и в деревнях! 2000 — ведь это битва редкая столько жертв уносит! В прошлом царствовании ничего подобного не было. Дни коронации — стояли серенькие, и царствование было серенькое, спокойное. Дни этой коронации — яркие, светлые, жаркие. И царствование будет жаркое, наверное. Кто сгорит в нем и что сгорит?? — вот вопрос! А сгорит, — наверное, многое, но и многое вырастет! Ах, как надо нам спокойного роста!

Государь дал на каждую осиротелую семью по 1000 руб.

Камергеру Дурасову я сегодня напел резких речей, когда он сказал, что напрасно доложили государю о погибших. Их — 1138. Завтра на Ваганьковском кладбище будет устроен морг и там будут разложены трупы для определения их фамилий и проч.

Следующие коронации, — если они вообще будут только, — обойдутся уж без кружек и царских гостинцев. Это — последняя даровая раздача. Сегодня отменили раздачу жетонов в церквах. В прошлую коронацию в одной из церквей народ повалил престол, и священник должен был спасаться в амбразуре окна в алтаре.

Обер-церемониймейстер Долгоруков доволен Власовским.

«По моему, он прекрасно распорядился, но так как необходима жертва, то он будет жертвой!» Я думаю, что и Воронцову-Дашкову влетит, хотя он тут и не при чем. Многие московские газеты раздували народный праздник и его устроителя Бэра, печатали его портреты, сулили чего-то необыкновенного. И вышло необыкновенное.

Вчера придворная цензура задержала статно для «Русского Слова», где говорится, что радоваться нечего, а следует печалиться об умершем императоре, который так много сделал.