Тени чёрного пламени - Алексей Колентьев

– Дорога выведет тебя к Кордону, только не сходи в сторону.

Голос звучал не так глухо, как если бы говорящий был в маске вроде моей. И это точно не радиоканал, он заблокирован. Все это пронеслось где-то на периферии сознания в тот момент, пока я перекатом уходил за угол сторожки. Опять этот странный наблюдатель. Несомненно, это он включил трансляцию, и, следовательно, он не прямой враг. Но привычка – вторая натура, доверять странным помощникам не в моих правилах. Насколько позволяли слуховые мембраны маски и шлема, вокруг было тихо. Пройдя вдоль глухой стены чуть назад, к забору, я выглянул с другой стороны и увидел его. На дороге, среди покореженных половинок стальных ворот, стоял человек в лохматом костюме разведчика. Невысокий. Почти субтильный. Это женщина или подросток. Костюм подогнан правильно, обношен по фигуре, ничего лишнего. Рукоять пистолета в набедренной кобуре, это «вальтер»! Она стояла расслабленно, разведя руки в стороны, сложив обмотанную камуфляжной лентой винтовку у ног.

– Я не враг, Антон.

Этот голос, рост… то, как она произносит мое имя! Нет, это невозможно. Если кто-то украл ее лицо, голос, я лично подвешу его вверх ногами и выпущу наружу потроха.

Выйдя из укрытия, но не опуская автомата, я сказал как можно более ровным тоном:

– Украсть голос просто, лицо тоже смогли подделать?

Руки девушки опустились, хотя сделано это было очень медленно. Значит, она все же боится пули, это хорошая новость. Кто бы знал, как трудно сдержаться и не пойти на захват прямо сейчас. Медленно, чтобы сократить расстояние для броска, я стал подходить ближе. Если возьму живьем, буду снимать с этой твари шкуру пластами, пока не увижу настоящего лица. Пока не добьюсь правды, зачем они украли любимый голос.

– Антон, все не так, как ты думаешь! Ох… Мысли… кровавые мысли!.. Нет!

Существо очень быстро нырнуло вниз, схватив оружие, и, прежде чем я успел что-то предпринять, бросилось в сторону аллеи.

Та-тах! Тах!

Пули оказались не так быстры, выбив лишь сноп искр в металлоломе и взбив осевшую было пыль. Забыв обо всем и издав удививший даже меня самого рык, я ринулся следом. Тело взбунтовалось в самый неподходящий момент, и я повалился наземь от жуткой боли в левом колене. Существо уже добежало до тропинки, ведущей к канализационному колодцу. Я пытался прицелиться, перекатившись на живот, но снова опоздал. Эта тварь ловко нырнула в люк и пропала. Впервые за долгое время я, не сдерживая рвущегося наружу гнева, выпустил в ту сторону целый «рог». Автомат захлебнулся, но я все жал и жал на спуск, пока на смену ярости не пришло полное опустошение. Ей точно было что-то нужно, иначе со мной не пытались бы говорить. Обман, это очевидно. Расчет был на то, что я, как и некоторые идиоты, приходящие в Зону за чудесами, приму воскрешение как данность, и вот, ешьте Васильева без соли и хлеба. Того, что я сделал, никто из пославших мнимую… мнимую… Черт, они не заставят произнести ее имя, применив его к этой твари!

Поднявшись с колен и присоединив новый магазин, я пошел в сторону дороги. Кем бы ни было это существо, какие бы цели ни преследовали пославшие ее, им выгодна моя жизнь. Поэтому совет про дорогу, скорее всего, верен, поэтому основная цель не изменилась, мне все еще нужно попасть на Кордон и разобраться с посланием Видящего Путь. Другое дело, что теперь появилась жесткая мотивация найти того комбинатора, который сотворил это кощунство с дорогим мне образом. Точно я уверен только в одном: быстро он не умрет.

Как я и предполагал, дорога к границам «белого шума» оказалась относительно безопасной. Не считая двух аномальных полей, разбросанных вдоль обочин, еще двое суток прошли вполне спокойно. Изредка вдалеке раздавался странный протяжный вой, но на слух, да еще сквозь скверные слуховые мембраны шлема, определить его природу не удалось. В любом случае, если это было что-то живое, приближаться ко мне оно не решилось. Навигатор ПДА все еще привирал, однако обновления карты проходили регулярно. Это означало, что есть точка доступа к серверам в Бреднянске и выход на твердую землю где-то недалеко. Погода испортилась, даже дождь, в какой-то момент просто едва-едва моросивший, опять превратился в отвесно падающие потоки воды. Видимость снизилась до расстояния вытянутой руки, и сейчас не было повозки, к которой прикреплен трос, чтобы выдерживать направление. Я буквально шаг за шагом плелся по еле видимой полосе асфальта весь первый день после ухода из ловушки странного существа, названного кем-то Ловец. Наконец, когда, выбившись из сил, я сделал привал возле проржавевшего до черноты остова грузовика, дождь прекратился. С трудом заставив себя проглотить несколько глотков теплой воды из заплечной поилки, пришлось подняться на ноги и снова идти вперед, пока дорога видна. Мысли о встрече с призраком постоянно роились где-то на периферии сознания, хоть я и гонял их со всем усердием. Большого труда стоило просто считать шаги и периодически осматривать окрестности да дорогу впереди. Очень помогало то обстоятельство, что вдоль шоссе были высажены деревья, чьи высокие, изуродованные непонятной силой, перекрученные стволы иногда попадались вдоль обочин. На вторые сутки, примерно во второй половине дня, за пеленой мелкого дождика я различил впереди кисельное дрожание мембраны границы аномалии. Так всегда бывает в пути, особенно если идти куда-то очень долго. Если видишь то место на горизонте, где высится дом или даже уродливый короб автобусной остановки, эта точка непроизвольно приближается, хочется добраться до нее быстрее. Но чаще всего дорога оказывается значительно длиннее, чем нам бы хотелось думать. Еще сутки в прибавку к двум предыдущим я шел вперед, почти постоянно останавливаясь, чтобы осмотреться. Более всего нервировала невозможность маневрировать, сойти с узкой ленты асфальта и вернуться назад либо идти параллельно шоссе. Деревья с голыми ветвями и низкорослый кустарник – не очень хорошее прикрытие. Если мне сходить не стоит, то некто из местных обитателей или тех, у кого свой маршрут, вполне могут срезать одинокого путника, если заметят. А может быть, зайдут вперед и устроят мне теплую встречу, такое тоже вполне вероятно. В короткие минуты передышки я все время старался гнать от себя крамольные мысли о том, что, вероятнее всего, чуть не застрелил любимую женщину. Весь мой опыт восставал против такой возможности, знания о природе здешних мест говорили примерно то же самое, но человек так устроен, что именно самая бредовая идея кажется ему вполне возможной. Это никак не лечится, иррациональность у людей зашита в подкорку, и время от времени именно это самое: «А вдруг правда есть летающие свиньи?» – приводит нас к совершению чего-то безумного. Часто это просто мелкий блудняк, но в тридцати процентах случаев приходят серьезные неприятности. Однако со мной ничего такого не происходило, что изматывало почище любого многокилометрового марш-броска. К исходу третьих суток я вышел к тому месту, где асфальт обрывался, вздыбившись уродливым холмом, поросшим пожухлой серо-желтой травой. Поднявшись на его вершину, я увидел туманное серое марево, дрожащее как плохо сваренный студень. Дурак прыгнул бы вниз и, скорее всего, погиб, такое «белый шум» не прощает. Я осторожно, шаг за шагом отмеряя почти что по сантиметрам все движения, стал спускаться вниз. Несколько раз нога срывалась вниз и сердце замирало от появлявшегося ощущения потери твердой опоры. Но в последний миг носок ботинка или каблук нащупывали землю, и скольжение по краю продолжалось. Сам момент перехода я пропустил, но граница напомнила о себе резким перепадом давления, от которого заложило уши и мозгу стало неимоверно тесно в черепушке. Тут важно не паниковать, не поддаться соблазну идти быстрее, иначе давление разорвет на части. Спасла мысль о том, как нашим обозникам удается всякий раз проводить через это лошадей. За подобными рассуждениями я ощутил, как граница смыкается за моей спиной, и два шага спустя меня мягко вытолкнуло наружу. Перекатившись влево, я что есть силы оттолкнулся ногами от земли, чтобы уползти как можно дальше от границы зоны перехода. Мембрана лопнула через пару секунд с резким щелчком, воздушная волна взбила пучки желтой травы вокруг. Первым знаком, что я нахожусь на обычной земле, был десяток текстовых сообщений, восемь из которых – это предложения о работе. Убедившись, что детектор радиоактивности показывает норму, я с наслаждением сорвал с себя маску и шлем. Стригусь я очень коротко, а в шлеме есть специальные картриджи-поглотители, однако пота там было точно на четверть, хоть пей. Карта показывала, что выбросило меня в юго-западном секторе, за железнодорожной насыпью, километрах в полутора от заброшенного АТП. Пришлось пройти метров двести в сторону небольшой свалки, чтобы привести себя в порядок и проверить оружие. С пистолетом пришлось повозиться, а патроны выбросить в крутившуюся неподалеку «воронку». Боеприпасы, как и многое другое, в «белом шуме» имеют свойство терять присущие им качества. Так случилось и на этот раз: вихрь жадно подхватил тусклые цилиндры, раскручивая их до огромной скорости. А когда раздался завершающий хлопок, во все стороны брызнула лишь белесая труха. Свежие «маслята» точно бы взорвались, опыт такой был, а эти просто раскрошились. Сам пистоль не пострадал, вычистить пыль и присохший нагар было делом даже приятным. Положив его в кобуру, я подтвердил новый принцип, согласно которому я никому больше не дарю оружия. С «коврушей» все привычно, смазать и набить два магазина заново – это практически с завязанными глазами. Но когда все было закончено, я поймал себя на мысли, что смотрю на виднеющиеся вдали крыши военной базы и непроизвольно поглаживаю рукоять пистолета. Нет, новое правило определенно имеет смысл. Дарить что-то из железа знакомым и друзьям не стоит. Видимо, оружие имеет привычку возвращаться и приносить новым хозяевам лишь неприятности. Натянув вынутую из рюкзака запасную свежую «душегубку», я сосредоточился на переписке. Контрольный срок истек, поэтому нужно дать артельщикам знак, что все прошло нормально. По календарю прошло без малого десять суток, хотя по меркам «белого шума» от силы дней шесть. Погода на твердой земле более предсказуема, хотя разнообразием тоже не отличается. Дождь кончился по всем признакам совсем недавно, уступив место холодному порывистому ветру и иногда пробрасывающему мокрому снегу.