Галактика. Принцесса и генерал - Ольга Гусейнова

— Может, присядешь? — тихо предложил Лейс, показывая на стул.

Я кивнула, но сесть не смогла, меня переполняли старые воспоминания, боль, чувства. Я впервые решилась рассказать о событиях после Х’ара:

— Об этом мало кто знает, но хуже всего пришлось родителям. Первый год мама водила к психологу меня, потом ей пришлось посещать психиатра самой. Она панически боялась за меня. Боялась вновь потерять. Не отпускала даже на минуту от себя. Наслушавшись о моих злоключениях, переживала, словно сама прошла через это. Ее начали мучить кошмары, потом — надуманные страхи… В общем, через три года папе пришлось уйти с дипломатической службы. Он занялся преподаванием и смог больше бывать дома.

— А ты? — тихо спросил Лейс.

— Я? — откликнулась, выныривая из воспоминаний. — Состояние мамы было таким, что… не было возможности думать о чем-то другом. Со временем, конечно, врачам и отцу удалось стабилизировать ее, но почти шесть лет я находилась под тотальным маминым контролем. И вновь — на домашнем обучении.

— А друзья?

— Учителя, брат, отец, — перечисляла я с горькой усмешкой. — Но я не жалею себя. Та катастрофа не только унесла миллионы жизней, но и искалечила их многим живым. Папе было тяжелее. Он боролся с маминой депрессией, неврозом и страхами. Не ушел к другой и не бросил нас. Он вытащил маму и меня из затянувшегося кошмара. А я… я в четырнадцать лет поступила в университет, закончила его в семнадцать. В восемнадцать защитила первую степень по кибернетике. А потом, представляешь, мама забеременела. Ты не поверишь, но это событие полностью изменило наш мир!

— У тебя теперь есть еще брат? Сестра? — Взгляд х’шанца потеплел.

Я кивнула, расплываясь в счастливой улыбке:

— Две сестры! Маша и Анфиса — двойняшки. Они такие непоседы! Мама даже забыла обо всех своих проблемах, а папа, мне кажется, помолодел лет на двадцать. Какое же это счастье — видеть родителей счастливыми, спокойными, влюбленными. Хотя девчонки внесли в нашу жизнь столько хлопот, сколько курс студентов не приносит. А мне наконец дали свободу.

— Ты поэтому на Тру-на-Геше оказалась? — усмехнулся Лейс, хотя в его глазах я заметила грустное понимание.

Я пожала плечами, признавая его проницательность:

— Отправила заявки, и первым пришло приглашение на должность преподавателя из Первого технологического университета Тру-на-Геша, и я, не раздумывая, согласилась. В тот момент мне казалось, что там меня ждут свобода, райская жизнь и… просто жизнь. Но привычки менять оказалось сложнее, чем можно было представить. Зато я защитила диссертацию, получила должность профессора и самую оснащенную лабораторию.

— А почему ты фамилию сменила? — Хеш’ар подошел совсем близко, и взглядом я невольно уперлась в его мощный торс в плотно облегающей черной форме.

— Пришлось, — не знаю, заметил ли Лейс, как я раздраженно поморщилась. — Сначала меня частенько папиными связями попрекали, протекцией… Проще было взять мамину девичью фамилию, чем доказывать, что я не верблюд.

— Кто? — опешил он.

Я запрокинула голову — без босоножек на каблуках, которые я сменила на удобные кеды, разница в росте с х’шанцем еще больше чувствовалась.

— Верблюд. Это животное такое земное. На Тру-на-Геш их тоже завезли в свое время. Климатические условия подошли идеально. Затейники-труны верблюдов генетически модифицировали, «украсили» и теперь искренне верят, что пушистый зверь в розовую полосочку — исконный житель Тру-на-Геша, а не колонист с Земли.

Лейс весело хмыкнул. А я зачем-то добавила смущенно:

— Хотя, ты знаешь, потом выяснилось случайно, что это действительно папа постарался. Устроил меня подальше от дома, чтобы я обрела крылья, уверенность в себе, свободу. Я его так люблю…

Хеш’ар молчал, затем снова от меня отвернулся. Я испугалась: вот сейчас он уйдет, а мои вопросы по-прежнему останутся без ответа. Поэтому выбрала самый нейтральный:

— На корабле есть х’шанцы с длинными волосами, но большинство — с короткими. Это… память?

— Да, — ровно произнес Лейс. — Те, кто выжил на Х’аре, больше никогда не отрастят волосы. Остальные обязаны чтить память предков и традиции. После гибели родовой планеты наш народ сплотился и продолжает следовать старым традициям и правилам жизни.

Я поймала его сильную широкую ладонь и, чуть сжав, спросила:

— Ты больше не носишь перчатки? — Мой голос звучал с едва слышной хрипотцой, выдавая напряжение. — Уже неактуально? Начал связываться с кем-то?

Мужчина медленно обернулся и, наклонив голову к плечу, с непонятным выражением лица посмотрел на наши руки, затем — мне в глаза:

— На борту нет женщин. Поэтому почти никто не носит лишнюю одежду. Привычка.

— О, ясно. — Я медленно, с неохотой выпустила мужскую ладонь.

— Не знаю, есть ли в тебе хоть частичка меня, но я чувствую себя странно, — неожиданно признался он.

Я удивленно посмотрела на него:

— И как же?

Лейс коротко усмехнулся:

— Сложно передать.

— Я не узнала тебя сразу и в то же время странным образом почувствовала доверие, — выпалила, улыбнувшись. — Вероятно, поэтому, когда ты оказался рядом, я не билась до конца за возможность вернуться домой. Почему-то было уже не очень страшно.

Мы, наверное, с минуту смотрели друг на друга. Наконец уголки его рта дрогнули.

— А мне стало спокойно и тепло. Будто дома побывал. Даже удивился сначала.

— Почему ты сменил фамилию? — пришел черед узнать о самом непонятном и в какой-то степени темном и туманном. С х’шанским почитанием традиций в особенности.

— Тебе в подробностях? — спокойно отозвался он.

— Если можно, — кивнула я.

— Когда тебя… унесли, я прошел в распределитель. Там регистрировали выживших. Сутки мы проторчали в неизвестности, но затем ситуация кардинально изменилась. Твой отец, как мне потом пояснили, связался с кем-то из влиятельных чинов Х’шана, и благодаря его участию быстро нашлись родители моей матери. В свое время дед служил в космической геологоразведке, открывал новые миры, планеты. В общем, на одной из них он и решил обосноваться на пенсии, оставив родовой дом другим родственникам. Не менее быстро и против правил и обстоятельств меня доставили на Вальшан к нему.

— Я боялась, что ты останешься совсем один… — выдохнула я чуть не плача.

— Нет, мне повезло. Тогда мне действительно повезло.

— Тогда? — Я нахмурилась, услышав уточнение.

— Всем сиротам Х’ара предоставили льготы при поступлении в любое учебное учреждение. Я выбрал то, куда хотел пойти изначально. Как дед и отец. Но Шалый… твой папа не ограничил свою помощь и благодарность за спасение дочери. Он снова использовал свои связи, и меня перевели в крупнейшую Военную академию Земли. Как он полагал, самую престижную и перспективную. Купил жилье, от которого я с трудом, спустя пару лет, смог отказаться. Твой отец пытался курировать меня и влиять на весь мой учебный процесс. На достижения.