Экстремист - Сергей Валяев

На самом деле пистолетный треск встревожил кремлевских мечтателей, и появились люди в штатском из службы безопасности Помазанника Божьего. Но, выяснив, что стрельба велась не по их подопечному Телу, тихо удалились. Они-то понятно. А вот что в этой чумовой суматохе делал постовой с жезлом, этого я не взял в толк. Регулировал движение? Черт-те что! Если ко всему прочему добавить двух наших головорезов-негров с американскими винтовками М16, пританцовывающих от нервов на хрустящих зеркальных осколках, картина вселенского хаоса будет полной.

Через час следственной бригадой МУРа все участники праздничного мероприятия были отпущены. Даже бандиты, которые откупились от «Метрополя» золотишком со своих тел. К сожалению, обручальное колечко из меди я забыл дома, и мне пришлось задержаться. Чтобы объяснить товарищам криминалистам свое поведение.

Была обнаружена ручка-пистолет Стингер. Миленький предмет, удобный для всякого рода покушений и убийств, совершаемых агентами спецслужб.

Из сучка был извлечен патрон Винчестер Super-X. 22 Magnum кольцевого воспламенения с полнооболочечной пулей весом 2,59 г. Если бы эта пуля зажила собственной жизнью, то блядскую розочку из Голландии я был вынужден бы класть на мраморную плитку колумбария с прахом моей прекрасной сестрички.

По документам япона мать оказался сотрудником газеты «Tames», издающейся в Соединенных Штатах Америки. Если он журналист, кто тогда я?

С муровцами из отдела по убийствам я подружился, когда они поняли, что имеют дело, простите, с профессионалом. У ребят из убойного была собачья работа: по столице болтаться — на тепленькие трупы натыкаться.

После формальностей, мы с Анной покинули ресторан. Думаю, здесь навсегда запомнят этот обед. И наши чаевые.

Покатили по пыльным и жарким улицам в прохладном, как холодильник, Lincoln. Послеобеденный променад, е`!.. Молчали. О чем говорить? Первым не выдержал я.

— Ну?

— Ты был великолепен, братик. Спасибо, — и чмокнула в щечку. — И за розочку тоже.

— Аня!

— А что такое? — закурила.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Ничего не знаю.

— Зачем надо было портить обед? Кто у нас такой неделикатный?

— Постараюсь узнать.

— Как это узнать? А я для чего?

— Будем считать инцидент исчерпанным, — не хотела проговаривать ситуацию до конца.

Я это чувствовал. Что делать? Быть может, мне бы со временем удалось прознать больше, да у дверей нашей Компании куда мы подкатили, я обнаружил битву двух мировоззрений — скандал.

Я наскоро попрощался с сестрой, предупредив негров о бдительности, правда, они ни хрена не поняли, и улыбались, как дети в цирке-шапито. От выступления коверного. Коверный — это я?

Буза была в самом разгаре. На симпозиум прибыла группа ученых. Без предварительного на того уведомления. Академики живут в другом измерении, считая, что на них проставлена печать благонадежности.

Не знаю. Академик Николаев оказался себе на уме. А что говорить о других, сочинивших, к примеру, атомную бомбу. Для всего населения планеты. И правильно — если уж жахнуть, то весь шарик. Чтобы никому не было мучительно больно. Разлагаться на общем пепелище.

Полковник Бибиков и его секьюрити c трудом сдерживали атаки исступленных и стареньких отечественных ньютонов и эйнштейнов. Некоторые некультурно плевались и матерились, как таксисты в час пик на столичных проспектах и площадях.

Я пришел вовремя. Гвалт достиг ушей нашего Свечкина, и он прислал морпеха Болотного узнать причину воплей.

— Скажи, что цыгане проходили шумною толпою, — посоветовал я, после того, как вся нервная публика была запущена в здание. С проверкой всех документов, включая проездные.

Только решили эту проблему, появился Никитин и с присущей ему меланхолией сообщил: есть две новости — одна приятная, другая — не очень.

— Давай с приятной, — сказал я.

Баба Маня получила премию. За свой кропотливый труд и теперь с помощью Куралева пересчитывает казначейские билеты.

— Очень хорошо, — порадовался я за чужой успех. — А не очень приятная?

Никитин ответил. Новость и вправду была не очень приятная. И даже очень не очень. Такая была новость, что через секунду наш джип таранил общественный и личный транспорт, прорываясь к дому академика Николаева.

Я матерился на всех. И на себя тоже. Как же так, Саша, тяпнул коньячку со старичком и решил — проблемы нет?

Проблема была. Несколько сотрудников НПО «Метеор» прибыли к академику домой. По договоренности. Но дверь им никто не открыл. Нехорошая тишина хоронилась за дверью. Даже песик не лаял, хотя должен был. По мерзости своего характера. Что такое? Испугались — вызвали домоуправа. Домоуправ милицию. Милиция — пожарную команду со спецтехникой для вскрытия бронированных дверей.

И кошмар! Старенький академик, его дочь Клариса и мопсик были застрелены. И поэтому случаю не пора ли мне торговать квашеной капустой на колхозном рынке? Как же так, Алекс? Снял первый листик с белокочанной, выражаясь суконным языком аграриев, и отстранился, как дурдецело[13] от действительности.

Пятьсот миллионов у.е. — не сумма для крупного банковского дома, да лучше ликвидировать беспокойного клиента. Несмотря на договоренность о сотрудничестве. Или это месть за господина Моргулица? Почитателей политического его таланта.

У подъезда академического дома сбилась кучка зевак и соседей, как всегда в таких случаях. Дежурили две «кареты скорой помощи» и милицейско-канареечные уазики.

Только мы выбрались из джипа, подкатил веселенький по цвету жигуленок. Ба! Знакомые все лица. Оперативная группа из МУРа, с которой я распрощался в зеркальной ресторации «Метрополя» полчаса назад. Неисповедимы твои пути, Господи!

Я объяснил причину нашего прибытия, и мы снова перезнакомились. Резо-Хулио немедля обнаружил земляка Вахтанга и через минуту, поклекотав на своем родном, они братались — их троюродные тетушки жили на улице Шота Руставели в Тбилисо. Мы порадовались за земляков и поднялись на этаж.

Встретили нас производственная суета местной части и характерный запах гари от оружия.

Первой жертвой разбоя стала ветреная Клариса, она открыла дверь. Тельце, жалкое и малорослое, было прикрыто атласным кимано. Не верилось, что ещё сутки назад вопли этой шмохи пугали соседей и думскую фракцию предпринимателей. Ее мелкое личико терялось в странной кефирной массе. Над этой массой летали мухи. Витаминизированная маска для лица, объяснил лейтенантик, отмахивая цекотух.

Вторая жертва — мопсик. Лежал у трюмо кровавой тряпкой. Я тоже не люблю подобных тварей, но не до такой же степени, чтобы с ними так расправляться?

В кабинете же гуляло солнышко. По пыльным стеллажам и фотографиям на стене. В открытое окно, путая шторы, бил ветер.

Академик, как и при нашей встрече, сидел в кресле. Притомился и уснул. В неудобной позе, завалившись набок. Только вот в сократовском лбу темнел пулевой след.

Работал профессионал. Беспощадный трупоукладчик. Возможно, в детстве его мировоззрение поправляли ударами лома, и теперь он мстил всему живому. Подобных механических болванов я бы растворял в серной кислоте. Чтобы у них не возникало желаний подавать апелляцию.

Муровцы из убойного начинали трудиться на месте преступления. Я попрощался, выразив надежду на сотрудничество.

— Саша, ты меня пугаешь, — сказал капитан Коваль, крепенький мужичок в кожанке, похожий на агронома. — О каком сотрудничестве речь?

— О взаимовыгодном.

— Сегодня уже три трупа, не считая собаки.

— Я знаю.

— И что дальше?

— А вот этого не знаю.

— А я знаю, — пошутил капитан. — Если ещё раз встретимся… по такому поводу… Съем кошелек, он у меня из крокодила.

— А если ещё два раза?

— Хм. Тогда куртку.

— Тоже из крокодила?

— Из барана, кажется.

— Ловлю на слове, капитан.

— Фи, Саша. Ну ты и зануда.

— Друзья привыкли и не нарадуются, — утешил я нового товарища, оставляя того в раздумье, что лучше жевать: аллигатора или барана?

…Наша беспокойная троица загрузилась в джип, теплый, как необитаемый остров. С пальмами. Туда бы сейчас. Но с сухариком. Потому что жрать хотелось. После обеда устрицами с зеркальным винегретом.

— Сухарика нет? Сушки? — поинтересовался я.

— В бардачке, — ответил Никитин.

— И мне, — влез Резо-Хулио. — Могет, в какую ресторашку, да? У меня повар известный Серго. Шашлычок мастерит, смак!

— В «Метрополе»?

— Почему? В «Урожае». А что?

— Уже легче, — перевел дух. — Так я не понял, сушка есть?

— В барадачке, я же сказал, — огрызнулся Никитин, выкручивая рулевую баранку. — Куда, командир?

— Да, прямо, — и открыл склад забытых вещей. Что там только не было: сигареты, подшипники, отвертки, ключи, карта Москвы, гайки, болты, свисток, очки для подводного плавания. Все, между прочим, опрятное и чистое. Был и апельсин. Один на троих. — Это сушка?