Подаренная ему - Алиса Ковалевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты же наверняка знаешь, что я росла на улице, – отозвалась я, разглядывая вырисовывающуюся в только-только занимающемся рассвете комнату.
Мебель в ней была деревянная, как и во всём доме, кое-где, меж бревенчатых стен проглядывал сухой мох, искусно вырезанная из чёрного дерева оконная рама была состарена, и что-то подсказывало мне, что состарена искусственно. Вдохнув запах свежего постельного белья, я повернулась лицом к Алексу.
– Не говори мне, что ты ничего обо мне не знаешь, Алекс. Не поверю.
– Кое-что, конечно, знаю, – ладонь его теперь лежала на моей пояснице, – но в питомнике, очевидно, упустили тот факт, что ты можешь «сделать ноги» здоровенному Харлею.
Я усмехнулась. В его вариации это звучало даже забавно. Знал бы он, что я могу «сделать ноги» почти всему, у чего есть колёса. Впрочем, тому, у чего их нет – тем более.
– Мне много чем приходилось заниматься, – призналась я уже невесело, и потихоньку вздохнула. – Но говорить об этом мне не очень хочется.
Алекс снова рассматривал меня, поглаживая пальцами поясницу, изучал лицо, и я терялась, не зная, чего он хочет увидеть. Тени прошлого, навсегда оставшиеся во мне призраками несбывшихся надежд? Обломки глупой веры? Лоскуты когда-то так бережно лелеемых мною мечтаний? Пыль, коей стала я сама? Я склонила голову, всем существом желая спрятаться от него. Перед тем, как мы легли в постель, он снова обработал мои ссадины и царапины, но болеть от этого меньше они не стали. Мне хотелось спать, хотелось избежать разговора, однако Алекс, похоже, был настроен иначе.
– Ты долго жила на улице?
– Почти восемь лет, – с неохотой призналась я.
– А до этого? – спросил он негромко, и пальцы его опустились до самого копчика, а после устремились вверх вдоль позвоночника.
– А до… – Я задумалась. – Это не важно, Алекс.
Это в самом деле было не важно. Не важно. Прежде всего потому, что мне не хотелось ни думать об этом, ни вспоминать, ни, тем более, говорить. Не важно – самый короткий из всех возможных ответов даже не для него – для себя самой. Не важно. Прошлого не изменить – оно уже прошло. Прошло так, как прошло, так какой в этом смысл?
– В твоих бумагах сказано, что у тебя никого нет, – снова заговорил он. – Это действительно так? – На сей раз я просто кивнула. – А родители?
– Я их не помню, – поёжившись, честно ответила я. – Я вообще ничего о себе не знаю. Даже когда у меня день рождения. Осенью… Помню, что осенью и всё. Детство… оно как будто стёрлось.
– Детство? – переспросил Алекс. – Ты же сказала, что жила на улице восемь лет.
– Да, – подтвердила я. – А до этого… – губы мои невольно тронула горькая усмешка. – Давай спать. Я очень устала.
– Спи, – он шлёпнул меня по пояснице и звучно зевнул.
Сквозь сон я почувствовала, как на моё бедро легла большая горячая ладонь. Ясно, чьей-то выдержки на долго не хватило. Глаза открывать не хотелось, тело, казалось, ныло ещё пуще вчерашнего. Каждая мышца болела, стоило мне пошевелиться, и кожа натянулась, а вместе с этим напомнили о себе ранки и ссадины. Я застонала.
– Лежи, – шепнул Алекс мне на ухо, – я сам всё сделаю.
Какое интересное, однако, предложение. Мне казалось, что даже думаю я с сарказмом. И что он там собрался делать? Задрав футболку, Алекс принялся гладить меня по животу, затем опустил руку ниже и начал ласкать клитор. Не помню, чтобы кто-то из них говорил мне, что сделает всё сам… Зато помню, как они, развалившись на постели, небрежно кивали, приказывая мне растормошить их. И я тормошила, потому что знала – в противном случае…
Со стороны тумбочки раздалась мелодия. Настырная, она прогоняла остатки дремоты.
– Вот чёрт! – недовольно выдохнул Алекс и, потеревшись носом о мой затылок, поцеловал меня в шею. – Прости, малышка, но это может быть важным. – Руки его исчезли, а следом за ними – тепло тела.
Уж не знаю, за что он там решил попросить прощения. Утренний стояк не у меня точно. Застонав, я с трудом перевернулась на другой бок, Алекс как раз ткнул пальцем в сенсорную кнопку и, откинувшись на подушку, ответил:
– Не скажу, что ты вовремя, но слышать тебя я всё равно рад.
Подтянув одеяло, я зевнула и укрылась чуть ли не до самых глаз. Вставать не было никакого желания. Моя бы воля, я бы так неделю пролежала.
– Да нет, всё в порядке. – Алекс снова зевнул. Щетина его отросла сильнее, волосы были взлохмачены со сна. Почему-то мне захотелось улыбнуться, но сделать этого я не смогла, и улыбка осталась лишь в мыслях. От всего этого пахло горечью. Вчерашний день никуда не делся, и те, что были в моей жизни ещё раньше – тоже. Игрушка…
Я сразу поняла, что разговор идёт о Милане, и навострила уши. Очевидно, Вандор сказал что-то похабное или забавное, потому что в ответ Алекс усмехнулся.
– Ты смотри, – теперь уже он говорил сдержано, – рана серьёзная, будь осторожен.
Несколько минут они обсуждали какие-то дела. Я не прислушивалась, но невольно улавливала оттенки голоса. Алекс был собранным, серьёзным, и вовсе не походил на легкомысленного любителя плотских удовольствий. Признаться, я и не сомневалась, что так и есть – этот мужчина из тех, кто держит всё под контролем. Всё и всех. В том числе и меня. Моё тело, мои ощущения…
Закончив разговор, он бросил телефон на тумбочку и, окинув меня взглядом, спросил:
– Кофе будешь? С утренним сексом всё равно не задалось…
Глава 12
Стэлла
В зеркало заднего вида я смотрела на оставшиеся позади ворота. Этот шанс я тоже не использовала. А третий… Сомневаюсь, что после вчерашнего Алекс оставит мне хоть малейшую возможность для побега. Хотя в данный момент у меня даже сил не было думать о чём-то подобном. Тело всё ещё ныло: свежий ароматный кофе помог прогнать сонливость, но оказаться в постели меньше мне от этого не хотелось. Ступни болели так, что сегодня я едва смогла дойти до кухни. Там же, чуть ли не повалившись на стул, протяжно застонала и потёрла ладонями лицо. Зря. Ссадина на скуле тут же напомнила о себе.
– Что я могу тебе сказать? – Алекс поставил передо мной чашку кофе.
– Лучше не говори ничего, – предупреждая любые насмешки с его стороны, отозвалась я. Судя по его взгляду, выглядела я примерно так же, как себя
