За пеленой лжи - Евгения Горская

Она сделала все, что могла. Если убийцу Юли не найдут, ее вины в этом нет.

Идущая навстречу женщина остановилась, перекрестилась на стоящий наискосок от офисного здания храм. Женщина была чуть старше Нины, в модном красивом пальто.

Нина замедлила шаги.

Свекровь подарила Геннадию икону. Кажется, это было после того, как он вернулся из Германии. По словам свекрови, икона была семнадцатого века.

Любовь Васильевна уверяла, что икона сделает сына здоровым, и при этом выглядела такой жалкой, что и Гена, и Нина, и Илья Никитич принялись уверенно подтверждать, что иначе и быть не может.

Когда родители ушли, Геннадий сунул икону на книжную полку и больше к ней не прикасался.

Икона до сих пор стояла на книжной полке.

Надо вернуть, решила Нина.

Отвратительно, что икона пылится в пустой квартире. Тем более что вещь действительно старая и наверняка дорогая.

Нине так захотелось сделать это как можно скорее, как будто наличие иконы не давало оторваться от прошлого, а не ее собственные глупые мысли.

Нина остановилась, достала телефон.

– Витя, ты один?

– Нет.

– Я отъеду ненадолго. Хочу вернуть свекрови икону. Дорогую, она когда-то ее Геннадию подарила.

– А вечером это сделать нельзя? – недовольно спросил Виктор.

– Можно, но… Я ненадолго, Вить, – Нина отключилась.

Она отдаст икону и начнет новую жизнь. Ей не в чем больше себя винить. Пора расставаться с прошлым.

Ее машина теперь постоянно ночевала на офисной стоянке. Нужно отогнать ее домой, привычно напомнила себе Нина, садясь за руль.

Пробок почти не было. Она поднялась в Генину, то есть свою квартиру, не раздеваясь, подошла к полке, на которой лежала злосчастная икона, и сунула ту в сумку.

Задерживаться здесь не хотелось, она быстро обошла квартиру, проверила, что везде выключен свет, зачем-то заглянула под мойку. Под мойкой валялись какие-то тряпки.

Юля была плохой хозяйкой. Еще хуже, чем Нина.

Она запирала квартиру, когда зашумел лифт, и из него вышла соседка. Встречаться с соседями Нине решительно не хотелось, но она не успела спрятаться за дверью.

– Нина!

Женщину Нина узнала сразу. Она жила наискосок от них с Геной.

Рядом с ними жила молодая пара с маленьким ребенком. Иногда по ночам Нина слышала, как ребенок плачет. Нина улыбалась малышу, когда сталкивалась с соседями.

– Здравствуйте, Берта Яковлевна, – обреченно поздоровалась Нина, чудом вспомнив имя соседки.

Когда Нина здесь жила, Берта была старшей по подъезду и мучила жильцов, постоянно собирая какие-то подписи.

– Ко мне из полиции приходили, – Берта с любопытством рассматривала Нину.

– Убили новую жену Геннадия, – объяснила Нина.

– Да, полицейские сказали. Полиция меня чудом застала. У меня тетка болеет, старая совсем, я у нее уже три месяца живу.

Берте самой было хорошо за семьдесят, тетке должно быть под сто, не меньше. Нина мысленно посочувствовала и соседке, и ее столетней тетке.

– Сюда редко приезжаю. Так что ничем им помочь не могла. Не нашли еще убийцу?

– Вроде бы не нашли.

– А я ведь Юлю прямо перед смертью видела. Сначала в подъезде, я из лифта выходила, а она входила, плакала. Сказала, что Гена умер… Юля вообще-то не очень общительная была, а тут разговорилась. – Соседка вздохнула. – А потом я во двор спустилась. Накануне ветрище был, ветку с тополя надломило. Она опасно висела. Снизу не видно, а с балкона я заметила. Упадет, ударит кого-нибудь по голове… И ведь никому дела нет! Я спустилась, сфотографировала, в «Жилищник» отправила. Когда фотографировала, Юля из подъезда вышла. Мне в кадр попала. Жутко даже.

Нина покивала – жутко.

– Юля не очень-то разговорчивая была, – осуждающе повторила соседка. – Молодая женщина, а не работала. Целыми днями дома сидела. Не поймешь, на что они с Геннадием жили.

Нина промолчала, не стала удовлетворять Бертино любопытство.

– Ты правильно сделала, что от Геннадия ушла! Ты убегала чуть свет, вечером возвращалась с сумками, а он целый день дома бездельничал.

Гена не бездельничал, он болел, но Нина не стала этого объяснять.

– Когда Юлька у него появилась, я за тебя порадовалась. Ты вон какая красавица, тебя настоящий мужик должен на руках носить, а не эксплуатировать!

Соседка достала из кармана ключи, сжала их в кулачке.

Лифт загудел, уехал с этажа.

– Кому квартира-то достанется?

– Никому. Мы ее продадим.

– Поселятся какие-нибудь уроды… – посетовала соседка.

Нина опять промолчала.

Соседка вздохнула, шагнула к своей двери. Нина пешком спустилась по лестнице.

Свекрови она позвонила, сев в машину.

– Любовь Васильевна, не возражаете, если я сейчас заеду? – услышав свекровин голос, быстро спросила Нина. – Хочу вернуть вам Николая Чудотворца.

– Но… я подарила икону вам, – растерялась свекровь.

– Любовь Васильевна, я не верую, – напомнила Нина.

– Ну… как хочешь, – спорить свекровь не стала, но явно не обрадовалась.

– Я заеду минут через сорок.

– Хорошо, – устало согласилась Любовь Васильевна.

Нина доехала быстрее, меньше чем за полчаса. Позвонить в свекровину дверь не успела, из квартиры вышла девушка в распахнутой куртке и захлопнула дверь перед Нининым носом.

– Вы к Любови Васильевне? – с веселым любопытством разглядывая Нину, спросила девушка.

– Да, – кивнула Нина.

– Я так и поняла, что к ней кто-то должен прийти, – девушка весело засмеялась. – Когда к ней кто-то приходит, она меня всегда выпроваживает.

Нина вежливо улыбнулась.

– А вы им кто? – девушка кивнула на дверь. – Ничего, что я спрашиваю?

– Ничего, – успокоила Нина.

Девушка чем-то напоминала Машу, не только круглым личиком, еще мягкой, незаметной, доброй улыбкой. Только при этом была черноволосой и черноглазой.

– Я жена их сына.

Надо было сказать не жена, вдова.

– Ужасное горе! Но они хорошо держатся, правда?

– Правда.

– Меня Фаина зовут. Я у них убираюсь и обед готовлю. Давно уже, года три. Любовь Васильевна капризная немного, но я привыкла. Я им очень сочувствую.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Нина.

Девушка улыбнулась и убежала, Нина позвонила в дверь.

– Проходи, – открыв дверь, посторонилась свекровь.

Выглядела она плохо. Нина с жалостью смотрела на бледное постаревшее лицо.

Не оглядываясь на Нину, Любовь Васильевна пошла по изогнутому коридору вглубь квартиры. Нина, повесив куртку на вешалку, заглянула сначала в одну комнату, потом в другую. Свекровь сидела на диване в бывшей комнате Гены.

– Вот, – Нина достала из сумки икону и протянула хозяйке.

Любовь Васильевна не пошевелилась, и Нина положила икону на стол.

Прямо сейчас распрощаться и уйти было невозможно, Нина сказала первое, что пришло в голову:

– Я только что встретила вашу домработницу.

Любовь Васильевна устало смотрела в сторону.

– По-моему, она хорошая девушка.

– Гена страдал, когда ты ушла, – не посмотрев на Нину, тихо сказала Любовь Васильевна. – Но я тебя не осуждаю, с больным человеком тяжело. И сейчас не осуждаю, и тогда не осуждала. Не