За пеленой лжи - Евгения Горская

Небо за окном больше не казалось весенним, оно было серым, как и положено в октябре. Нина подошла к окну и посмотрела вниз. Шел дождь, прохожие прятались под зонтами.

У Нины зонта не было. Если дождь не прекратится, до машины придется бежать.

* * *

– Позвони Нине. Узнай, что там нового.

Сегодня жена не казалась такой старой, как накануне. Если бы он не знал того, что знал, могло показаться, что жизнь постепенно становится прежней, не слишком веселой, но и не безнадежной.

– Не надо, – покачал головой Илья. – Незачем. Она сама позвонит, если появятся новости.

Новости не появятся, если он об этом позаботится.

О том, что проблему нужно решать, он думал постоянно, и решение постепенно вырисовывалось. Необходимо отвести следствие от них, переключить на семью Юлии. Это самое надежное. Если Юлия и ее сестра будут убиты из одного оружия, полиция будет заниматься их кругом.

Оставалось продумать детали.

Он ласково оглянулся на жену. Она смотрела на него с надеждой, и он ободряюще кивнул. Слова были не нужны, они без слов друг друга понимали.

Они отлично понимали друг друга и совсем не понимали сына.

– Я женюсь! – весело объявил Гена, отперев дверь квартиры ранним воскресным утром.

Илья много раз просил его звонить в дверь перед тем, как отпирать замок. В большой квартире шум звонка не всегда был слышен, и Люба пугалась, видя неожиданно появлявшегося перед ней Гену.

В то утро Илья шум отпирающегося замка услышал. Вышел в прихожую, когда Гена бросал на вешалку ветровку.

То, что это было воскресенье, Илья помнил, а весна стояла или осень, забыл. Наверное, весна, потому что сын женился летом.

– Я женюсь! – засмеялся Гена и обнял Илью.

Кажется, до этого они не обнимали друг друга много лет.

– Мам! Мама!

Люба откуда-то ответила, и сын пошел на звук голоса.

– Мам, поздравь меня, я женюсь!

Сын хохотал весело и заразительно.

Известие не обрадовало и не расстроило. Гена давно с ними не жил, и они давно перестали беспокоиться о нем, как о маленьком.

– Красотка! – похвалился сын. – И умненькая.

– Для брака этого мало, – улыбнулся тогда Илья.

– Достаточно! – веселился Гена.

– Послушай… Это серьезный шаг.

– Да ладно тебе, пап! Не понравится – разведусь.

Илья тогда неожиданно вспомнил, что и сам не был безумно влюблен в Любу, когда решил на ней жениться. Отчего-то вспоминать это было неприятно.

Он не понимал Гену и когда тот женился на едва знакомой Нине, и когда сын предпочел умной и преданной жене сиделку.

– Она тебя бросила! – ахнула Люба, когда они в очередной раз навестили больного сына.

– Если бы! – усмехнулся сын. – Мне пришлось ее подтолкнуть.

– Почему? – не понимал Илья.

– Потому что надоело! Понимаешь! Мне все надоело! Я не могу больше выносить, что она вся такая правильная! А я ее вроде как эксплуатирую! Какого черта! Мне это не надо.

– Гена, она тебя любит.

– Да ладно! Пусть полюбит еще кого-нибудь! С Юлькой, по крайней мере, все ясно. Я ей плачу, она варит мне суп. Я ей плачу, она меня развлекает.

Сын знал, что умирает, и завидовал Нине, потому что она оставалась жить. Возможно, даже ненавидел ее за то, что она остается жить.

Потому что никогда ее не любил.

Юлю он, разумеется, не любил тоже, но этого от него никто и не требовал.

– Дождь, – посмотрев в окно, заметила Люба.

Дождь за окном был слабый, почти невидимый.

Илья встал из-за стола, склонился над сидящей в кресле женой.

– Все будет хорошо, – тихо пообещал он. – Ни о чем не беспокойся.

Он поцеловал седую прядку.

Они редко целовались, даже в молодости.

Илья снова вернулся к компьютеру, Люба открыла лежавшую на коленях книгу.

Дождь вскоре перестал, и снова выглянуло солнце.

* * *

Детей оставалось трое. Две девочки весело гонялись друг за другом, Коля Федотов одиноко сидел в углу.

Колю часто забирали одним из последних. Сегодня он тоже грустно и терпеливо наблюдал, как друзья и подружки бегут к заглядывающим в дверь игровой комнаты мамам и папам.

Сначала он катал по полу машинку, а потом перестал, тихо сидел на стульчике, сложив ладошки на коленях.

– Дострой дом, Коля, – посоветовала Маша.

Полчаса назад мальчик деловито соединял кубики лего.

– Не хочу.

Коля на нее не смотрел. Маше показалось, что он сейчас заплачет, но он не заплакал.

В дверь заглянула мама одной из девочек, та побежала к матери. Тут же появилась мать второй девочки, а за ней Колин папа.

Мужчина редко приходил за ребенком, обычно это делала мать.

Коля, сорвавшись со стула, бросился к мужчине.

– Папа!

Тоскливо уколола мысль, что мама права, ничего хорошего из любви Юли и Федора выйти не могло. Им могло быть хорошо, если не помнить о маленьком мальчике.

– Уходишь? – заглянула в дверь уборщица.

– Ухожу, – Маша быстро переобулась, заглянула в телефон.

Пропущенных вызовов было три, и все от Анатолия.

– Ну слава богу, что ты позвонила, – проворчал он, когда Маша торопливо его набрала. – А то не отвечаешь, я забеспокоился.

– Ты же знаешь, я на работе звук отключаю, – слышать, как он сердится, было приятно.

– Все равно я забеспокоился. Заглядывай в телефон хоть иногда.

– Буду.

– Малыш, тут такое дело… Не смогу сегодня тебя встретить, – теперь голос зазвучал виновато. – Срочное дело, не знаю, когда освобожусь.

– Ничего, – успокоила Маша. – Буду ждать до завтра. Завтра-то увидимся?

– Завтра обязательно. На все дела наплюю, а тебя встречу. Я соскучился, – это он произнес тихо и жалобно.

– Я тоже.

– У тебя зонт есть? Там дождь идет.

– Есть, – соврала Маша.

– Хорошо. А то бы я забежал, дал тебе свой.

– А как же ты?

– Да мне-то что сделается! Я здоровый, как лось. Малыш, ты иди сразу домой, никуда не заходи. На улице темнотища уже.

– Ладно. Да мне и заходить-то некуда.

– До завтра, – попрощался он.

– До завтра, – попрощалась Маша.

Попрощалась и ушла воспитательница из младшей группы.

Близко раздалось звяканье, уборщица открыла дверь.

– Не ушла еще?

– Ухожу, – Маша повесила сумку на плечо. – Заприте за мной.

Дождя не было, Толя напрасно беспокоился. Воздух был сырой, но теплый.

Мама не ждала ее так рано, Маша предупредила, что будет приходить поздно. Ничего объяснять маме она не стала, но мама и без объяснений все понимала и за Машу радовалась.

– Не торопись, – утром сказала она Маше. – Только позвони, если что…

Этого можно было не говорить, позвонить Маша догадалась бы без напоминаний.

Светофор зажегся зеленым, едва она подошла к перекрестку. Маша свернула в сторону дома, остановилась и быстро направилась в