Адамант Хенны - Ник Перумов

Однако на сей раз это оказалось не так. Окинув взором кряжистых, не обделённых силой ховраров, покупатель в задумчивости вытянул губы трубочкой, пошлёпал ими и, махнув кликальщику, назвал цену.

Старх изумлённо поднял брови. Ну и дела! Все, оптом, и мужчины впервые за много времени дороже женщин! Но он не был бы таном, если бы уступил даже такому выгодному предложению без торга.

– Сейчас, сейчас, – отмахнулся харадрим. Он вновь пристально вглядывался в ряды невольников, пока не столкнулся с горящим взором Серого. Купец невольно сглотнул и поспешил отвернуться.

– Так… я беру. Значит, твоя цена…

Окончив торг, Старх только и мог усмехаться да покачивать головой, гладя ладонью под лёгким плащом тугой мешочек с золотом. Удачно! До чего же удачно!.. В ушах всё ещё звенели последние слова странного покупателя:

– Вези больше, тан, нам нужны крепкие молодые мужчины и женщины, чтобы случать их с мужчинами…

Это уже нечто новенькое! Но стоит ли благородному морскому тану размышлять над причудами грязных варваров? Если у дурака много денег, сделай так, чтобы они оказались у тебя – ты распорядишься ими разумнее…

В тот же день, едва успев запастись провиантом и пресной водой, небольшая флотилия Старха покинула Умбар. И не он один. Харадримы скупили всех выставленных на продажу рабов и всем продавцам говорили одно – везите ещё. Везите много!..

Скованные одной длинной цепью невольники пара за парой вытягивались за ворота Умбара. Стража привычно смотрела равнодушными взорами: здесь такое происходило каждый день. Правда, не в таких количествах. С рассвета до заката из города вышло не менее десяти тысяч невольников – такого не случалось ещё ни разу, ни во времена расцвета Умбара Корсаров, ненавистников Гондора, ни в те недолгие десять лет, что крепостью владел Морской народ.

Первый переход. Новые хозяева заботились о купленной собственности: караван двигался ночью, днём укрывшись от палящего солнца в специально устроенном городке из навесов. Разносили в чашках мутную, чуть солоноватую воду.

Тощий купец с двумя коренастыми охранниками оглядывал толпу. Чтобы поддерживать порядок, не хватит и сотни воинов, если сами рабы не начнут смотреть друг за другом. Давно известен испытанный приём – разделяй и властвуй… Намётанный взгляд торговца мгновенно заметил немолодого невольника, отличавшегося гордой осанкой, – он не казался ни забитым, ни подавленным.

Серый выделялся из толпы рабов, как выделяется волк среди дворняг.

– Ты!.. – Палец купца упёрся в грудь Серому. – Будешь старшим над караваном. Смотри, если эта падаль начнёт помирать раньше, чем мы дойдём до Хриссаады, я оставлю тебя в пустыне одного, связанного, чтобы тобой полакомились песчанники!

Серый молча кивнул. И вновь купец отвернулся, не в силах вынести взгляда презренного, только что купленного им невольника…

Серый взялся за дело.

– Эй, парень! – Его негромкий голос отчего-то заставлял всех остальных немедленно смолкать. – Оставь воду. Ты уже получил своё.

Невольник – самый, пожалуй, крепкий из пленных – глумливо оскалился:

– Ба, Серый! А я-то всё гадал, отчего это твоя рожа мне знакома?

Этот раб раньше жил в соседней деревне с Серым. И сейчас, как и принято у ему подобных, намеревался отобрать чашку с водой у какой-то женщины.

– Оставь воду, – повторил Серый, и все окружающие стали отчего-то поспешно отползать в стороны, насколько позволяла длина цепей.

Соперник выпрямился:

– Ты ещё будешь тут распоряжаться!..

Серый и не подумал уклоняться. Только весь напрягся – и кулак невольника, вместо того чтобы врезаться ему в скулу, безвольно опустился. Мужик взвыл, схватившись за кисть, – ему показалось, он словно ударил по каменной стене. Серый даже не шелохнулся, и глаза его горели чёрным пламенем.

– Оставь воду, – в третий раз негромко сказал он, и на сей раз ослушник уже не возражал.

Рабы смотрели на Серого с ужасом. А потом у какой-то женщины вырвалось: «Серый, Серый, спаси нас, Серый!..»

По охваченному отчаянием людскому муравейнику прошла мгновенная судорога. Звеня цепями, люди качнулись к Серому, протягивая руки, из глоток рвался не то стон, не то звериный хрип…

Рыбак остался стоять неподвижно, только глаза разгорались всё ярче, и окружавшим невольникам казалось: скажи он сейчас их оковам: «Падите прочь!» – и железные браслеты исчезнут, как наваждение…

Но надсмотрщики тоже не зря ели свой хлеб. Засвистели бичи, замелькали дубинки, несколько лучников наложили стрелы, и дрожащее многотелое существо, многорукое и многоногое, замерло, скорчилось, в ужасе завывая под ударами…

Серый не дрогнул, когда вокруг его плеч обвился кнут.

– Эй, почтенные! – крикнул он (охрана караванов в большинстве своём знала западное наречие). – Этого больше не повторится! Умерьте свой гнев!..

Трепещущее и скулящее скопище невольников прильнуло к нему, точно птенцы к матери.

Несколькими словами Серый навёл порядок. И всем уже казалось: что такого увидели они в этом немолодом рабе, таком же точно, как и остальные?..

Дальше караван двигался в образцовом порядке. Жадные демоны пустыни, всегда собиравшие щедрую дань со скорбных процессий, на сей раз довольствовались подачками…

Две недели шёл караван через мёртвую пустыню, где властвовали лишь песок, жара да ветер. Дорога вытягивалась серым удавом, от одного оазиса – зелёного взрыва на жёлтом покрывале песков – до другого. Колодцы попадались редко, и вода в них оказалась изрядно солоноватой.

По обочинам, прокалённые солнцем, щедро набросаны были черепа и кости – останки тех невольников, что так и не дошли до харадской столицы. Сперва на скелеты косились, затем привыкли…

Но потом пустыня мало-помалу зазеленела, постепенно превратившись в травянистую степь. А ещё дальше, возле горизонта, засинела узкая полоска – там начинались леса. Больше стало воды; и наконец караван вышел к окраинам города.

На громадном, вытоптанном до зеркального блеска поле, обнесённом высокой колючей оградой, харадримы согнали, наверное, тысяч десять новокупленных невольников. С женщин начали сбивать цепи, мужчин пока держали закованными.

На высокий помост, откуда было видно всё заполненное рабами пространство, поднимались люди в дорогих, алых с золотом одеждах. Их было пятеро – все рослые, гордые, при оружии. Вместе с ними появился и старшина надсмотрщиков, что распоряжался в этом загоне для двуногого скота.

– Слушайте меня, вы, велбужий навоз! – крикнул он, слишком хорошо сложенный и красивый для этой работы мужчина, в котором за лигу была видна гвардейская выправка. – В великой своей милости необозримый, как песчаное море, правитель Тхерема, вам ведомого под именем Харад, говорит: каждый может заслужить себе свободу и богатство! Слышите – свободу и богатство! Если будете верно служить силе Тхерема!