«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы) - Борис Пастернак

Октябрь 1943

В НИЗОВЬЯХ

Илистых плавней желтый янтарь,Блеск чернозема.Жители чинят снасть, инвентарь,Лодки, паромы.В этих низовьях ночи – восторг,Светлые зори.Пеной по отмели шорх-шорхЧерное море.Птица в болотах, по рекам – налим,Уймища раков.В том направлении берегом – Крым,В этом – Очаков.За Николаевом книзу – лиман.Вдоль поднебесьяСтепью на запад – зыбь и туман.Это к Одессе.Было ли это? Какой это стиль?Где эти годы?Можно ль вернуть эту жизнь, эту быль,Эту свободу?Ах, как скучает по пахоте плуг,Пашня – по плугу,Море – по Бугу, по северу – юг,Все – друг по другу!Миг долгожданный уже на виду,За поворотом.Дали предчувствует. В этом году —Слово за флотом.

1944

ОЖИВШАЯ ФРЕСКА

Как прежде, падали снаряды.Высокое, как в дальнем плаваньи,Ночное небо СталинградаКачалось в штукатурном саване.

Земля гудела, как молебенОб отвращеньи бомбы воющей,Кадильницею дым и щебеньВыбрасывая из побоища.

Когда урывками, меж схваток,Он под огнем своих проведывал,Необъяснимый отпечатокПривычности его преследовал.

Где мог он видеть этот ежикДомов с бездонными проломами?Свидетельства былых бомбежекКазались сказочно знакомыми.

Что означала в черной рамеЧетырехпалая отметина?Кого напоминало пламяИ выломанные паркетины?

И вдруг он вспомнил детство, детство,И монастырский сад, и грешников,И с общиною по соседствуСвист соловьев и пересмешников.

Он мать сжимал рукой сыновней,И от копья архистратига лиНа темной росписи часовниВ такие ямы черти прыгали.

И мальчик облекался в латы,За мать в воображеньи ратуя,И налетал на супостатаС такой же свастикой хвостатою.

А дальше в конном поединкеСиял над змеем лик Георгия.И на пруду цвели кувшинки,И птиц безумствовали оргии.

И родина, как голос пущи,Как зов в лесу и грохот отзыва,Манила музыкой зовущейИ пахла почкою березовой.

О, как он вспомнил те полянкиТеперь, когда своей погонеюОн топчет вражеские танкиС их грозной чешуей драконьею!

Он перешел земли границы,И будущность, как ширь небесная,Уже бушует, а не снится,Приблизившаяся, чудесная.

Из книги «ДОКТОР ЖИВАГО»

1946 – 1953

ГАМЛЕТ

Гул затих. Я вышел на подмостки.Прислонясь к дверному косяку,Я ловлю в далеком отголоске,Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночиТысячью биноклей на оси.Если только можно, Авва Отче,Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямыйИ играть согласен эту роль.Но сейчас идет другая драма,И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,И неотвратим конец пути.Я один, все тонет в фарисействе.Жизнь пройти – не поле перейти.

1946

МАРТ

Солнце греет до седьмого пота,И бушует, одурев, овраг.Как у дюжей скотницы работа,Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьемВ веточках бессильно синих жил.Но дымится жизнь в хлеву коровьем,И здоровьем пышут зыбья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи!Дробь капелей к середине дня,Кровельных сосулек худосочье,Ручейков бессонных болтовня!

Настежь всё, конюшня и коровник,Голуби в снегу клюют овес,И всего живитель и виновник, —Пахнет свежим воздухом навоз.

1946

НА СТРАСТНОЙ

Еще кругом ночная мгла.Еще так рано в мире,Что звездам в небе нет числа,И каждая, как день, светла,И если бы земля могла,Она бы Пасху проспалаПод чтение Псалтыри.

Еще кругом ночная мгла.Такая рань на свете,Что площадь вечностью леглаОт перекрестка до угла,И до рассвета и теплаЕще тысячелетье.

Еще земля голым-гола,И ей ночами не в чемРаскачивать колоколаИ вторить с воли певчим.

И со Страстного четвергаВплоть до Страстной субботыВода буравит берегаИ вьет водовороты.

И лес раздет и не покрыт,И на Страстях Христовых,Как строй молящихся, стоитТолпой стволов сосновых.

А в городе, на небольшомПространстве, как на сходке,Деревья смотрят нагишомВ церковные решетки.

И взгляд их ужасом объят.Понятна их тревога.Сады выходят из оград,Колеблется земли уклад:Они хоронят Бога.

И видят свет у царских врат,И черный плат, и свечек ряд,Заплаканные лица —И вдруг навстречу крестный ходВыходит с плащаницей,И две березы у воротДолжны посторониться.

И шествие обходит дворПо краю тротуара,И вносит с улицы в притворВесну, весенний разговорИ воздух с привкусом просфорИ вешнего угара.

И март разбрасывает снегНа паперти толпе калек,Как будто вышел человек,И вынес, и открыл ковчег,И все до нитки роздал.

И пенье длится до зари,И, нарыдавшись вдосталь,Доходят тише изнутриНа пустыри под фонариПсалтырь или Апостол.

Но в полночь смолкнут тварь и плоть,Заслышав слух весенний,Что только-только распогодь,Смерть можно будет поборотьУсильем воскресенья.

1946

ОБЪЯСНЕНИЕ

Жизнь вернулась так же беспричинно,Как когда-то странно прервалась.Я на той же улице старинной,Как тогда, в тот летний день и час.

Те же люди и заботы те же,И пожар заката не остыл.Как его тогда к стене МанежаВечер смерти наспех пригвоздил.

Женщины в дешевом затрапезеТак же ночью топчут башмаки.Их потом на кровельном железеТак же распинают чердаки.

Вот одна походкою усталойМедленно выходит на порогИ, поднявшись из полуподвала,Переходит двор наискосок.

Я опять готовлю отговорки,И опять все безразлично мне.И соседка, обогнув задворки,Оставляет нас наедине.

Не плачь, не морщь опухших губ,Не собирай их в складки.Разбередишь присохший струпВесенней лихорадки.

Сними ладонь с моей груди,Мы провода под током,Друг к другу вновь, того гляди,Нас бросит ненароком.

Пройдут года, ты вступишь в брак,Забудешь неустройства.Быть женщиной – великий шаг,Сводить с ума – геройство.

А я пред чудом женских рук,Спины, и плеч, и шеиИ так с привязанностью слугВесь век благоговею.

Но как ни сковывает ночьМеня кольцом тоскливым,Сильней на свете тяга прочьИ манит страсть к разрывам.

1947

ВЕТЕР