Никогда не предавай мечту - Ева Ночь

Ева морщит носик и красиво надувает губы. Настоящая женщина – мимику не приобрести осознанно в таком возрасте.

– У меня больничный. Вот. Бронхит в последней стадии выздоровления. Между прочим, показаны воздушные и солнечные ванны.

– А-а-а, ну если положены… – тянет Макс и, не сдержавшись, улыбается. Так, как умеет только он. Окончательно становится хорошо.

– Ты здесь ничего не знаешь. Вряд ли Эс тебе тут показала всё. Пойдём, – подскакивает Ева и хватает его за руку. Макс беспомощно оглядывается на Альду, но та только жмурится довольно. Сбыла его с рук и радуется? А сама сейчас улизнёт на своё дурацкое свидание? Ну уж нет!

– Думаю, раз Альда оказалась такой жадной, ей тоже не помешает полюбоваться ещё раз на местные достопримечательности.

– Альда? – у Евы живое лицо. Естественная мимика, никакой фальши. И хоть у девчонки глаза голубые, она ничем не напоминает мать. Ни чертами лица, ни фигурой, ни жестами. Но всё равно Макс не может отделаться от ощущения, что знает девочку. Видел когда-то. Может, когда-то давно? Из той жизни, где он ещё передвигался на обеих ногах?

– Ну, конечно! Альда! Это ты придумал? А мы Эс да Эсми. Надо же. Никто и не догадался имя её покрутить туда-сюда. Удивительный народ – родители. Вот с таким именем, как у Альды, удавиться можно, – доверительно морозит бестактность чудо-ребёнок. – Я бы точно удавилась!

– А Ева – это хорошее имя? – Макс пытается успеть за её стремительным шагом. Ему пока плохо удаётся даже с тростью. Всё время хочется завалиться набок или вообще упасть: головокружение и тошнота никуда не деваются.

Ему бы хотелось без подпорки, но пока не получится – он чувствует. Но перед девчонкой признаваться в своей слабости не хочется. У Альды, наверное, третий глаз во лбу: её тонкая, но надёжная рука останавливает Еву. Заставляет идти спокойнее.

– Ой, – извиняется девчонка глазами, – у меня слишком много энергии, и я вечно где-нибудь палку перегибаю. Но я неделю без танцев. Ты же танцуешь, да?

Ему хочется сказать, что танцевал когда-то, но слова не идут на язык.

– Да, он танцует, – в голосе Альды столько твёрдости, что можно в лепёшку расшибиться при столкновении лоб в лоб.

– Кла-а-ас-с-с! – воодушевлённо стонет малявка, а у Макса портится настроение. Ну что за цирк они здесь устроили? Она что, слепая и не видит? Или искусно притворяется, чтобы приободрить?

Он, наверное, в лице меняется, потому что Ева резко останавливается. Смотрит внимательно а затем бьёт раскрытой ладонью себя в лоб.

– Позор на мои седые волосы, Альда! И на твои, между прочим, тоже! Ты ему не рассказывала, да? Ну, точно, куда тебе! Пойдём! – тянет она его настойчиво, и Максу не остаётся ничего иного, как хромать за девчонкой вслед.

Что происходит? – хочется просить, но он не успевает. И разозлиться как следует – тоже. Они ныряют за поворот и попадают на задворки Центра. Это не парадный вылизанный вход. Скорее – обратная сторона медали, где нет вычищенного лоска, а есть ощущение подворотни, сбитая штукатурка и разрисованные стены. Словно окно в другой, какой-то безбашенный мир, где живут хаос и беспредел.

Слышно, как звенят струны гитары. Макс видит баскетбольное кольцо с рваной сеткой. И парня в коляске, что вколачивает безошибочно в это кольцо мячи. Как хороший автомат с чёткими литыми мышцами.

– Мальчики! – счастливо кричит Ева. – Я вернулась!

Её появление встречают гулом. Слышен смех и восклицания. Девчонка здесь своя, но Макс почему-то вдруг думает, что будь у него дочь, он бы не стал так доверчиво позволять ей шастать везде, где ей заблагорассудится. Слишком много тестостерона. Малышку могут обидеть.

Кажется, она знакомит его с парнями, но Макс почти не слышит ни имён, ни приветствий. Картинка смазывается: он как будто смотрит старое кино с плохим изображением и звуком.

– Здесь у Евы своя банда, – слышит он тихий голос Альды и ощущает ободряющее пожатие. – Не переживай: никто её не обидит. Скорее, голову оторвут тому, кто косо посмотрит на девочку.

Она чутко понимает его настроение. Но Макс не может отделаться от чувства нереальности происходящего.

– Присаживайся! – хлопает Ева по колченогому стулу, на который смотреть страшно, не то чтобы сесть, но Макс всё же рискует. Ему пока не понятно, что происходит. – Альда! Да-да, пацаны! Теперь она Альда! Классно, правда?

Ева крутится волчком, притоптывает от нетерпения. Руки её живут собственной жизнью – выделывают какие-то невыносимо прекрасные пассы, танцевальные движения, что угадываются за отличной пластикой.

Она талантлива – это видно. Порода. Что-то такое едко химическое в крови, что позволяет уловить обострённым чутьём: это не просто заученные движения. Это жизнь. Ртуть. Ядовитые гены, которые не вытравить ничем. Только понять и принять. Она поворачивается к Максу в изящном пируэте и, наклонив голову, отчего задорные хвостики дёрнулись и распушились ещё больше, улыбается:

–А Ева – хорошее имя, хоть и напоминает голую прародительницу, что сорвала и слопала запретный фрукт. Ты спрашивал – я отвечаю. И да – Альда – это шик. Ты молодец! Ей не идёт дурацкое Эсми. Напоминает что-то такое медузистое. А Альда – как столкновение айсбергов. Звон крошащегося льда. А-льда! Альфа и омега льда!

Что в её голове? Сейчас она кажется старше и мудрее. И даже прыщики на её лице кажутся признаком зрелости, а не полового созревания.

– Теперь ты понимаешь, почему я убеждена, что Юлия танцевала? – спрашивает всё так же тихо Альда. Лицо у неё… восхищённое. Макс бы хотел, чтобы она смотрела и на него так же. Но для этого ему нужно либо стать девчонкой, либо совершить кульбит через голову не сходя с места. Чем-то удивить. Сможет ли он?.. Ну, пусть не сейчас, а хотя бы в перспективе?

– Ну же, Альда! – требовательно зовёт Ева.

– Она не отстанет, – смеётся его Альда. И смех этот – счастливый. И щёки розовеют от прилива чего-то пока непонятного Максу. Адреналин? Возбуждение? Предвкушение? – Я пойду. Ненадолго. Побудь с нами.

И это «с нами» – бьёт в солнечное сплетение. Альда везде своя. Её все знают. У неё какой-то особый мир, куда не каждому попасть. Но вот эти парни – попали. Ева