Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина - Чингиз Гусейнов

- Омар, сын Хаттаба, если вопрос твой праздный, оставлю без ответа, а если...

Омар перебил его:

- Я спрашиваю всерьёз! - Такому смельчаку, - объявил Абу-Суфьян, - я дам сотню розовошёрстных верблюдов и тысячу ваги серебром! А в каждом ваги, - уточнил ради внушительности награды, - двадцать дирхемов, итого двадцать тысяч дирхемов!

Зашли в Каабу, семикратно обошли её; заведено исстари - посетить храм перед принятием важного решения, чтобы главный идол благословил, и припасть устами к Чёрному камню; если вооружён, оставляешь у входа лук или пращу, палицу, дротик, даже щит, плетёный или кожаный, снимаешь наконечники с пик... Омар свершит подвиг во имя богов Каабы! Ножом? Нож неразлучен с мужчиной. Подкрасться и - в спину?

Нет, таиться незачем. Омар на плоском лике Хубала подглядел приветливо смотрящие глаза. Ещё лук возьмет со стрелами в колчане, кончик одной - Омар никогда не промахивался - смазан ядом гюрзы. "Эй, Мухаммед, - скажет ему Омар, - я выполняю волю богов Каабы, наказавших мне избрать мишенью именно твою грудь!"

48. Обретение искомого

...Навстречу Омару - Найим, сын Абдуллы из колена курайшей зухра интриганы, коих свет не видел! Не смог уйти незамеченным, тот окликнул его:

- Куда путь держишь, сын Хаттаба, не на охоту ли собрался?

- Убить Мухаммеда иду! - Незачем таиться, если благословили боги. Дерзкий ответ даже понравился: пусть Найим разболтает весть. - Так ли легко его убить? - Он что же, бессмертный? - Много сторонников у него! - И конечно, ты среди тех, кто поверил, что он пророк! - Что я? Уйми свою сестру и зятя, тайно исповедующих ислам! - Врёшь! - Когда ты воевал, пошли за Мухаммедом, сделались мусульманами! Станет Омар сплетням верить! ...Лицом к лицу столкнулся с Саидом, сыном Ваггаса, все они прозваны птичьеголовыми:

- Куда спешишь, Омар? - Не твоего ума дело!

- Земля слухом полнится, говорят, Мухаммеда убить вздумал? - Хоть бы и так! - Не петушись прежде времени! - Птичьи ваши повадки не по мне! - И вынул из ножен кинжал. - Не один ты с кинжалом, и у нас кое-что за пазухой есть! - Свой кинжал показывает. - А прежде чем убить, посоветуйся, - съязвил, - с сестрой и зятем, они ведь приняли веру Мухаммеда! - Чем докажешь? - Собственными ушами слышал, что не притронутся к мясу, которое принесешь им, ибо ты мурдар, то есть нечистый. Изменил путь и - к сестре, прежде купив в лавке мясо. В те дни была ниспослана сура: Когда земля сотрясётся своим сотрясением... Сестра и зять Омара пригласили к себе Хубаба, сына Саида, который обладал свитком с этой сурой, - тот и принёс, чтобы переписали. У дверей Омар услышал напевный голос: сестра непонятные слова произносила: ...земля изведёт свои ноши, и спросит человек: "Что с нею?" Увидала брата и, велев Хубабу спрятаться, осталась стоять, держа в руке свиток. Омар, будто ничего не замечая, протянул сестре мясо: - Я голоден, приготовь что-нибудь поесть. Зять развел огонь в печи, сестра, бережно положив свиток на сундук, взялась жарить мясо. "Вот и ложь, - подумал,- что считают меня нечистым, мурдаром!" - Что такие невеселые? - спросил. - А с чего радоваться? - Брат к вам пришел! - Сестра промолчала. - Есть что попить? - Верблюжье молоко. - Вот и хорошо! Оно у вас всегда прохладное, хитрость знаете! Положила сестра перед братом еду, присела с краю скатерти. Зять в сторонке стоит, насупился, словно его только что чем-то обидели. - А вы чего не едите? - Мы сыты.

- Ах, сыты! Ну да, ведь я мурдар! В единого Бога поверили? Недостойно сидеть с человеком, у кого таких, как ваш бог, сотни?! И ты допустил, зятю, - чтоб моя сестра! - Вмиг сбил с ног, выхватил кинжал: Я тебя сейчас!.. - Сестра кинулась на брата, он оттолкнул её.

- Да, - вспылила сестра, - ты мурдар!

Омар опешил: родная сестра ополчилась на брата?! - Чем силой кичиться, подумай, почему уверовали мы в Мухаммеда! - В бред больного?! - Божественное слово! - Неведомый язык, на котором вы говорили? Я слышал! - Отчего ж неведомый? Язык наш, хашимитский! Омар не помнит, как вложил кинжал в ножны, но чернота во взгляде сразу сошла: - Смысла не уразумею. - Не каждому открывается послание! - Не оно ли в твоих руках? Обычная телячья кожа!.. - Но вдруг будто кто за него произнёс: - Может, позволишь взглянуть? - Власть (но чья?) крепко Омара держала и вела. - Просишь о невозможном, - ответила. - На эту священную вязь могут взирать лишь чистые глаза! И прикасаться - лишь чистые руки! - Что же мне сделать, чтобы стать, как ты говоришь, чистым? - Нашу заповедь произнести!

- Я её слышал из уст Мухаммеда. Произнесу если, позволишь взглянуть?

Мучает жажда неясная, новая, что-то толкает в грудь - нетерпение и страсть к неведомому. И сжигаемый странным любопытством, Омар, как о том рассказывал впоследствии, медленно, нехотя, словно чужими устами произнёс: Нет Бога, кроме... - но слова, слетевшие с уст, прозвучали как клятва. Кто вложил их в него, и за него кто проговорил? И это показалось ему тогда удивительным - успокоили они его. Сестра протянула ему лист. - Нет, лучше сама прочти! - Руки задрожали, пот выступил на лбу. Прочла нараспев: Когда сотрясётся земля своим сотрясением, и земля изведёт свои ноши, и спросит человек:

"Что с нею?"

Поведает она в тот день свои вести, и выйдут люди толпами, чтобы показаны им были их деяния, и кто на вес пылинки сделал добра - увидит его Бог, и кто на вес пылинки сделал зла - Он увидит. - Умолкла. - Мог ли сочинить человек? - подал голос зять. - Тайное и мудрое! Не мог! - подумал Омар, но сказал иное: - Ничего на земле тайного нет, всё во власти богов: дождь, засуха, мор. А мудрость, о которой говоришь, - дар сатаны! - Говорил уверенно, а смятение не покидало. - То не мудрость, а хитрость и козни! - раздалось из-за перегородки: вышел почитаемый в Мекке грамотей Хубаб, у кого Омар учился грамоте. - Ты? - удивился Омар. - Здесь?! - Дошли до меня твои намерения, Омар. Что ж, человек грешен, в сердце каждого может лежать побуждение делать и зло, и добро, что намного труднее. Услышь меня! Мухаммед мечтает, чтобы ты был с ним. - Придумал только что! - Слабеет совсем его самоуверенность. - Твёрдо знаю. Ибо я - носитель суры. - И ты? - спросил у сестры. - Я не удостоена такой чести. - Увидишь Мухаммеда и поймёшь, что говорю правду. ...Как только пришли в дом Мухаммеда, Хамза и Али обступили Омара. Беспокойство его охватило: в ловушку заманили! Хадиджа появилась, и это успокоило Омара. - Оставьте его, - сказал Мухаммед. - Омар с добрыми намерениями явился. Омар почувствовал облегчение, точно избавился от давящей тяжести. - Вижу по ясному его взгляду, что уже произнёс он нашу заповедь! - Тот, ещё не понимая, что с ним, согласно кивнул. - Не по воле собственной своей я творю, Омар! Я лишь стрела, выпущенная Богом. - Воля Бога, - добавил Али, - и есть суд Мухаммеда. - Пойдём по Мекке, - предложил Хубаб, - пусть люди удостоверятся. Выйти с ними? Медленно отпускало сопротивление. Что-то внутри открывалось, будто рос дом, светящийся разноцветными окнами. - Пусть видят, какие богатыри, - Али показал на Хамзу и Омара, - в наши ряды вступили! - Хотел было, только что родилось, произнести: Случается, соломинка ломает хребет верблюду, но промолчал - Омар мог не так его понять и обидеться, скажет потом, и это станет поговоркой.

49. Картина читаемая

(21) Нарисована, - тут же отмечает Ибн Гасан, - неизвестным художником; по легенде, которую довелось услышать, чуть ли не Зейдом (Мухаммед однажды видел, как тот углём в точности воспроизвёл охоту в горах на тура) в пору, когда ещё не последовал запрет на воспроизведение людских лиц, точнее отличительных черт на лике человека, что, как сказано было Мухаммедом, подвластно лишь Богу.

С помощью прямых линий, вертикальных, как кипарис, горизонтальных, точно стелется лоза, след оставляя на песке, изгибов линий, точечек над ними и под ними, узлов, окружностей миндалевидных внутри изогнутого ковша, из коих буквы сотканы письма, иль алифбея*,

______________

* Арабские буквы Алиф + Бей, или Альфа + Бета, - алфавит, или алфабет.

прочтёшь и ощутишь мираж в пустыне - его водой считает тот, кто жаждою томим, а подойдёт - лишь призрак.

Про мрак прочтёшь, волною покрываемый, над которой - новая волна, ещё, ещё, а над волной - туч рваных бахрома, и поверх мрака - мрак, в морской пучине вынет руку тонущий - и руку не увидит: кому Он не устроил света света нет тому!

И в очертаньях букв упрятать тайну сжатых губ и взгляд меняющийся, тьму озаряющий в ночи.

Но чьи глаза? Твои ль? Мои*.

______________

* Строки эти в Откровениях не обнаружены. По версии, хранились якобы в знаменитой шкатулке Хадиджи, о чём - в своё время.

...Идут, никого и ничего вокруг. Та же читаемая картина? Лишь они да неровные на горизонте блеклые контуры то ли холмов мекканских, то ли проплывающих облаков - не различишь.

А кто справа? Не узнаёшь Рассудительного, каким его считали, Абу-Бакра? Пристальный у него взгляд.

А слева - высокий и широкий в плечах Хамза, прозванный Могучим.

Впереди - Али, кого впоследствии Мечом Ислама прозовут, у него густые брови и шагает решительно, выпятив грудь, будто щит.