Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - Леон Дегрелль

Мы спали по несколько часов. Солнце быстро восстанавливало потерянную энергию. Старая мамка приносила большой глиняный кувшин, полный свежайшего холодного молока. Она проводила нас к порогу своего погреба, находящегося в 10 метрах от дома, и приоткрыла крышку люка. Мы спустились по лестнице вниз, в холодное помещение, похожее на колодец, где можно было хранить любые продукты, так как это был естественный холодильник.

Печь находилась рядом с дверью, поэтому изба с ее маленькими закрытыми окошками и низкой крышей могла оставаться холодной. Мы ели во дворе, сидя в тени тополя или акаций. Нам помогали местные женщины, приносившие массу еды, они даже помогали нам ощипывать и жарить птицу.

Наши солдаты после утомительных ночных маршей восстанавливали силы, устраивая пиршества, подобные тем, что рисовал Брейгель. Недаром они были мужчинами из страны ярмарок. Солдаты могли проглотить колоссальное количество пищи. Я знал одного, который на завтрак регулярно съедал килограмм ветчины. Я лично видел двух других, которые за три дня слопали более 20 цыплят, оставив только пучки перьев. Многие могли за один присест на завтрак съесть целого гуся. Один из моих молодых офицеров однажды утром набил брюхо, засунув тридцать вареных яиц.

Они заливали эти утренние трапезы кувшинами молока, затем снова засыпали со вздувшимися животами, расстегнув мундиры. Это сильно напоминало картины старых фламандских живописцев.

В сумерках, перед тем как мы отправлялись в путь, наши хозяева выдавали нам несколько огромных котлов вареной картошки, связки редиски и корзины свежих овощей.

Крестьяне провожали нас до окраины деревни, настолько они были поражены нашим аппетитом и нашей добротой.

За все время нашего наступления мы не имели ни одного серьезного инцидента. Нас всюду встречали, как родных. Не зная, как с нами попрощаться, эти добрые люди часто благословляли нас. Защищенные от зла этими благословениями, произнесенными от чистого сердца, мы двигались дальше по бескрайним полям подсолнуха, совершенно счастливые.

Маршируя чуть ли не бегом, мы иногда перехватывали отступающие русские соединения. Бои в этом случае были короткими.

Мы двигались с такой скоростью, что часто просто не имели возможности похоронить останки противников после таких стычек. Дороги были усеяны разлагающимися трупами. При температуре 50 градусов солдаты, уничтоженные перед нашим приходом «Штуками», разлагались и воняли уже два или три дня. Затем солнце начинало их высушивать. Мертвые лошади издавали совершенно омерзительный запах. Необходимо было зажать нос еще за сто метров от такой туши. Брюхо лошади вздувалось от газов и часто лопалось. Наружу свисали перепутанные зеленые кишки. Мертвые большевики, высушенные солнцем, становились чернее негров.

Тысячи, десятки тысяч советских солдат сдавались в плен. Больше они ничего не могли. Говоря по правде, мы наступали гораздо больше ногами, чем винтовками. Многие из нас просто падали со стертыми в кровь ногами. Но мы не обращали на это внимания. Они догонят нас позднее. Советские солдаты просто позволяли взять себя в плен. Они садились на землю и сдирали сапоги, чтобы дать отдохнуть окровавленным ногам.

Большинство из них были азиатами. У них были огромные уродливые головы каннибалов, которые радовались тому, что их самих не съели. Они постоянно повторяли: «Сталин капут! Сталин капут!» и прекращали этот монолог только для того, чтобы проколоть вздувшиеся мозоли на ногах.

У нас не было времени охранять и сопровождать эти колонны. Выбрав пару наиболее бодро выглядящих пленных, мы вручали им винтовку. Назначенные охранять собственных товарищей, они сразу выпячивали грудь, как петухи. Мы называли им город, отстоящий на 100 или 200 километров к западу. И эти простофили, обрадованные, отправлялись в путь.

Проблема была решена. Они сами себя гнали в Германию!

Мы уже намеревались пересечь реку Дон. Несколько дней назад мы уже готовились переправиться через нее, но переправа была заблокирована. В радиусе 2 километра от нее валялось такое количество разбитой советской техники и трупов — работа авиации, — что командир дивизии не мог протолкнуть свои машины и технику.

Мы подошли к легендарной реке рано утром и поднялись на холм на правом берегу. Как раз в этот момент заря занялась над серо-зеленым потоком.

Пристав на стременах, я во все глаза смотрел на потрясающую картину. Дорога была забита сотнями советских танков американского производства, перевернутых повозок, брошенных вещей. Но я смотрел только на Дон, широкую реку, окаймленную деревьями, растущими вдоль берега, мягко сияющую под зеленым, розовым и серебряным занавесом, развернутым в небесах.

Дон, как и другие великие реки юга России, имеет крутой правый берег, тогда как левый спускается почти к самой воде. Когда красные были отогнаны в долину на противоположном берегу, они уже не могли противостоять немцам, захватившим возвышенный берег. Поэтому левый берег Дона достался нам без боя.

Русские самолеты сбрасывали свои бомбы на ложбину, куда мы спустились, но почти не причинили вреда. Блестящие усики молодой виноградной лозы сверкали среди развалин домов. Сбросив одежду, наш генерал стал первым, кто переправился через Дон вплавь, держа на спине пулемет. Мы пересекли реку по спешно наведенному понтонному мосту. Наши сердца просто пели.

Теперь мы приближались к землям калмыков. Одинокий верблюд вышел к дороге, совершенно чудное животное с огромным мокрым носом, а его ободранные бока были похожи на обшивку старого кресла.

Мы приняли его в свою компанию. Это был первый посланец Азии, к которой мы стремительно приближались.

Кубань

В первую неделю августа 1942 года немецкие армии стремительно двигались от Дона в сторону Кавказа. Солнце палило нещадно. Деревни, расположенные в нескольких километрах одна от другой, казались одним огромным факелом. Вам могло показаться, что пылает все вокруг. Но поднимающиеся в небо темные столбы были всего лишь пылью, вьющейся следом за танковыми колоннами.

Наши лица превратились в серо-черные маски, на которых странно сверкали белки глаз, которые пересекала красная черта губ. Невозможно было избавиться от этого «макияжа», так как пыль поднималась на высоту несколько метров. Наши мотоциклисты выглядели как персонажи комедийных фильмов, их лица совершенно почернели, и они проносились мимо нас в облаках пыли, ревя моторами, доставляя нам новые карты. Действительно, наше продвижение было настолько быстрым, что новые карты требовались постоянно. Нашей колонне были приданы специальные грузовики, в которых печатали новые карты по мере необходимости.