Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - Леон Дегрелль

Красных следовало догнать, поймать, навязать им бой и разгромить любой ценой. Иначе они подготовят нам ловушку.

Приказ двинуться дальше и атаковать был немедленно отдан всем дивизиям. Вечером 7 июля 1942 года валлонский легион двинулся вместе с целой армией юго-восточного фронта. Он остановится на пороге Азии у подножия Эльбруса.

Глава 4

На Кавказ пешком

Месяцы летнего наступления 1942 года были самым восхитительным временем во всей войне против Советского Союза.

Юг! Его потрясающие фрукты, его субтропическая растительность, его африканская жара, его огромные искрящиеся реки!

Каждый из нас верил, что в конце этого фантастического пути нас ждет победа. Красные даже не осмеливались появиться у нас на пути. Они драпали. И вот сотни тысяч солдат устремились в безумную погоню за ними.

К утру 8 июля наш легион прошел Славянск и вышел к парку, расположенному восточнее города. Гигантские деревья накрывали своей тенью развалины некогда роскошных зданий — бывших императорских дворцов. В их залах валялись туши лошадей, убитых большевиками, и груды сухого лошадиного помета.

Река Донец протекала юго-восточнее Славянска, и немецкие саперы уже натягивали тросы через нее и готовили паромную переправу.

На следующий день мы взобрались на холмы на правом берегу реки, с которых русские могли бы помешать нашей переправе. Их блиндажи были врезаны вглубь меловых холмов, сверкание которых просто слепило глаза. Эти позиции были построены очень умело, они господствовали над всеми подходами к реке и были окружены густой сетью проволочных заграждений.

Красные даже не забрали свое оружие и не взорвали ни одного укрытия. По какой-то загадочной причине они просто бросили позиции.

К наступлению ночи мы спустились на берег Донца, однако нам пришлось пропустить другие части, переправлявшиеся первыми.

Мы терпеливо ждали два дня и две ночи. Конвои с боеприпасами для танковых колонн были посланы вперед нас.

Паромы составляли, связывая вместе по полдюжины резиновых лодок и укладывая поверх доски. С одного берега на другой были протянуты тросы, и солдаты тащили паромы вдоль них.

Это было по-настоящему удивительное зрелище. Охваченные паникой мулы и лошади часто падали в воду между лодками, после этого приходилось обрезать тросы, так как животные начинали дико биться, выпучив глаза. Получив свободу, они плыли к противоположному берегу и добирались до него раньше паромов, громко фыркая. Их глаза радостно сверкали.

Песчаные откосы на другом берегу Донца делали высадку очень сложной. Вытаскивать машины на вершину откоса приходилось с помощью тракторов.

Мы установили наши небольшие палатки на травке и философически ждали, пока придет наш черед, развлекаясь ловлей рыбы, которая беззаботно плескалась в реке.

По прошествии двух дней, однако, мы начали беспокоиться, так как у нашей дивизии возникла реальная перспектива занять главный маршрут в нескольких километрах выше по Донцу. Время шло. Я отправился на другой берег реки, чтобы подготовить расположение в 7 километрах выше паромной переправы. Но то, что я увидел, меня ужаснуло. Грунтовая дорога просто исчезла! Сотни танков, грузовиков и повозок перепахали песчаную почву на глубину чуть ли не до метра. Танку, на котором я ехал, потребовалось несколько часов, чтобы преодолеть это расстояние, он то и дело вязнул в песке, с огромным трудом освобождался, чтобы продвинуться еще немного вперед. Песок был настолько мелким, что, ступив на него, человек немедленно погружался по колено.

Мы тащили несколько тяжело груженных повозок и маленьких железных тележек, на которых громоздились ящики с боеприпасами и стояли пулеметы.

Я нашел место для расквартирования, а потом стал ждать на краю деревни у перекрестка дорог. Я простоял на часах ровно 51 час и смертельно устал. В конце концов я уверился, что батальон просто сбился с дороги или вообще двинулся в другом направлении. Ему потребовалось два дня и две ночи, чтобы протащить свои машины через песчаную трясину, но боеприпасы пришлось нести на руках, ящик за ящиком.

Наконец мы выбрались на главную дорогу и сумели преодолеть целых 20 километров в колоссальном облаке пыли, которое подняли тысячи грузовиков, бензовозов и разномастных повозок всех видов. Наконец, измученные до предела, покрытые липким потом и грязные, ближе к вечеру мы остановились, и тут стало ясно, что мы отстаем от графика на три дня.

В шесть часов вечера мы снова двинулись в путь.

Целые две недели мы гнались за собственной дивизией.

Мы двигались по ночам по холмистой степи, покрытой голубыми цветами высотой по пояс, которые в лунном свете походили на белые камелии. Наконец мы пришли к нескольким мелким речкам, струящимся между сожженными избами. Русские взорвали все мосты, и нам пришлось несколько километров тащиться по прибрежным меловым долинам, сражаясь с липкой грязью, которая заставляла людей и лошадей исполнять какой-то дикий вальс.

Мы не заходили в избы — грязные, противные домишки, полные жужжащих мух. Мы спали на крошечных участках твердой почвы, завернувшись в одеяла.

Вскоре мы окончательно перешли на ночные марши, останавливаясь на отдых только в середине дня, когда температура на солнце доходила до 55 градусов. Мы растягивались в тени деревьев, окружающих фермы, прикрыв лицо противомоскитной сеткой и сунув руки в карманы, а вокруг в пыли дремали крошечные цыплята.

Мы проезжали мимо длинных рядов цехов, зловеще выглядящих жилых бараков, партийных зданий, засыпанных обрывками документов и обломками бюстов партийных боссов.

Согласно своей обычной тактике большевики уничтожали все промышленное оборудование, и, что особенно нас удивило, все это было сделано заранее и предусмотрительно. Железнодорожные рельсы были перерезаны через каждые десять метров. Судя по всему, красные провели эти колоссальные подрывные работы задолго до того, как немецкие войска подошли к Воронежу.

Самым эффектным признаком этой разрушительной работы стали пожары в угольных шахтах. Огромные груды угля и шлака высотой чуть ли не в сорок метров пылали сутками, бросая вокруг малиновые и синие отблески. Если учесть еще и палящее солнце, эти пожары создавали просто адскую жару.

И в то же самое время мы не могли обойти их, так как вся местность вокруг была густо усеяна минами. Повсюду валялась рваная упряжь, изуродованные туши животных, серо-зеленые, усыпанные копошащимися червями, — все ясно показывало, какая страшная смерть ждет неосторожного. Наши лошади, увязая в песке по самые бабки, беспомощно барахтались, пытаясь найти опору, и фыркали. Некоторые из них, окончательно выбившись из сил, умирали стоя, шкура буквально дымилась, а глаза выкатывались из орбит.