Современная нидерландская новелла - Белькампо

— Категорически не рекомендую вам перемещать куда-либо вашу супругу, — сказал он. — По прибытии в Элспейк я незамедлительно поставлю в известность коммунальный отдел здравоохранения, так как она должна быть как можно скорее госпитализирована. По какому адресу послать вам счет?

Я дал ему адрес, и он поспешил восвояси.

И в самом деле, минут через двадцать появилась санитарная машина. Но тут выяснилось одно пренеприятное обстоятельство. То место, где лежала моя супруга, находилось за пределами общины Элспейк, а точнее — на территории общины Фрейбург.

— Дело в том, — разъяснили мне санитары, — что границу между двумя общинами образуют провода высоковольтной линии, которая проходит над дорогой.

Я посмотрел вверх и убедился, что мы действительно находимся под проводами высоковольтной линии. Исполинские башни-столбы, широко раскинув руки, шагали по лугам с северо-востока, в одном месте наискось пересекали дорогу и по другую сторону исчезали за горизонтом.

— Или, если выразиться точнее, — говорили санитары, — эти провода идут точно над границей двух общин. Из этого мы исходим при несчастных случаях в данной местности.

— Но моя супруга лежит как раз под проводами, — заметил я.

— Именно так, — сказали они. — Но эта полоса шириной в несколько метров под самыми проводами относится к Фрейбургу.

Должен при этом отметить, что они были исключительно любезны и очень терпеливо разъясняли мне положение вещей; однако это не отменяло того факта, что данный несчастный случай был вне их компетенции. Увы, по этой причине они были вынуждены уехать ни с чем.

— Надеемся, — сказали они, — что вы войдете в наше щекотливое положение. Вы же понимаете, два аналогичных ведомства…

— Само собой разумеется, — подтвердил я. — В сфере своей собственной профессиональной деятельности я тоже сталкиваюсь с проблемами подобного рода. В таких случаях лучше немного отложить решение, иначе потом придется затратить гораздо больше времени на борьбу вокруг ведомственной принадлежности.

— Мы обещаем вам, что по возвращении в Элспейк незамедлительно поставим в известность соответствующее ведомство Фрейбурга.

— Буду вам чрезвычайно признателен.

Хочу подчеркнуть, что в самом деле не прошло и получаса, как санитарная машина из Фрейбурга была на месте. Однако же, к моему изумлению, они сообщили мне, что территория под проводами относится к Элспейку.

— Но сотрудники отдела здравоохранения из Элспейка говорили, что полоса под проводами как раз входит в общину Фрейбург, — сказал я.

Уголки губ у них опустились, выражая сомнение; переглянувшись, они ответили:

— Этот вопрос должен быть незамедлительно изучен в коммунальном совете. Однако же вплоть до окончательного решения мы, видимо, не имеем возможности принять какие-либо меры.

— Я вас вполне понимаю, — успокоил я их. — Разумеется, при решении подобных вопросов желательна абсолютная точность.

На прощанье мы пожали друг другу руки.

Тем временем подоспела Государственная полиция и составила протокол. Пока полицейские занимались своими изысканиями, я размышлял, дозволительно ли мне с их помощью пойти по иному пути. Я полностью отдавал себе отчет, что тем самым перечеркну усилия коммунального совета Фрейбурга: после того как моя попытка возымеет результат, снова приедут санитары из Элспейка или из Фрейбурга и увидят, что моя супруга уже увезена другой инстанцией. Окажется, что зря они приложили столько труда. Имею ли я на это моральное право? Или, выражаясь не так высокопарно, удобно ли это? Но, поскольку тревога за мою супругу была для меня превыше всего — и я верю и надеюсь, Ваше Величество, что это чувство найдет у Вас понимание, — я взял быка за рога и спросил:

— Господа, может быть, существует некое Государственное ведомство здравоохранения, которое сжалилось бы над моей супругой?

— Увы, — ответили они, — тут мы вынуждены вас разочаровать. Но мы сочувствуем вашему затруднительному положению и даем вам совет обратиться в Медицинскую инспекцию провинции.

— Благодарю вас, господа, — обрадовался я, — это предложение кажется мне очень разумным, учитывая, что Медицинская инспекция провинции является вышестоящей организацией по отношению к общинам с их пограничными спорами.

Теперь волей-неволей мне пришлось ненадолго оставить мою супругу одну. Ее состояние оставалось без изменений. Она лежала ничком; крови, к счастью, не было видно, но правая и левая нога словно бы поменялись местами. Я, как мог, привел в порядок ее одежду и направился через луг к ферме. Человек, которого я заметил там с самого начала, оказался самим хозяином, господином Р. Ван Амеронгеном.

— Ну и плюхнулись же вы с вашим драндулетом, — улыбнулся он. — Да заходите же, заходите! Наверняка не откажетесь от чашечки кофе?

— Правда ваша, — подтвердил я.

В доме он представил меня своей супруге, мефрау М. Ван Амеронген. Она рассмеялась:

— А я уж вас поджидаю. Кофе готов.

Когда я посвятил их в мои заботы, они по собственной инициативе предложили мне воспользоваться их телефоном. Я спросил, в какой провинции мы находимся; оказалось — в Утрехте. Но, поскольку была суббота, в Медицинской инспекции не сняли трубку. По некотором размышлении я решил позвонить в коммунальный совет Утрехта. Там был только сторож. Я объяснил ему, сколь неотложно мое дело, и он ответил:

— Менеер, я сразу могу вам сказать, что подобного рода просьбы принимаются только в письменном виде.

Я поделился этой обескураживающей новостью с господином Ван Амеронгеном, и он тотчас, не говоря ни слова, выложил на стол перо и бумагу, равно как и конверт с маркой. Я так же молча взялся за перо но, поскольку стол был покрыт вязаной скатертью, я, к своему ужасу, проткнул пером бумагу. После этого мефрау Ван Амеронген протянула мне номер еженедельника «Земледелец и садовод», а господин Ван Амеронген с улыбкой вручил мне другой лист бумаги, и я составил письмо, в котором подробно изложил все происшедшее и настоятельно просил, так как дело не терпит отлагательства, организовать перевозку моей супруги. Я запечатал конверт, и господин Ван Амеронген по собственному почину предложил, что он опустит его в ящик, чтобы мне не пришлось надолго оставлять мою супругу одну.

Только в такие моменты и можно по-настоящему узнать своего ближнего. Крестьяне! Каково было прежде мое мнение о крестьянах? Как всякий житель Амстердама, я считал, что у них дубовые головы, набитые навозом, и единственное, до чего они в состоянии додуматься, это выманить во время войны у голодающего горожанина обручальное кольцо в обмен на стаканчик молока. Чета Ван Амеронген полностью излечила меня от подобных искаженных представлений.

Поскольку ответ из Утрехта не мог прийти раньше вторника, я понял, что теперь дело затянется на значительно более долгий срок, чем я надеялся и ожидал сначала. Рассчитавшись за телефонный разговор и кофе, я договорился с радушной четой, что в ближайшие дни буду ужинать у них и, кроме того, они будут давать мне с собой немного хлеба и фруктов, а кое-когда и яйцо. Цена, на которой мы сошлись, была ниже цен в большинстве амстердамских ресторанов.

Не буду утруждать Вас, Ваше Величество, излагая мысли, которым я предавался в последующие одинокие часы этой злополучной субботы, сидя у бессильно распростертого тела моей супруги: мысли эти не имеют прямого отношения к моей просьбе. Большую часть времени я провел в своем автомобиле. Капот этой находящейся в самом плачевном состоянии машины был под водой, однако же в салоне мне удалось путем длительного экспериментирования установить одно сиденье мало-мальски горизонтально, чтобы на нем можно было сидеть и лежать. Господин Ван Амеронген предоставил мне по сходной цене немножко дерева, и я смастерил из него мостки, так что те времена, когда я не мог шагу ступить, не промочив ног, к счастью, отошли в прошлое. В машине же я провел и ночь, предварительно запечатлев поцелуй на лбу моей супруги.

На следующее утро я проснулся, весь закоченев; шел дождь. Моя супруга уже вымокла насквозь, и, поскольку я считал, что это не способствует ее хорошему самочувствию, я решил соорудить укрытие, которое хотя бы в какой-то степени защищало ее от капризов погоды. Господин Ван Амеронген любезно указал мне на свой сарай, где я нашел как материал, так и инструменты. По зрелом размышлении я остановился на доме классической архитектуры с остроконечной крышей; возможно, на мое решение повлиял вид фермы Ван Амеронгенов. До самого вечера я пилил и приколачивал. Крышу и боковые стены я сколотил из досок, заднюю стену тоже, а переднюю заменяла джутовая циновка.

Когда я закончил работу, господин Ван Амеронген с улыбкой осмотрел мое произведение, а вечером после ужина спросил с меня незначительную сумму за использованные материалы, а также какие-то несколько гульденов за прокат инструментов, что я счел вполне справедливым. По счастью, у меня есть привычка, уезжая из дому, никогда не оставлять там без присмотра деньги, и, учитывая, что дело было в начале месяца, я располагал довольно крупной суммой, которая давала мне возможность спокойно ждать некоторое время.