Сидр для бедняков - Хелла Хассе

Сидр для бедняков

Современная нидерландская повесть

Предисловие

10 мая 1940 года — народ Нидерландов не забудет этот страшный день, когда в страну вторглись войска фашистской Германии. Почти пять лет продолжалась оккупация, почти пять лет царил жесточайший нацистский произвол. Но ни массовые аресты, ни расстрелы, ни разруха, ни голод не сломили свободолюбивый дух нидерландского народа, в стране развернулось широкое движение Сопротивления. И действенным оружием в борьбе с врагом стало слово — свободное слово в порабощенной стране. В подпольных типографиях печатались сотни листовок, памфлетов, воззваний, стихов и рассказов, авторами которых были учителя и журналисты, ученые и люди труда, писатели, студенты и школьники. На каждом шагу этих людей подстерегала опасность. Гибли одни — их место занимали другие. Но даже в фашистских застенках, на волосок от смерти, они продолжали писать, передавая на волю пламенные призывы к борьбе с оккупантами.

К моменту освобождения — весне 1945 года — подпольная нидерландская литература располагала большим материалом о преступлениях гитлеровцев против человечности. Достаточно упомянуть хотя бы один такой документ — «Дневник Анны Франк», потрясающий своей искренностью дневник еврейской девочки, погибшей в фашистском концлагере. Собранный в подполье документальный материал лег в основу многих литературных произведений, посвященных теме войны и оккупации. И центральное место среди них занимают произведения поэтические, быть может еще несовершенные художественно, но явившиеся непосредственным откликом на минувшие годы тяжких испытаний.

Прошло несколько лет, и поэзия начала мало-помалу уступать место роману, повести, новелле. Появляются произведения, рассказывающие о послевоенной жизни страны. Но тема войны и оккупации присутствует и в них; построенные в диахронической манере, эти книги превосходно передают ощущение преемственности поколений. Таковы романы и повести В. Херманса, X. Хассе, А. Бламан, А. ван дер Фейна и других писателей.

Война уходила все дальше в прошлое, и спустя 10–15 лет после ее окончания нидерландские писатели, оглядываясь назад, сопоставляли героические страницы минувшего с далеко не оптимистическим настоящим. Нидерланды 50-х годов, страна, которую раньше называли «огородом Европы» и «страной тюльпанов», семимильными шагами шла по пути превращения в вотчину крупного монополистического капитала, в миниатюрный натовский «рай». Не случайно один из крупнейших современных нидерландских прозаиков, В. Херманс, утверждает, что нынешней капиталистической действительностью все больше овладевает хаос. «Мы живем в фальшивом мире, — писал Херманс в рассказе «Паранойя», — мы повторяем одни и те же слова, притом бессмысленно. Есть только одно слово, которое на всех языках значит одно и то же, и это слово — Хаос!»

В сознании прогрессивных молодых писателей конца 50-х — начала 60-х гг. живая связь между событиями военных лет и современностью никогда не прерывалась. Творчество таких художников, как X. Мюлис, Я. Волкерс, Хере Хересма, Д. Валда, Р. Боб ден Ойл, П. Хейстел, проникнуто горячим стремлением осмыслить взаимосвязи настоящего и прошлого, ответственность настоящего перед будущим. В нидерландской критике этих писателей часто и не без основания называют собратьями «сердитых молодых людей». Подобно своим английским коллегам, они с негодованием пишут о реакционной роли правящей верхушки, допустившей рост фашизма до войны и потворствующей неофашизму в послевоенных Нидерландах, бичуют забвение демократических идеалов, мещанский дух потребительства, все более овладевающий сознанием людей.

Отрадным явлением культурной жизни Нидерландов конца 60-х — начала 70-х гг. стало появление на литературной арене группы демократически настроенных писателей — П. Андриссена, X. Пломпа, Д. Коола и Херо Хересма, — выпустивших манифест, в котором они провозгласили тезисы обновления и демократизации отечественной литературы. «Семидесятники», как их принято называть, заявили о готовности вести борьбу с буржуазным искусством, выступая, с одной стороны, против массовой литературы с ее культом насилия и убийств, а с другой — против снобистской элитарной литературы, рассчитанной на высоколобых интеллектуалов, «щеголей в золотых очках». Авторы манифеста выступают за демократизацию искусства, против потребительского чтива.

При всей противоречивости и сложности творческих поисков «семидесятников» все же нельзя недооценивать общественную значимость их манифеста, их стремление к раскрытию социально-нравственных и психологических конфликтов современности.

Манифест «семидесятников» стал важной вехой в развитии современной нидерландской литературы. Его идейные принципы нашли свое продолжение и в прозе писателей младшего поколения: Ф. Келлендонка, Д. Мейсинг, Д. Коймана, Н. Матсира. Отечественная критика условно относит их к так называемому академическому направлению: ведь все они имеют высшее гуманитарное образование и работают в университетах, а кроме того — и это, пожалуй, главное, — они учатся у великих реалистов прошлого — Бальзака, Диккенса, Толстого, Тургенева, Флобера.

Краткий обзор современной литературы Нидерландов был бы неполным, если не упомянуть еще об одном чрезвычайно важном литературном явлении этих лет: о литературе рабочего класса. В Роттердаме, городе, который всегда был оплотом рабочего движения страны, по инициативе ветерана рабочей литературы 20-х гг. Бертуса Мейера в 1974 году начал издаваться журнал «ВАР», авторами которого стали рабочие: прозаики, поэты, фельетонисты, художники. Возрождение традиций рабочей литературы после почти сорокалетнего перерыва весьма знаменательно — оно говорит о крупных сдвигах, происходящих в духовной жизни нидерландского общества наших дней.

Пока трудно сказать, в каком направлении будет дальше развиваться современная нидерландская литература, но уже сейчас совершенно ясно, что 70-е гг. ознаменовались подъемом реалистической художественной прозы, обратившейся к постановке глубоких идейных и социально-нравственных проблем.

В предлагаемом вниманию советского читателя сборнике «Сидр для бедняков» четыре повести, принадлежащие перу прозаиков разных поколений.

Писательница Хелла Хассе, автор заглавного произведения, родилась в 1918 году в Индонезии, бывшей тогда нидерландской колонией, и на всю жизнь сохранила любовь и уважение к многострадальному, мужественному народу этой страны. В годы фашистской оккупации Нидерландов Хелла Хассе участвовала в Сопротивлении, и личный опыт придает особую достоверность и убедительность военным эпизодам ее произведений [ «Сидр для бедняков» (1960), «Русалка» (1962)].

Книги талантливой писательницы — романы, повести, пьесы, публицистика — известны и за рубежами ее родины в переводах на английский, французский, немецкий, чешский и другие языки. «Моя мечта, — пишет X. Хассе в автобиографической книге «Автопортрет из кубиков» (1964), — писать книги о людях, чьи судьбы реальны и обусловлены самой эпохой, течением исторического времени». Писательница подчеркивает конкретную реалистическую устремленность своего творчества. Главная ее тема — это человек и противоречия между ним и окружающим его миром. Литература для X. Хассе — гражданская трибуна, с которой она провозглашает свои гуманистические, демократические идеалы.

В повести «Сидр для бедняков» картины послевоенной жизни перемежаются с воспоминаниями героини о годах войны и оккупации. Марта Вейк в шестнадцать лет участвовала в Сопротивлении, выполняя на первый взгляд незаметную, но трудную и опасную работу. Став взрослой, она пытается в своей общественной деятельности сохранить верность демократическим идеалам антифашистской борьбы. Однако реальная действительность послевоенных Нидерландов оказалась совсем иной, чем мечталось героям Сопротивления: правящие круги взяли курс на милитаризацию страны, подняли голову неофашисты и коллаборационисты. С глубоким возмущением Марта наблюдает, как в обществе 50-х гг. на смену патриотическим чувствам и героизму приходят мелкие стяжательские интересы сытого мещанина. В то же время, утратив тесные контакты с товарищами по Сопротивлению, Марта остается, по сути, одна. Ни ее жених Пауль, равнодушный ко всему, кроме своих коллекций кристаллов и неизменной трубки в зубах, ни профессор социологии Рейнир Морслаг, блестящий эрудит, но бездушный карьерист и циник, не могут сделать ее счастливой, наполнить подлинным смыслом ее безрадостное существование.

Почти два года понадобилось Марте, чтобы до конца раскусить Рейнира, сорвать с него маску остроумца, человека якобы независимых взглядов. В годы войны Рейнир был близок к левой интеллигенции, выполняя свой патриотический долг, работал в Сопротивлении. Но это не помешало ему со сказочной быстротой изменить боевым товарищам, предать свои прежние идеалы. Обеспеченное существование, ученая степень, вилла, элегантная жена, дети, машина — вот что важно для него теперь. Рейнир, в сущности, такой же обыватель, как и врач Пауль, но не столь безобидный. Под блестящей личиной модного социолога скрывается циничный аморализм, политическое ренегатство, предательство не только в отношении бывших товарищей, но и в отношении близкого ему человека — Марты, за которой он следит, пытаясь выявить ее связи с коммунистами. Образ Рейнира — противоречивый и сложный — огромная удача писательницы. Это типический образ современного интеллектуала-приспособленца, политического хамелеона, бездуховного циника, не имеющего за душой никаких морально-этических принципов.