Иловайский дневник - Роман Зиненко

Нам казалось необычным, что колонна движется таким экзотическим маршрутом. Возможно, мы обходили некоторые укрепления россиян, расположенные на основных дорогах и в мелких населенных пунктах, которые мы оставляли в стороне от себя. Как бы там ни было, мы думали, что те, кто идет в голове колонны, знают конечный пункт назначения… Написал последнюю фразу, и как током ударило. Поймал себя на мысли, что использовал название одноименного фильма с жутким сюжетом. Впрочем, дальнейшее повествование будет не менее трагичным.

Настроение было относительно оптимистичным. Первое кольцо прошли беспрепятственно. В полях тоже никаких преград не встретили. Наконец выехали из полей на грунтовую дорогу и пошли по ней в направлении какого-то поселка, крыши домов которого наблюдали впереди по ходу движения. При въезде в поселок не было никакого дорожного знака, и потому мы не знали, что это за населенный пункт. Много позже я узнал, что поселок носит гордое название Победа. Здесь снова стали проявляться признаки цивилизации в виде асфальтированного покрытия. Движение по полям несколько напрягало меня как водителя. Торчащие из земли острые обломки подсолнечника могли пробить колесо, но спасало то, что «халк» был бронированным микроавтобусом. Кроме собственного веса в две тонны, он еще нес на себе такой же вес брони, не считая пассажиров. У него была установлена на колесах грузовая резина, которая позволяла беспрепятственно проскакивать небольшие выбоины на дорогах. Я знал, что колеса крепкие, но все равно волновался. Сейчас пробитое колесо было бы очень некстати. Тем более, что запасного в наличии не было.

В какой-то момент движение колонны приостановилось. Наш экипаж еще не доехал до поселка, а в голове колонны произошла заминка. Мы наблюдали слева от себя частные дома, а справа небольшую реку. Впереди по ходу реки был небольшой мост. Протяженность моста — не более тридцати метров. Местность — живописная. За речкой дорога, по обе стороны которой росли аккуратные молодые тополя, уходила между двух пшеничных полей в сторону Старобешево. Похоже, что голова колонны пошла прямо, а следовало повернуть направо через мост и двигаться дальше по дороге. Часть колонны повернула вправо, а голова принялась разворачиваться и пристраиваться в середину общего потока. Когда мы доехали до моста, то увидели стоявший на нем легковой автомобиль «Жигули», возле которого суетились несколько бойцов. Машина была забита различными походными вещами. Бойцов, видимо, очень озадачила проблема с авто, потому как бросать машину с вещами не хотелось, а загружаться в попутный транспорт с вещами не получится, потому что колонна не будет стоять и ждать, пока они будут переносить свои вещи. Счастливчики. Они тогда, наверное, даже не подозревали, что поломка машины остановила их на мосту и не позволила очутиться на несколько сотен метров впереди, что, возможно, и спасло их жизни. Парни суетились возле машины, пытаясь решить возникшую проблему, а мы проехали мимо них и двинулись дальше вслед за остальной частью колонны. По дороге от моста мы проехали около трехсот метров…

Автоматическая стрельба в 150 метрах слева по ходу машины… Сперва одиночная, а затем в несколько стволов. К ним присоединился звук пулемета. После первых выстрелов мы подумали, что это провокация. Возможно, кто-то стреляет в воздух и провоцирует нас на ответный огонь. Где-то прозвучал выстрел из чего-то тяжелого — и почти сразу же взрыв в направлении головы колонны. Засада. По нам ведут огонь. Каких-либо вводных, на случай непредвиденной ситуации, не было. Я увидел, как идущие впереди танки съезжают с дороги в поле и разворачиваются в обратном направлении. Возле одного из них на дороге раздался еще один взрыв. Выстрелы и взрывы сопровождались непрерывным стрекотанием из автоматического оружия. Дорога узкая. По одной полосе движения в каждом направлении. На ней сразу образовался затор. Передние машины пытались развернуться: некоторые прямо на дороге, а другие через поле, вслед за одним из танков.

Сложно было разобрать, откуда ведут огонь, но, судя по звукам выстрелов, противник находился метрах в 200–300. Громче всех работал пулемет слева по ходу движения. Ему вторили с нескольких направлений автоматические очереди и выстрелы то ли из РПГ, то ли из СПГ. Денис скомандовал: «Разворачиваемся! Быстро!» По бортам и стеклам соседних машин застучали пули. В грузовой отсек «халка» прилетело несколько пуль. Одна из них попала в каску Сталкеру и от нее рикошетом…

Рация Дэна разрывалась от криков: «Нас расстреливают!», «Всем назад!», «Отходим!» Доклады накладывались один на другой и перебивали друг друга. На дороге образовалось огромное столпотворение. Одни машины пробовали развернуться и двигались в сторону моста. Другие уже стояли без движения, и выбегающие из них бойцы искали укрытие от обстрела у обочины дороги. Развернув машину, я некоторое время пытался двигаться по дороге, но образовавшийся затор мешал проезду. Шквальный огонь не прекращался. По вспышкам выстрелов, разлетающимся осколкам стекол и появляющимся отверстиям от пуль на соседних машинах определили, с какого направления ведется огонь. Съехали на обочину и двинулись по ней. Слева от меня метрах в пятидесяти по полю направлялись к мосту танки и несколько машин повышенной проходимости.

Дэн увидел «бежевого», на котором ехал наш замкомбата полковник Печененко. Мне было приказано Дэном держаться «бежевого» и двигаться за ним, не теряя из виду. Основная задача была выйти из зоны обстрела. На мосту одиноко стоял, оставленный бойцами, «жигуль». Проскочив мост, мы снова вернулись к частным домам над рекой. Здесь уже скопилось много машин. Одни не доехали до моста, а другие успели развернуться и покинуть зону обстрела на дороге за мостом. Они также искали укрытия от интенсивного огня. В основном это были легковые автомобили. Многие бойцы перемещались по поселку пешком, укрываясь от пуль за домами и транспортом. Сложность ситуации состояла в том, что не было ясно, где находится противник и куда отходить. Если огневые точки из пулеметов, танков и БМП еще можно было определить по звуку, то позиции легковооруженных стрелков определялись с трудом. Было ощущение, что огонь ведется непрерывно и отовсюду. После начала расстрела колонны она рассеялась, и сложно было понять, где находятся наши бойцы, ведущие ответный огонь, а где противник. Позади нас раздавались взрывы. На оставленной нами дороге за мостом российские танки и БМП добивали оставшиеся на дороге автобусы и технику. Многим бойцам удалось покинуть транспорт до расстрела его танком, и они отходили в нашем направлении по открытому полю. Не всем из них удалось спастись, потому что пеших бойцов накрывали шквальным огнем из различного вида стрелкового оружия. Как оказалось, это было только начало…

Ад был впереди.

Любая попытка найти безопасное место выводила нас в новый подготовленный сектор для стрельбы противника. Автомобили двигались хаотично, иногда прямо по огородам. В какой-то момент я потерял из вида «бежевого». Мы двигались вдоль домов над рекой под интенсивным огнем с противоположного берега. За броней «халка», прикрываясь от огня, шли спешившиеся со своих машин бойцы. Уходя за дома влево от реки, они надеялись укрыться от шквального огня, но, как оказалось, попали на новый рубеж, где поджидал засевший в оборудованных позициях враг. К этому месту прорвались несколько наших танков. Мы вышли к какому-то полю, слева от которого находилась грунтовая дорога вдоль посадки. Танки пошли по полю вдоль «зеленки», а транспорт, вырвавшийся из засады при первом обстреле, двигался по грунтовке между танками и «зеленкой». Нам показалось, что мы выскочили из зоны обстрела, но вскоре поняли, что ошиблись. Откуда-то издалека со стороны поля начали работать орудия. И к ним подключилась шквальная стрельба из многих стволов различного стрелкового оружия.

Мне некогда было отслеживать огневые точки противника. За этим следил Дэн. Он и командовал, куда нужно двигаться. А я должен был держаться указанного мне направления и при этом маневрировать между движущимся и уже подбитым транспортом и техникой.

Один из танков свернул с поля на грунтовую дорогу прямо перед нами и попытался повернуть влево, чтобы проскочить в просвет между двумя посадками. Справа от нас по полю шел второй танк. Я старался держаться под его прикрытием. Отчетливо были слышны стук и звон поливающих броню танка пуль. Шедший перед нами танк не успел уйти влево. Был сильный взрыв, башню танка просто отнесло в сторону. Танк справа немного притормозил, и нам удалось проскочить влево, между ним и подбитой боевой машиной. Уходя от шквального огня и обстрела из противотанковых орудий и маневрируя между танками, я увидел глаза танкиста, которые меня поразили. Это длилось меньше секунды, но глубоко врезалось в память… Горящий танк. Кровь. Катается по земле танкист, пытаясь сбить с себя пламя. Рев машин и техники. Шквальная стрельба и грохот выстрелов и взрывов. Чьи-то крики снаружи и команды Дэна. Все это смешалось в один огромный шум. И вот этот танкист поднялся с земли. Рукав и спина курточки еще дымились. И он, как мне показалось, посмотрел на меня. Это был лишь очень короткий миг, но длился он, как в замедленной съемке. Спокойное и даже какое-то умиротворенное лицо. Оно было выпачкано в пыли и грязи. Оставались лишь яркие белки глаз на темном фоне лица. В этих глазах не было ни страха, ни паники, ни какой-то суеты. Они были абсолютно спокойны. И провожали меня. Некоторые бойцы, которых мы встречали по пути движения, заскакивали в «халк», а этот танкист просто стоял и уже никуда не спешил. Было такое ощущение, что он уже не здесь. В любой момент мог начать детонировать боекомплект подбитого танка, а он просто стоял. Стоял и провожал меня взглядом. Поворот с грунтовки за подбитый танк занял всего несколько секунд. Останавливаться было нельзя, потому что проход был очень узкий, а сзади тоже шел транспорт и техника, по которым велся ураганный огонь. Возможно, мне все это только показалось, но этот момент произвел на меня очень сильное впечатление и прочно отпечатался в моей памяти.